— Я достану этих богатых сукиных детей, когда они все будут отсиживаться в своем прекрасном особняке, разодетые в фамильные драгоценности, и тогда посмотрим, кто за это заплатит!

Контраст между родителями Клея и Кэтрин был почти смехотворным. Миссис Форрестер уютно устроилась в кресле возле камина. Она была потрясена, но держалась достойно. Ее одежда была безупречной и современной, волосы со вкусом уложены, и это придавало ее чертам королевский вид. На красивых пальцах сверкали драгоценные камни, над которыми смеялся Герб Андерсон.

В таком же кресле по другую сторону камина, опустив глаза, сидела Ада Андерсон в своем стареньком пальто, которое она на что-то в свое время обменяла. Ее волосы были серыми, фигура коренастой. Единственным украшением на ее руке был тонкий золотой браслет, который за долгие годы тяжелой работы стерся и потерял свою форму.

Мистер Форрестер, в тройке прекрасного покроя, стоял за столом с сафьяновым покрытием. На столе лежало несколько книг в кожаном переплете, которые стоили столько же, сколько вся мебель в гостиной и доме Андерсонов.

И вот ее отец, разодетый в красный нейлоновый жакет с кричащей надписью «Бар Варго» на спине. Кэтрин старалась не смотреть на выпирающий от пива живот, обрюзгшее лицо, на постоянное выражение цинизма, которое как бы говорило, что бессмысленно пытаться из Герба Андерсона что-нибудь выбить.

Кэтрин остановилась рядом с матерью. Она чувствовала, что Клей стоит за ней. Но она предпочла смотреть в лицо его отцу, безусловно, самому важному человеку в этой комнате. Даже его поза за столом была выбрана правильно и означала командное положение. Понимая это, она решила стоять и смотреть прямо ему в лицо. Ее отец мог ругаться и продолжать вести себя, как пьяный матрос, но этот противник представлял куда большую угрозу. Кэтрин чувствовала полное самообладание мужчины и понимала, что сделает грубую ошибку, если в ее лице появится хоть намек на вызов. Этот человек знал, как вести себя с враждебностью и неповиновением, поэтому она тщательно скрывала свои чувства.

— Кажется, мой сын вас не помнит? — Его голос звучал, как кромка первого ноябрьского льда на озере Миннесота: холодный, резкий, тонкий и опасный.

— Нет, — ответила Кэтрин, глядя прямо ему в глаза.

— Ты помнишь ее? — резко спросил он сына, желая услышать подтверждение.

— Нет, — ответил Клей, пробуждая в Кэтрин ярость не оттого, что ей хотелось, чтобы ее вспомнили, а оттого, что это была ложь. Он не мог забыть ее! Кэтрин решила, что у него хватит денег, чтобы сочинить любую ложь, какую пожелает. И все же его ответ терзал ее. Она обернулась и увидела, что он абсолютно спокоен. Кэтрин одарила его таким холодом своих голубых глаз, какой мог состязаться лишь с холодностью взгляда его отца.

«Лжец!» — казалось, кричали ее глаза, а он тем временем надменно рассматривал ее лицо, потом перевел взгляд на ее светлые волосы и смотрел, как они переливаются на фоне огня. Вдруг он вспомнил их блеск.

Он вспомнил ее! Но постарался не показать этого.

— Черт, что все это значит, тайный сговор? — бросил он возмущенно.

— Боюсь, что нет, и ты это знаешь, — ответила Кэтрин, прикидывая в уме, насколько ее хватит, чтобы сохранять напускное спокойствие.

В разговор неожиданно вмешался Герб Андерсон, визжа и тыча пальцем в Клея:

— У тебя нет выбора, любовничек, поэтому не думай…

— Вы находитесь в моем доме, — вмешался мистер Форрестер, — и, если вы хотите, чтобы эта… эта дискуссия продолжалась, сдерживайте себя, пока вы тут! — Нельзя было не заметить, с каким сарказмом он произнес слово «дискуссия», было очевидно, что Герб Андерсон не знает значения этого слова.

— Займитесь делом и заставьте любовничка признаться, или разрешите мне выжать из него правду так, как я это сделал с ней.

Казалось, что-то мерзкое вползло в душу Клея. Он резко посмотрел на девушку, но она оставалась спокойной. Ее взгляд сейчас был устремлен на крышку стола, губы плотно сжаты.

— Вам следует вести себя благоразумно, сэр! В противном случае вам, вашей жене и вашей дочери придется немедленно отсюда убраться! — приказал Форрестер.

Но Андерсон всю свою жизнь ждал подходящего случая, чтобы разбогатеть, и теперь… Господи… он представился! Андерсон повернулся и посмотрел прямо в глаза Клею Форрестеру.

— Давай послушаем, любовничек, — прошипел он. — Давай послушаем о том, что ты никогда раньше даже не видел ее, и я превращу тебя в жалкое месиво! А когда я это сделаю, я возбужу против твоего старика уголовное дело, и он выплатит мне все до последней копейки. Такие богатые ублюдки, как ты, думают, что всегда правы только потому, что у них водятся бабки! Да, но не на сей раз, не на сей раз! — Он помахал пальцем под носом Клея. — На сей раз ты заплатишь за все!

Оскорбленная, Кэтрин знала, что спорить бесполезно. Отец пил весь день и сейчас был в прекрасной кондиции для ссоры. Кэтрин видела, что ссора назревает, но не могла ничего поделать.

— Клей, ты знаешь эту женщину? — зловеще спросил Форрестер, намеренно игнорируя Андерсона.

Не успел Клей ответить, как Герб Андерсон приблизился к дочери и прошипел ей в лицо:

— Скажи ему, девочка… скажи ему, что от этого парня ты забеременела! — Непроизвольно Кэтрин отшатнулась от отца, от которого исходил неприятный запах спиртного, но он подался вперед, схватил ее за щеки и заскрежетал: — Ты скажешь ему, если хочешь, чтобы тебе было хорошо.

Клей встал между ними.

— Подождите минутку! Уберите от нее свои руки! Она уже указала на меня пальцем, иначе вас бы здесь не было. — Потом более спокойным тоном он добавил: — Я сказал, что не знаю ее, но я ее помню.

Кэтрин метнула на него предупреждающий взгляд. По правде говоря, чего Кэтрин не хотела от Клея Форрестера, так это благородного самопожертвования.

— Вот! Видите! — Андерсон сделал такое движение, как будто он бросил на стол козырную карту. По лицу миссис Форрестер прошла гримаса боли. Губы мистера Форрестера открылись — это был первый знак поражения.

— Ты признаешь, что ребенок этой женщины твой? — не веря, воскликнул Клейборн Форрестер.

— Ничего подобного я не признаю. Я только сказал, что встречался с ней.

— Когда? — настаивал Клейборн.

— Этим летом.

— Этим летом… В каком месяце?

— Думаю, это было в июле.

— Подумай хорошенько.

— В июле.

Герб Андерсон торжествовал.

— В июле какого числа? — настойчиво спрашивал Клейборн, несмотря на растущий страх от приближающегося бедствия.

— Четвертого июля.

— А что произошло четвертого июля?

Кэтрин затаила дыхание. Видя замешательство Клея, она чувствовала себя теперь очень неловко.

— У нас было свидание.

В комнате воцарилась церковная тишина. Кэтрин понимала, что каждый сейчас отсчитывает с того времени два с половиной месяца.

Подбородок Клейборна стал твердым, он выдвинул вперед челюсть.

— И?

Клей молчал, глядя на Кэтрин, было слышно только шипение огня в камине.

— Я отказываюсь отвечать на остальные вопросы, пока не поговорю с Кэтрин с глазу на глаз, — наконец сказал он, безмерно удивив ее.

— Ты, Клей Форрестер, ответишь на мои вопросы здесь и сейчас! — взорвался отец, в бешенстве стукнув кулаком по крышке стола. — У тебя была или не была связь с этой женщиной четвертого июля?

— При всем уважении к тебе, отец, это не твое дело, — ответил Клей, с трудом контролируя себя.

Миссис Форрестер прижала дрожащую руку к губам, взглядом умоляя сына все отрицать.

— Ты говоришь, что это не мое дело, в то время как этот человек грозится предъявить на тебя иск по поводу отцовства и тем самым погубить твою и мою репутацию в этом городе?

— Ты меня учил, что человек сам себе создает репутацию. Насколько мне известно, нет причин для беспокойства.

— Клей, единственное, чего я хочу, так это узнать правду. Если ответ будет отрицательный, тогда, ради Бога, перестань защищать девушку и скажи «нет». Если это правда, признайся и давайте покончим с этим.

— Я отказываюсь отвечать до тех пор, пока мы не поговорим с ней наедине. Мы оба были лишены такой возможности. После того как я поговорю с ней, я дам тебе свой ответ. — Он жестом приказал Кэтрин следовать за ним, но она была настолько ошеломлена, что не могла сойти с места. Это был новый, неожиданный поворот событий!

— Сейчас, сынок, подожди минутку, — прошептал Герб Андерсон. — Ты ведь не собираешься перескочить через меня и оставить в дураках, не сказав, чем все это закончится! Я на сто процентов знаю, какую игру ты ведешь! Ты выведешь ее отсюда, сунешь ей каких-то жалких пару сотен баксов, закрыв тем самым ей рот, и решишь проблему, а?

— Пошли. — Клей попытался пройти мимо Андерсона.

— Я сказал — стоять! — Андерсон уперся короткими и толстыми пальцами в грудь Клея.

— Уйди с дороги. — Жесткие ноты в голосе Клея заставили Андерсона отступить. Клей направился к двери, грубо приглашая Кэтрин последовать за ним. — Тебе лучше пойти со мной, если ты хочешь, чтобы тебе было хорошо.

Подобно тряпичной кукле, Кэтрин пошла за Клеем, а ее отец продолжал кричать им вслед:

— Ты слышишь меня?! Не пытайся дать ей денег и отделаться от ребенка! И смотри держи руки подальше от нее, любовничек! Если я услышу от нее хоть одну жалобу, я напущу на тебя закон, не пройдет и ночи!

С пылающим лицом, вся дрожа, Кэтрин последовала за Клеем в фойе. Она предполагала, что он проведет ее в какую-то комнату дома, но он подошел к входной двери, распахнул ее и приказным тоном сказал:

— Давай покатаемся на машине. — Застигнутая врасплох, она стояла, как вкопанная, не имея сил пошевелиться. Поняв это, он обернулся. — Нам нужно поговорить! Черт побери, я не смогу этого сделать, находясь в одном доме со всеми нашими родителями.

Она колебалась, ее глаза расширились от недоверия к нему.

— Я бы лучше осталась здесь или прогулялась где-нибудь недалеко… — Даже огненный цвет ее щек не смягчил Клея. Ее замешательство еще в большей степени сделало его неумолимым.