– Мы не можем позволить себе поругаться, дорогая, – сделал он попытку помириться и смягчить ее гнев. – Через пару часов мы приедем. А теперь покажи, как ты умеешь править. Надеюсь, лошади не устали.

– Да уж, прямо с копыт валятся, – огрызнулась Генриетта.

Тем не менее, она приняла из рук Расбона вожжи, обрадовавшись возможности поставить его на место. Скоро выяснилось, что она правит намного лучше, чем Чарльз, потому что грум, всю дорогу бормотавший себе под нос проклятия, сразу же затих.

– Какие послушные кобылки, – прошептала девушка. – Просто милашки!

– Следи за своей речью, – проворчал Чарльз, чувствуя, что скоро опять взорвется. – Настоящие леди так не выражаются.

Несколько минут он дулся, но, в конце концов, вынужден был признать, что она правит как заправский кучер. И каким бы ни было ее теперешнее положение, но учили ее настоящие мастера своего дела. Несмотря на то, что прошлое этой девушки до сих пор оставалось для него загадкой, он не стал снова начинать разговор о высшем обществе. Да она и не могла к нему принадлежать! Какая воспитанная леди будет говорить таким грубым голосом и размахивать руками, как ветряная мельница?

Он продолжал мучиться этими догадками, а экипаж тем временем выехал на каменистую дорогу. Давненько он так не страдал от чрезмерного опьянения и уже забыл, как это бывает неприятно. Было бы куда лучше провести все утро в постели и не набивать желудок той гадостью, которую подают во второсортных гостиницах.

Генриетта правила экипажем уже полчаса, но внезапно Чарльз потребовал вернуть ему вожжи. Как приятно вновь управлять четверкой отличных лошадей! Не зря ходили слухи о том, что у Расбона превосходные лошади, а он сам – первоклассный наездник. Но теперь ей было совершенно непонятно, как так случилось, что он выскочил из седла.

– Опишите получше вашу бабушку, милорд, – попросила Генриетта и повернулась, чтобы посмотреть в его глаза. Если бы не эта дурацкая шляпа, она могла бы без труда всю дорогу разглядывать своего спутника. – Расскажите мне, что еще должна знать ваша невеста.

– Во-первых, научись называть меня Чарльзом, – напомнил он.

– Хорошо, Чарльз, – со вздохом произнесла Генриетта. – Но мне трудно так обращаться к человеку, к которому я не испытываю ни малейшей симпатии.

Генриетта заметила, что ее слова опять разозлили Расбона, но не успела даже извиниться. Его лицо напоминало лицо мистера Кроуфорда в ту памятную ночь в Дрэйтонском поместье, когда она чуть не задохнулась.

– Стоять! – Чарльз резко осадил лошадей и, сунув вожжи в руки Генриетты, проворно соскочил на землю.

Через минуту его фигура скрылась в придорожной рощице, а в воздухе распространился знакомый тошнотворный запах.

Генриетта обернулась и приказала груму помочь Расбону. Слава Богу, что она не позавтракала! Теперь Генриетте стало ясно, почему еда показалась ей такой отвратительной. Скорее всего продукты были несвежими. Все ли в порядке с Беатрисой? Ее экипаж ехал чуть впереди.

Харпер помог лорду Расбону занять его место.

– Правь сама, – промычал Чарльз, развалившись на сиденье и закрыв глаза.

Он был похож на мертвеца.

– Итак, продолжим разговор о твоей бабушке, – процедила сквозь зубы Генриетта, когда ее спутник немного пришел в себя.

– В молодости она была потрясающе красивой, – начал он свой рассказ. – Высокая, голубоглазая, с пышными золотистыми волосами. Завтра я покажу тебе ее портрет. Он – достояние нашей семейной галереи. В свое время она была первой красавицей, но довольно-таки неплохо сохранилась и по сей день, хотя за последние два года ее здоровье сильно ухудшилось. Я был ее любимчиком, хотя она не всегда одобряла мои поступки.

– Ну конечно, у тебя, видно, всегда была склонность к подлым выходкам, – язвительно заметила Генриетта.

– Не больше, чем у всех остальных, – ответил Чарльз. – Брак с лордом Лэньярдом был уже вторым ее браком. Первый раз она была замужем за одним богатым предпринимателем. Детей у них не было, поэтому все свое богатство он оставил ей одной с условием, что, даже если ей вздумается еще раз выйти замуж, она не лишится этого наследства. Лорд Лэньярд был не менее состоятельным человеком. После его смерти все перешло их единственному сыну, а моя бабушка заявила, что свои деньги она намерена оставить дочери, моей матери. Через год после этого мама умерла, и так как бабушка недолюбливала моего отца, то пообещала сделать меня своим единственным наследником.

– Но почему?

– Если ты спрашиваешь, почему она не любила своего зятя, я тебе расскажу. Видишь ли, у моего отца была поразительная способность вкладывать деньги в предприятия, не приносящие никакой прибыли.

Генриетта хотела поинтересоваться, что стало бы с наследством, имей его отец побольше здравого смысла, но потом решила не ввязываться в их семейные дела.

– Опиши мне ее жизнь, – попросила она вместо этого.

– Пока она живет в Лэньярдском поместье и занимает отдельное от моего дяди крыло дома. У него четверо детей, двое из которых редко приезжают в поместье. Но Эдита, наверное, сейчас там. Ей пятнадцать лет. Познакомься с ней, но помни, что ты уже не ребенок, и не веди себя так, будто вы с ней ровесницы. Знаешь, она такая болтушка!

Откуда взялся этот дядюшка? Генриетта вопросительно посмотрела на Чарльза. Белое, как плотно, лицо молодого человека давало понять, что мысли его витают далеко отсюда. Не хватало еще, чтобы он запутался в своей родне. Сначала говорил, что у него есть только один брат, претендующий на наследство, а теперь выясняется существование какого-то дяди и его четверых детей. Интересно, сколько родственников будет у него еще через час? К лживости Чарльза Генриетта прибавила еще целый ряд пороков: пьянство, жадность, надменность, сомнительную интеллигентность и обжорство. А все остальные подробности он наверняка выдумал, чтобы ее разжалобить.

Но сейчас он страдал главным образом из-за несвежести завтрака. Еще четыре раза Харпер помогал бедному Чарльзу сойти и снова сесть в экипаж. В перерывах между этими остановками Генриетта пыталась узнать о нем как можно больше, так как опасалась, как бы он не провел в постели весь следующий день.

Из его ответов выяснилось, что бабушкино поместье находится в восточной части Брайд-порта, и Генриетта, таким образом, почти не отклонялась от своего собственного пути. Когда все закончится, им с Беатрисой придется только сменить экипаж и доехать до дома леди Каслтон.

Они продолжали обсуждать подробности февральского происшествия, повторяя имена и фамилии, когда экипаж, миновав массивные каменные ворота, легко покатил по ровным аллеям Лэньярдского поместья. Генриетта чувствовала себя так, будто ей действительно предстояло знакомство с семьей своего будущего мужа.

Великолепный ухоженный парк поразил воображение девушки огромными размерами и строгостью линий. Прошло еще несколько минут, прежде чем их взору предстал сам особняк. Увидев его, Генриетта прямо-таки раскрыла рот от изумления. Дом леди Лэньярд был, по крайней мере, в два раза больше ее родного Дрэйтонского поместья. К центральному зданию, выполненному в духе времен королевы Елизаветы, с двух сторон примыкали крылья в готическом стиле.

Несмотря на различие в стилях, уютно расположившийся в долине особняк смотрелся вполне гармонично.

Богатство его обитателей сразу бросилось в глаза Генриетте. Оно было и в изящном совершенстве парка, и в пышности садов, окружающих дом, и в самом поместье, сверкающем от лоска и роскоши. Видимо, простодушный лорд Расбон кое-что от нее скрыл.

Экипаж позади них тоже остановился, и грум выскочил, чтобы распрячь лошадей. Чарльз тоже соскочил на землю и помог Генриетте спуститься.

– Не грусти, любовь моя, – шепнул Чарльз, поднимаясь по лестнице навстречу внушительного вида лакею.

– Постараюсь, – ответила девушка с натянутой улыбкой.

– Это Мастере, – сказал Чарльз, кивком головы указав на лакея. – Дядя у себя?

– Он у леди Лэньярд, сэр.

– Я зайду к нему, как только переоденусь. Это – моя невеста, мисс Генриетта Шарп, а это – ее тетя, миссис Шарп. Надеюсь, моя комната в порядке?

– Да, милорд, – ответил лакей, ни одним мускулом лица не выдав своего удивления по случаю приезда нежданных гостей.

Чарльз повернулся к Генриетте.

– Отдохни с дороги, а потом попроси кого-нибудь проводить тебя в Красную комнату. Я встречу тебя там и познакомлю со своей бабушкой.

– Спасибо, Чарльз, – улыбнулась Генриетта и поспешила наверх.

Когда же Расбону станет лучше? На лбу его выступили капельки пота, а в глазах снова появилось беспокойное выражение.

Генриетте предоставили голубую, отделанную золотом комнату, где стояла самая удобная кровать из всех, которые ей приходилось раньше видеть. Беатриса занимала соседнюю комнату, выполненную в зелено-золотой гамме, а общая дверь позволяла им легко и быстро общаться друг с другом. Скоро в дверях появилась горничная с кувшином теплой воды в руках, за ней вошли Бетси и два лакея, несущие багаж. Ее старые, потрепанные чемоданы резко контрастировали с окружающей девушку роскошью.

– Беатриса, как ты себя чувствуешь? – спросила Генриетта после того, как приняла ванну и переоделась в свое лучшее платье. – Завтрак-то был несвежим.

– Да, я это уже поняла, – произнесла Беатриса и, тяжело вздохнув, опустилась на кушетку. – Но не беспокойся, мне уже лучше.

– Я ничего не ела, а вот вы с Расбоном страдаете.

– Поэтому-то мы и приехали одновременно.

– Я все-таки не должна была соглашаться на этот маскарад, – простонала Генриетта. – Я просто не смогу целых две недели обманывать эту наивную старушку леди Лэньярд.

– Но мы уже приняли решение, Мисси, – возразила Беатриса. – Смирись с этим. И в конце концов у нас своя выгода от этой сделки. Ты только представь, что бы с нами стало, если бы мы остались в этой ужасной гостинице? Мы никому не причиним вреда, так почему же мы должны идти на попятную?