Амалия Март - Разгадай меня

Хватаю со стола дырокол и со всей силы кидаю его в сторону одного русого болвана. Он успевает увернуться и громадина вписывается в стену позади него, оставляя пейзажную вмятину. Ого. То ли перегородки здесь из картона, то ли злость придала ускорения.

— Эй, ты меня чуть не убила! — округляет глаза Стас.

— Видишь, как небезопасно тыкать палкой в бешенную лису, — говорю спокойно, а у самой сердце делает отчаянное тыгыдык. Ведь и правда могла и…

— Чтобы ты на себе не нарисовала, Агги, ты совсем не хищный зверь, — снисходительно улыбается он.

Я вскакиваю с места, гневно сверкая глазами. Да что он знает обо мне! Я ему покажу, не хищный зверь!!!

Вылетаю из приемной, прямиком по коридорам и на улицу. Нужно подышать, однозначно! Вдохнуть загазованного воздуха Москвы, расчленить в голове труп бывшего… Черт, впервые в жизни жалею, что не поддалась на уговоры Дашки в восьмом классе и не закурила под общий хайп. Кажется ужасно подходящим сейчас щёлкнуть зажигалкой, поднести сигарету ко рту и сделать пафосную затяжку, успокаивая расшалившиеся нервы.

А приходится довольствоваться дыхательной гимнастикой и лентой новостей в Инстаграмме. Антистресс двадцать первого века.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Телефон в руках оживает, и я облегчённо выдыхаю, видя лицо подруги на экране. Да, креативная Майя сейчас подкинет сотню идей, как избавиться от одного назойливого таракана.

— Даже не представляешь, как ты вовремя! — выдыхаю я, вместо приветствия.

— Я беременна!!! — орет она в ответ. Буквально, орет. Да так, что на меня, с трубкой у уха, оборачиваются прохожие. — Ни фига это не сырок был! Я беременна! Реально! Три теста! Шесть полосок! Меня три дня полоскало, Влад пошел за лекарствами, захватил на всякий случай тесты и… Поверить не могу!!!

К концу ее сбивчивой тирады Майя переходит на такой ультразвук, что мне приходится отодвинуть телефон подальше от уха. Стою, слушаю ее поток слов и улыбаюсь. Майя всегда добивается намеченного, она же чертов таран!

— Поздравляю! — вставляю в паузу, пока она набирает воздух.

— Что, поздравляю? Этот тиран тащит меня в ЗАГС. Уже в эту пятницу! А я, может, передумала замуж выходить. Может, не хочу беременной! Надо было, когда я предлагала идти!

На заднем фоне слышится густой бас, и Май взрывается прямо мне в трубку:

— Не надо меня шантажировать! И ремень свой знаешь, куда засунь?! — и уже тише, явно прикрывая рот ладонью, мне в трубку прибавляет: Готовься, короче, в пятницу роспись, ты свидетельница.

А потом снова громко:

— Зажжем не по-детски!

— Зажгла уже в воскресенье! — голос Влада слышится уже совсем близко. — Говорил же тебе не пить, а если…

— Успокойся, папаша, — шипит на него подруга. — Твой ребенок ещё размером с зерно, а немного вина даже полезно! Ладно, пошла я гризли успокаивать, а то он весь на нервах, — это уже мне. — Я беременна, прикинь?!

Еще раз радостно визжит и кладет трубку.

Опускаю руку с телефоном, опираюсь на стену позади и закрываю глаза. С ума сойти. Моя совершенно безбашенная подруга скоро станет матерью, безусловно, совершенно сумасшедшей. Вау. Щеки начинают болеть от того, как широко я улыбаюсь.

Вот это новость дня.

Возвращаюсь на рабочее место, не в силах перестать глупо улыбаться. Стаса на месте не оказывается и настроение снова скачет вверх. Неужели свалил? Но краткая радость быстро проходит, стоит вспомнить, что его грандиозной капитуляции я бы не пропустила. Я же маячила прямо возле выхода.

Прохожу к своему месту, уныло опускаюсь в кресло и смотрю на горящие буквы на экране "План "Пикачу"". Там всего один пункт, сформировать свои кровожадные мысли в большее я не успела и, неожиданно, приходит понимание, что больше и не надо. Иногда, лучшая реакция на провокации — игнор. Только так он поймет, что мне действительно все равно.

А так и есть! Я больше ничего не чувствую. Почти.

Телефон на рабочем столе разрывается громкой трелью, и я снова погружаюсь в работу. На почту приходит несколько задач от Рижского: связаться с одними, подготовить документы для других, и в этом мне видится знак. "Занимайся любовью, а не войной, Агния!" В смысле, работой. Работой.

Стаса нет довольно долго. Я не так, чтобы слежу, но да, записываю в свой блокнотик, сколько он отсутствует для отдела кадров. Может они его выставят? Но он появляется ещё более радостным, чем был, когда плевался в меня бумажками. И это не к добру.

Час глухого молчания только подначивает меня нервничать. Что за тихие игрища? Что за безмолвное давление?

От нервов начинаю постукивать ножкой под столом. Такую же дробь отбивают пальцы мужчины напротив по столу. Все, я на обед!

Пытаюсь дозвониться до Рижского и просто прекратить эту пытку, но он не поднимает. Очевидно, он по самые уши в производственных проблемах. А я тут занимаюсь черте чем, черте с кем!

Может, отправить смс?

Открываю Вотсап и зависаю на первых буквах. А что писать-то? "Я забыла тебе сказать, Стас мой бывший"? "Увольняй к чертям психа напротив, он крадёт мои нервные клетки"? "Если ты не поторопишься, сегодня вечером придется копать большую яму"?

Черт. Мой дурацкий сарказм ни фига не помогает в таких критических ситуациях!

Чтобы я не написала — вопросов не избежать. Закрываю мессенджер и втыкаю вилку в полуживой салат на тарелке. Есть вообще не хочется. Говорю же, ненависть и любовь — чувствуется одинаково. Потеря аппетита, бессонница, нервы.

Гадство!

Спустя полчаса нехотя возвращаюсь на рабочее место. Может, вернуться к плану "Пикачу"? Идея шандарахнуть Григорьева до полного обнуления, как никогда, кажется мне привлекательной.

Особенно, когда я вижу перед собой огромный букет белых гербер.

Половину стола занимает красивая шляпная коробка с пышным пучком великолепных цветов. Они элегантно перевязаны розовой ленточкой и выглядят настолько потрясающе, что я сначала теряю дар речи. А потом меня затапливает ярость такой силы, что перед глазами пляшут красные пятна.

Гневно разворачиваюсь на пятках к объекту моего неудержимого гнева. Он смотрит на меня взглядом победителя. Словно только что взял олимпийскую высоту в прыжках с шестом. Без шеста.

— Какого. Хрена?! — выдавливаю слова по одному, отчаянно пытаясь не захлебнуться собственным ядом.

— Твои любимые, Агги, я помню, — осторожно отвечает он, вставая. Улыбочка слетает с лица, чует, удод, что где-то подвох.

— Это НЕ мои любимые цветы. А Варины! Какой же ты… уууу!!! — топаю ногами, чувствуя приближающуюся истерику.

Уберите детей от экрана, спрячьте все острые предметы, сейчас будет бойня.

— Тебе вообще все равно — я или она, да? Мы взаимозаменяемы???

— Я перепутал, Агги, с кем не бывает, — он выставляет ладони вперёд, как опытный оперативник, призывающий сдаться преступника.

— Я убью тебя, — произношу обманчиво тихо, аккумулируя силы для битвы.

Кажется, это одна из тех низких частот, по которой собаки чувствуют — здесь бомба.

Стягиваю огромный букет со стола — тяжеленный зараза — замахиваюсь двумя руками и опускаю его на спину убегающего Стаса.

Он сдавленно шипит и пригибается, очевидно от боли. Давая мне отличный шанс зарядить ему этим веником по мордасам. Как давно я об этом мечтала!

Даже не знала, что во мне живёт такая злость!

Прикладываю его по лицу герберами, они рассыпаются оторванными листьями и белоснежными лепестками на пол, создавая идеальную картину того, как будет выглядеть его могила, клянусь! С коробки капает вода, Стас подскальзывается на мелкой лужице и летит на пол. Я не сдерживаюсь и метелю его значительно оскудневшим букетом по лицу, груди и даже рукам, которыми он трусливо прикрывается. Прими бой, как мужчина, Григорьев!

— Ты совершенно не умеешь прощать! — кричит он, сбрасывая с себя то, что осталось от цветов.

— Зато я, — удар. — Отлично, — удар. — Умею, — удар. — Копать!

Удар, удар, удар. В руках остается одна лишь розовая коробочка, да одиноко торчащий из нее стебель.

— Не хочешь полюбоваться небом химкинского леса? Могу устроить ночную экскурсию, лопату только захвачу!

Замахиваюсь в последний раз, швыряю в него коробкой, подскальзываюсь на мокрой плитке и лечу следом за коробом прямо на Стаса.

Он болезненно охает, когда я упираюсь коленом ему в пах, а я, когда над головой раздается громоподобное:

— Что здесь происходит?!

Зараза.

Агния

Я вспотела.

Раскрасневшаяся, запыхавшаяся пытаюсь встать со Стаса, но тот, мерзавец, обхватывает меня своими лапищами и прижимает к себе. Я распластываюсь на нем, утыкаясь лицом в мужское плечо. Засранец.

Аккумулирую силы, упираюсь в пол руками и перемещаю колено чуть вверх, повторно прижимая его причиндалы с садистским удовольствием. Он сдавленно стонет и ослабевает хватку. Я тут же вскакиваю на ноги, откидываю челку с лица, поправляю блузку. Блин, верхние пуговицы расстегнулись, делая ситуацию еще более неоднозначной.

Так и хочется пнуть Григорьева по шарам ещё разочек!

Представляю, что за картина предстала перед невольными зрителями. Особенно печально, что одним из свидетелей стала Света, не скрывающая мерзкой улыбочки.

— Вот пижоны! — причитает уборщица, сжимая в руках швабру. — Что натворили! Такие цветы, и всё на пол!

Стас, кряхтя, поднимается на ноги, становится позади меня и приобнимает меня за плечи. Смертник. Откушу же по локоть!

— Небольшие разногласия влюбленных, вы уж простите. Мы сами уберем.

Выхватывает из рук уборщицы швабру и начинает мести пол. Елена Валентиновна, женщина по жизни хмурая, расплывается в улыбке.