Амалия Март - Разгадай меня

— Почему их семь? — постукивая длинным музыкальным пальцем по стопке папок на краю стола, спрашивает шеф.

Ох, что он творил этими пальцами.

— Потому что одна из кандидаток вчера рожала мне в трубку, я решила, что ей сейчас не до фотосессий.

— Почему я узнаю об этом сейчас, — устало потирая виски, наконец, удостаивает меня взглядом. Слегка прищуривается, вглядываясь мне в лицо, чуть соскальзывает вниз, небрежно осматривая мой лоховской прикид, и спотыкается о колени. Даже слегка подаётся вперёд, словно пытается что-то там разглядеть.

— Потому что не читаете почту?

Взгляд вновь перемещается к моему лицу и становится более пристальным.

— Что? — переспрашивает он.

— Почта. Я написала вам ответным письмом, что одна из кандидаток недоступна сейчас.

— Напомни, как тебя зовут? — откидывается в кресле, снова постукивая пальцами по столешнице.

— Агния, — устало выдыхаю я.

Что началось-то? Что за взгляды?

— Подойди и сядь на стол, — хлопает по деревянной поверхности.

— Чего? — я, может, ослышалась?

Складываю руки на груди, пытаясь бороться с липким чувством омерзения.

— Кажется, вам нужен был зубастый питбуль, а не послушная болонка, — цежу сквозь сжатые зубы. — Или это тест такой?

— Тест, ага. Приподними юбку.

В голове взрывается такой фейерверк эмоций, что перед глазами скачут цветные пятна. Он же не… или… Ох, одно предположение хуже другого!

Вжимаю ногти в ладонь до кровавых полумесяцев, мысленно кастрируя человека напротив. Казалось бы, куда уж быть хуже, чем то, что я о нем знаю, но нет, умеет удивить человек.

— Трусики снимать? — мягко спрашиваю я.

— Обойдемся сегодня, — огрызается он. — И я передумал. Свободна, — снова выпрямляется в кресле, утыкаясь в свой компьютер.

Подгоняемая бешеным стуком сердца вылетаю из кабинета. Вся кровь собралась в груди и энергично пульсирует по венам, разжигая огонь моей ненависти. Хочется что-нибудь разбить. Желательно лицо Рижского. Или немного потоптаться на его большом… эго. Да, вот чего-чего, а этого у него с размахом! Лишить, отобрать, растерзать — в клочья, на молекулы!

— Привет! — радостная Света с рецепции застаёт меня как раз в момент терзания карандаша электроточилкой. Под самый ластик добралась, ты гляди. — Пойдешь обедать?

— Не уверена, — морщу я лицо. — Тут мне сказали, верным песиком сторожить спокойствие хозяина, — киваю на кабинет шефа.

— Ну что тебе теперь и не есть? Время обеда как раз, не рассыпется без тебя!

— Ну да, — наверное. — Куда вы тут ходите обычно?

— В соседнем бизнес-центре кафе.

Денег не особо, конечно, но желудок уже представляет пищу и начинает петь. И обратно его не заткнешь.

— Окей, сейчас приду.

Святая Света в моих глазах становится все более святой. Такая милая, новичка на обед зовет, адаптироваться помогает, советы подкидывает. Чудо-женщина. Но что же делать с прибабахнутым на всю голову Рижским?

Если кто-то явится в мое отсутствие, меня ждёт ата-та-та, и причем, возможно, что вполне себе физическое. Вообще от него чего угодно ожидать можно!

А что если…

У него сейчас вроде конф-колл с кем-то, значит, выходить никуда не будет. Звонки можно на мой телефон переадресовать. И никто ломиться не будет, если я просто запру дверь на ключ, да? Ну и что, что внутри будет заперт начальник. Он об этом даже не узнает!

Достаю из верхнего ящичка стола ключи от кабинета директора, аккуратно вставляю их в замок и медленно, осторожно проворачиваю, ощущая себя вором-домушником, который боится разбудить хозяев квартиры. Осторожно. Беззвучно. Ап, поворот. Готово!

Хватаю сумку и бегу со всех ног на ресепшн. Света уже ждет меня возле выхода, залипая в смартфон и постукивая мыском туфли о плитку. Она, как всегда, выглядит безукоризненно. Настоящее лицо офиса! Идеально уложенные светлые волосы, одежда по фигуре. И улыбка. Атрибуты идеального секретаря. Всего, что во мне никогда не будет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну как первые дни? — спрашивает идеальная женщина, едва мы касаемся стульев в кафе.

— Нормально вроде, — пожимаю плечами, не понимая пока, что можно сказать, а что лучше попридержать. Не зря же говорят, что секретарь — первый сплетник на деревне, пусть и такой шикарно отстроенной, как офис "Ма Ви".

— А это правда, что Рижский тю-тю, к психиатру записался? — доверительным полушепотом спрашивает она.

Нет, я ошибалась. Первые сплетники на деревне — это коротышки средних лет без личной жизни. Это ж надо, как моя невинная шутка разрослась.

— К психологу, — поправляю я, отправляя в рот блинчик с шоколадом. Ну не совсем же психом его выставлять, да?

— А из-за чего, не знаешь? — продолжает любопытствовать Света. Которая на проверку никакая не святая, а просто пронырливая оказалась. Отлучена от первоисточника сплетен и решила зайти с черного хода, а я уж подумала, подружимся. Хотя и это можно на свою сторону перевести.

— Я же всего второй день там… Хотя, может из-за… — я замолкаю, накаляя интригу. И еле сдерживаю улыбку, когда Света подается вперёд и чуть не кричит.

— Чего?

— Ну, вчера одна мадам из его кабинета вылетела не в духе, — доверительно понижаю голос. — И орала вслед: чертов импоте-е-ент! Как ее там, то ли Анжела, то ли Анжелика, ну, такое, куртизанское имячко.

— Ангелина! — восторженно распахнув глаза, бормочет любопытная Варвара, которая Света.

— Ага, — запихиваю в рот ещё один кусок блинчика и даю осмыслить сказанное.

— Да ла-а-адно, — недоверчиво тянет она.

— Говорю лишь то, что слышала, — примирительно поднимаю ладони и утыкаюсь в чашку с чаем.

Улыбка так и прорывается сквозь серьезную физиономию. Вряд ли она поверит, но камешек в огород безупречной репутации Рижского я закинула.

— Надо будет у нее спросить, — говорит Света, принимаясь жевать свой салат.

— Не выйдет, Алексей Викторович сказал больше ее не пускать.

— А вот это уже подозрительно, она ж к нему с ноги обычно… Топовая модель!

— Ну, видимо, уже нет, — красноречиво поднимаю брови.

— Видимо, нет, — кивает собеседница.

А будет забавно, если слушок разрастется. Невинный подкол с психологом же разросся.

Через двадцать минут невинной болтовни ни о чем мы возвращаемся в офис почти подружками! По крайней мере, Света ведёт себя именно так: берет меня под локоток, задорно смеётся над моими шутками и предлагает не стесняться, обращаться к ней по любым вопросам. Что на чисто девичьем означает: я жажду больше сплетен, звони в любое время дня и ночи!

Мы тепло прощаемся на ресепшене, и я легкой походкой возвращаюсь на рабочее место. Уже на подходе я слышу, как разрывается мой рабочий телефон. Черт, я забыла включить переадресацию звонков! Но хуже всего не это, а колотящий с той стороны в дверь Рижский…

Рижский

Желание убивать сопровождает меня по четкому графику: с понедельника по субботу, с девяти до «как придется».

Я пробовал йогу, Тенотен и ромашку. Работает только последнее и то, если ее в тебя заливает фигуристая мулатка, поглаживая по голове. Держать такую в штате дорогущее удовольствие, должен признать. Про сплетни и говорить не приходится, уже двух помощниц пришлось из-за этого сменить.

И пусть красивая Аврора уволена вследствие потери своей эффективности еще месяц назад, найти толкового секретаря все еще не удаётся. Последняя вообще… без комментариев.

Зная ее подружку, розоволосую Барби, тяготеющую к лазанью по балконам, ожидал совершенно не этот затянутый в мешок синий чулок. Хотя язычок у неё, надо признать, острый, как и у подружки. Но глаз не радует от слова совсем. А это один из важнейших критериев, ибо эстетическая сторона вопроса для меня чуть ли не первостепенная. Не потому, что совмещаю приятное с полезным и прямо на рабочем столе, а исключительно из-за тяги ко всему прекрасному. Так бизнес и построил.

Но беглого взгляда при первой встрече хватило, чтобы вынести диагноз: эта не комильфо. Повторно изучать желания не возникло. До сего момента.

Безымянная помощница стоит, раскачивается с пятки на носок, нетерпеливо сопя, чем сбивает с работы. Закрываю верстку каталога и откидываюсь в кресле. Глаза устали и болят, спину начинает щемить, ещё немного и можно будет заказывать пояс из овечьей шерсти и припарки на меду. А там и потянется: поближе к земле, Малахов лучший доктор, и молодежь нынче совсем не та пошла… Старость.

Перевожу взгляд на синий чулок, мельком обвожу ее неприметное лицо, вечно завешанное волосами, прямоугольную фигуру в безразмерном чехле и уже собираюсь распять за хреновое выполнение обязанностей, как глаза цепляются за яркое пятно. Там, где ткань над коленом чуть приподнимается, когда она встает на мыски, глаза жжёт два расплывчатых пятна. Очень, очень напоминающих лапу и нос так искомого мной зверя. Той рыжей лисы, что озорно выгибается от самой коленной чашечки до бедра. Яркой вертихвостки, которую я исследовал губами и пальцами часы напролет.

Внутри что-то простреливает. От самой макушки до паха. Не время для этих воспоминаний, не место, и уж точно не та девушка. Но убедиться в своем чертовом неврозе обязан. Поэтому, как последний мудак, предлагаю девчонке присесть на стол. Она, ожидаемо, гавкает, как и положено хорошему питбулю, а после предложения поднять юбку расплывается в счастливой улыбочке, предлагая себя с потрохами, чем убивает весь мой интерес.

Даже смотреть теперь не интересно. Моя девочка никогда бы не предложила снять трусики.

Что это было вообще? Зрительные галлюцинации или обман зрения? Может крыша начала реально съезжать, громко шифером шуршать?