— Если ты не торопишься вернуться в Бостон, мы могли бы посмотреть Портлендский маяк.

— Это интересно? — спросил Дэниел.

— Там красиво. Правда, время года неподходящее, но тебе понравится. Мне так кажется.

Джейсон уже был на этом маяке однажды, а потом собирался съездить туда вместе с Рэйчел, но так и не получилось. Сначала были заботы со свадьбой и домом, потом наступили холода, потом появился Дилан, а потом всё разрушилось…

От парковки до маяка надо было идти пешком, и ветер чуть ли не сдувал с ног уже по пути. Джейсон зябко ежился и вжимал голову в плечи. Когда они подошли к самому маяку, стоявшему на краю скального утёса, дуть стало даже меньше, но волны внизу бесновались и шипели весьма впечатляюще.

Джейсон стоял у парапета и смотрел вниз, на серые камни. Астон глядел в противоположную сторону: на возвышающуюся над ними белую башню маяка.

— Да, тут красиво, — признал он. — А можно попасть внутрь?

— В доме музей, а в саму башню нельзя — это работающий маяк. В сентябре береговая охрана устраивает День открытых дверей, когда публику пускают в действующие маяки, — повторил Джейсон то, что слышал от Рэйчел. — Не знаю, можно ли попасть в этот. Открывают только некоторые. В башне довольно интересно, и вид с высоты потрясающий.

— Так ты всё-таки был?

— На другом маяке. В некоторых открыты музеи. Мы с Рэйчел ездили в один такой на остров Сегин. Остров в трёх милях от берега, и смотритель жил там в полном одиночестве неделями. Это сложно представить. Крохотный клочок суши, маяк и океан вокруг.

— Да, наверное, тоскливо.

— Там есть привидение. Можно общаться с ним, — улыбнулся Джейсон.

— Если несколько недель прожить в одиночестве, ещё и не такое начнёт мерещиться. Но

туристам наверняка рассказывают ужасно трагичную историю, — усмехнулся Дэниел.

— Да, рассказывают, — вдруг помрачнел Джейсон.

Он вспомнил, как сам услышал её через пару недель после возвращения из свадебного путешествия, из того отвратительного свадебного путешествия, когда он, почти не переставая, думал об Астоне. И надо было вернуться обратно, на противоположный от злосчастного Пеббл-Бич конец страны, чтобы услышать историю, от которой стало ещё хуже.

— Что за история?

— Да тут про каждый маяк такая история, — отмахнулся Джейсон. — Любой уважающий себя маяк должен иметь собственного призрака.

— И всё же? — Дэниел явно что-то почуял.

— Хорошо, — сказал Джейсон. — Ты сам захотел. Один из смотрителей женился и взял жену с собой на остров. Во время штормов оттуда подолгу не выбраться, и он, чтобы жена не скучала, купил ей фортепиано, — Джейсон бросил быстрый взгляд на Астона, заметив, что тот как-то по-особенному поморщился. — Он не подумал о нотах: там была только одна пьеса. И жена играла её снова, и снова, и снова. Без конца. Смотритель потом достал ей ещё ноты, но она всё равно играла ту мелодию. Видимо, просто сошла с ума от одиночества. А потом её муж… он тоже обезумел от этой непрекращающейся игры. Он изрубил топором фортепиано, а когда жена начала жаловаться, убил и её.

— Что, на этом всё? — невозмутимо поинтересовался Астон, когда Джейсон замолчал.

— Себя он потом тоже убил и теперь является в виде привидения. А ещё на острове и даже на самом побережье слышат звуки фортепиано[52].

Джейсон взглянул на Астона, слепо смотревшего вдаль, туда, где на крошечном островке виднелся ещё один маяк: конечно, не тот, про который рассказывал Джейсон, но было понятно, о чём Дэниел сейчас думает. О замкнутости людей друг на друга, о безумии, об одиночестве, об одержимости, об отчаянии… о бушующем вокруг холодном океане…

Словно почувствовал взгляд на себе Джейсона, Астон обернулся и посмотрел на него. Он грустно улыбнулся и подошёл к Джейсону ближе.

— Ты совсем замёрз.

Астон был не из тех, для кого допустимы проявления чувств на публике, пусть даже здесь были одни только телохранители, но он обнял Джейсона и накрыл его макушку своей большой и тёплой даже через перчатку рукой.

Они стояли так несколько секунд, и в этот момент Джейсон сильно, как никогда, понимал, что у него нет выбора. Вернее, выбор был очень скудный: между этими объятиями и холодной пустотой.

— Ты не боишься, что я превращу нашу жизнь в ад? — спросил Джейсон, вжимаясь лбом в плечо Дэниела.

— Нет, — уверенно сказал Астон. — Я готов пойти на многие уступки ради тебя, но этого я тебе не позволю.

Джейсон чуть улыбнулся. Он понимал намёк: их жизнь всё равно будет прежней по сути, Астон не уступит своего главенства, лишь слегка ограничит его.

— А ты, что, готов попробовать? — с надеждой добавил Астон.

Джейсон поднял голову и произнёс:

— Нет. Я просто думал об этом… Но я не могу…

— Но ты ведь хочешь.

— У меня есть Дилан, — произнёс Джейсон, отстраняясь и отворачиваясь в сторону.

Дэниел успел заметить, как в уголке его губ на секунду появилась горькая и непреклонная складка.

— Я много думал о нас с тобой, — сказал Джейсон. — Мне не хватает тебя, но у меня есть другие обязательства. Я мог мириться с тем, что меня считают мальчиком на содержании, раньше, но теперь — нет.

Джейсон бросил последний взгляд вдаль, туда, где в море виднелся маленький столбик маяка, жалкий среди высоких волн, и пошёл обратно по дорожке, ведущей к дому смотрителя. Дэниел немного помедлил, но быстро догнал его.

— Джейсон, подожди!

Тот взглянул на него настороженно и холодно, уже возводя между ними защитные стены и готовясь отбить все возможные возражения Астона. Он сам прошёл через множество унижений из-за связи с женатым мужчиной, что хуже — богатым мужчиной (этот факт в глазах общества стократно утяжелял его вину), но для Дилана он не хотел такого будущего: быть сыном шлюхи. К детям, которых состоятельные мужчины заводили с любовницами, в обществе было довольно спокойное отношение. Они считались чем-то вроде детей от другого брака. Но тут ситуация была абсолютно иной. Если их с Астоном отношения восстановятся в прежнем виде, как будет расти Дилан?

Джейсон гордился своим отцом. Почему же Дилан должен стыдиться своего? Это больно: быть презираемыми другими за то, чего не совершал, в чём виноват твой отец… И рано или поздно сын возненавидит его за то, кем он был.

Ему было бы тяжело — нет, даже невозможно — добровольно расстаться с Дэниелом, если бы у них сохранялись старые отношения. Сейчас было проще: не начинать, отказаться от того, что ещё не сложилось, не вступило в свои права и не приковало их друг к другу.

Они стояли сейчас у самого подножья маяка; он и примыкающий к нему дом защищали их от ветра.

— Я собираюсь развестись с Камиллой, — сказал Астон.

Джейсон ничего не говорил, глядя на Дэниела удивлённо и тревожно. Потом он опустил глаза.

— После того, что случилось, больше невозможно сохранять брак. Даже тот, который был раньше, — пояснил Астон. — Она тоже это понимает. Но даже если бы нет… Джейсон, я бы сделал это ради тебя. Клянусь, сделал бы.

— Почему ты не сказал раньше?

— Мы ещё не начали бракоразводный процесс, — пожал плечами Дэниел. — Я только получил её согласие. Это затянется на много месяцев.

Глава 99


Бостон, апрель 2013


— Ты не спишь?

— Нет, конечно.

— Мне уйти?

— Как хочешь.

Дэниел ещё крепче сжал его в объятиях. Конечно, он останется…

Он приезжал ещё раз с тех пор, как они вместе ездили в Мэн, но в постели они оказались только сегодня. Астон объявился поздно вечером, уставший после долгих переговоров в Нью-Йорке, делового ужина и двух часов в самолёте. Они немного посидели с Джейсоном в гостиной, поделились новостями, помолчали…

Это было до боли похоже на то время, когда они вместе жили в Лондоне, и Джейсон ловил себя на мысли, что его чуть ли не с той же силой, как секс с Дэниелом, завораживают вот эта неспешная, уютная и тихая рутина и ощущение дома. Иногда морозом по коже накатывали воспоминания, и Джейсону хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть больше этого… Не видеть Астона, человека, который причинял ему сильнейшую боль, и того единственного, с кем он мог быть так счастлив, пусть и на несколько часов. Слишком мимолётно…

Джейсону казалось, что он совершает большую ошибку — ещё одну в длинной очереди тех, которые он допустил из-за иррационального желания быть с Дэниелом. Ему казалось, что он отсёк это чувство… Он знал, что оно живо, но загнано глубоко, лишено всякой подпитки, ослабело от голода и замолчало наконец. Но страх потери выпустил его наружу, и оно распространялось, как лесной пожар, и отвоёвывало утраченные позиции, сминая на пути все разумные доводы.

В этом чувстве было слишком много боли и разочарования, но именно сейчас, словно чтобы преодолеть их, впервые появилась надежда. Они с Дэниелом смогут быть вместе по-настоящему, не ощущая себя преступниками, вступившими в незаконную связь. Впрочем, Астон наверняка и раньше не ощущал себя преступником… С другой стороны, не он несколько лет находился в положении подстилки.

После развода с Камиллой всё станет не сильно лучше, Джейсон не испытывал иллюзий по этому поводу, но его статус всё же будет существенно отличаться от статуса секретаря, которого трахает начальник.

Он опять ловил себя на мысли о том, что начинает представлять их будущее — и представлять таким, каким оно вряд ли будет: спокойным, идиллическим, достойным.