Женщина резко вскинула голову.

– Так это вы сказали ему принести подарки?

– Да, какое-то время назад. Но если этого пока не случилось, то причиной тому его занятость. Мистер Гранвилл постоянно учит его чему-нибудь. А у мистера Мирквуда добрые намерения.

Миссис Уивер почесала руку. Руки у нее были обветренными и покрасневшими. Наверное, она занималась стиркой со вчерашнего дня, почти постоянно держа руки в горячей воде. На лбу у нее пролегла чуть заметная морщинка. Она наклонилась к корзине, взяла край ткани и приоткрыла котенка.

– Керри в доме. Приглядывает за младшими детьми. Я отнесу ей кошку. Если хотите, можете пока подержать ребенка.

Марта отдала женщине корзину и взяла на руки орущего младенца. Что ж, дело сделано. Правда, подарок не смягчил сердце миссис Уивер до такой степени, чтобы она могла выслушивать лекцию о преимуществах образования. Если Марте снова удастся укачать ребенка, возможно, его мать придет в более благожелательное расположение духа.

– Какие мощные легкие у вашего братишки! – обратилась она к другим детям, проходя мимо висевшего на веревках белья. Но видимо, дети это уже не раз слышали, поэтому не удостоили ее ответом.

Когда миссис Уивер вышла из дома, Джоб уже почти успокоился. Бегло взглянув на Марту, она поставила на землю пустую корзину – к ней тут же бросились два гуся и засунули внутрь головы, – потом подошла к тазу, вытащила оттуда простыню и принялась ее выжимать.

Было ясно: эта женщина не желала уступать. И Марта решила, что у нее нет шансов ее разговорить. Несомненно, мистер Мирквуд чувствовал себя не в своей тарелке, когда впервые пришел в этот дом. А сейчас, наверное, засмеялся бы, увидев, как она с мрачным видом глотает собственное лекарство.

– Она о вас говорила. – Миссис Уивер чуть повернула голову. – Керри. После того как вы приходили.

– Правда? – Это учтивое замечание было подобно явлению ангела в небесах. Да, мистер Мирквуд тоже бы это почувствовал. – Приятно слышать. В прошлый раз она меня просто очаровала. Передайте ей, что я тоже про нее думала.

Ответа не последовало. Но теперь это ее не остановит. Марта уложила Джоба на плечо и прислонилась к изгороди, чтобы миссис Уивер могла ее видеть.

– Я много думала о ваших детях. Наверное, вам об этом не говорили, но наш викарий открывает школу. Мальчиков любого возраста и маленьких девочек будут учить на неделе, а по воскресеньям, после церковной службы, будут проходить уроки для старших девочек. Конечно, религиозные наставления, но кроме того…

– Нам не нужна ваша церковь. – Даже не взглянув, как Марта воспримет это оскорбление, миссис Уивер принялась разворачивать простыню.

– Позвольте вам помочь. – Марта поспешила к ней и ухватила простыню за край. Постепенно им удалось расправить ее и повесить на веревку. Марта ощутила слабый запах щелока и откашлялась. – А вы методисты? – Она с осторожностью произнесла последнее слово. Методистами были многие бедные семьи. – Уверена, мистер Аткинс верит в образование для всех. Он читал проповеди мистера Уизли. – Читал, чтобы найти нужные аргументы против. Но Марта не стала об этом упоминать.

Миссис Уивер повернулась к ней. Отведя одну руку за спину, она в упор посмотрела на гостью.

– Нам не нужна и методистская церковь.

– Понимаю… – Марта почувствовала, как ее лицо заливает румянец. Никто никогда не говорил ей такого, особенно в присутствии детей.

И все же эти слова были сказаны, Марта слышала их. А дети продолжали спокойно играть чуть поодаль. Возможно, стоило об этом забыть. В конце концов, она не собирается спасать душу этой женщины.

– Честно говоря, духовные наставления не занимают в обучении много места. Мы надеемся принять в школу также и старших девочек. Просто для многих родителей это в новинку, поэтому мы решили не торопить события.

Но слушала ли ее миссис Уивер? Она сейчас развешивала на веревке старенькое детское платье и расправляла завязки у ворота. И вдруг прикрыла глаза и сделала судорожный вздох. Рука ее коснулась живота, а лицо побелело.

– Миссис Уивер, с вами все в порядке?

Женщина быстро кивнула и другой рукой прикрыла рот.

– Простите, но вы плохо выглядите. Вам надо присесть. Что-нибудь принести? – Марта взглянула на детей, но никто из них не двинулся с места. Никто не проявил ни малейшего беспокойства.

Миссис Уивер сделала глубокий вдох.

– Сейчас пройдет. Так всегда бывает в первые месяцы.

– В первые… Вы снова ждете ребенка? Так скоро? – Заснувший было Джоб испустил пронзительный крик, словно эта новость его рассердила.

– Восемь месяцев и несколько недель. – Миссис Уивер прижала ладонь к губам.

Восемь месяцев? На мгновение Марта вся превратилась в напряженное внимание – словно охотничья собака, почуявшая куропатку. Ребенок. Через восемь месяцев. Возможно, мальчик. А в этой семье и так полно детей.

О, как низко она пала! Отказ миссис Уивер ходить в церковь, распущенность мистера Мирквуда – ничто по сравнению с этим ее подлым, низменным планом. Она должна думать о другом.

– Но ведь вашему младшему сыну еще нет и года. – Она понизила голос, чтобы их не услышали дети. – Разве вам было бы не лучше отдохнуть, прежде чем заводить очередного ребенка?

Миссис Уивер открыла глаза и покачала головой. Краска уже прилила к ее лицу, но вид у нее был еще более утомленный, чем прежде.

– Спросите вашего викария, почему Бог решил дать нам еще одного ребенка. Зачем дети даются женщинам, которые никогда их не хотели. Возможно, в этом есть какой-то священный смысл, но я его не вижу.

Марта молчала. Ей не хотелось обижать миссис Уивер, потому что… А впрочем, нет! Ничто не помешает ей высказать то, что она думает.

– Мне кажется, этот вопрос лучше задать мужьям этих женщин, а не священнику. – Она подошла к хозяйке поближе, чтобы их не услышали дети. – Если бы мужчины заботились о здоровье и покое своих жен и не думали только о своих желаниях, тогда была бы меньше смертность при родах, меньше осиротевших детей и меньше измученных женщин. Неужели мужчины не в состоянии сдерживаться? – В конце концов, они могут позаботиться о себе сами. Она, Марта, видела, как это делается.

Прежде чем ответить, миссис Уивер яростно разгладила ткань сорочки.

– Уверена, у вас было все по-другому. Но некоторые женщины должны быть благодарны, что вообще вышли замуж. Мистер Уивер поступил очень достойно, женившись на мне. Он многое перенес, и я не стану говорить с ним о сдержанности. – Она вытерла руки о передник и взглянула в глаза Марте. – Спасибо, что помогли с ребенком. Если вас не затруднит отнести его в колыбель, вы сможете поздороваться с Керри. Помните о свинье, если будете выходить через переднюю дверь.

«Что ж, эта женщина хотя бы поблагодарила меня», – думала Марта, возвращаясь в Сетон-парк. Наверное, следовало считать это шагом вперед. Теперь, когда ее дни были свободны, она могла многое сделать для этой семьи и для всех остальных. И если присутствие мистера Мирквуда в ее постели сегодня ночью расстроит ее, то она будет думать о том, что сможет сделать завтра.


Он пришел около полуночи, энергичный и бодрый. Она сидела в постели и читала, но тут же отложила книгу и смотрела, как он прикрыл дверь, запер ее и сунул ключ в карман с довольным видом человека, который провел целый день в праведных трудах, а теперь вознаградит себя удовольствиями.

Тео взглянул на ее обнаженные плечи.

– Уже разделись? Очень хорошо.

Марта обхватила колени руками, придерживая простыню.

– Я подумала, вы устанете, чтобы еще помогать мне раздеваться.

– Устану? Вам стоит приготовиться. – Он опустился в кресло и принялся снимать сапоги.

Марта натянула простыню повыше.

– Как вам молотьба?

– Думаю, давно пора изобрести какую-нибудь машину. Боже правый! – Тео откинулся на спинку кресла. – Вы сами когда-нибудь это видели? Ужасная работа! Надо все время стоять согнувшись и махать рукой – мякина летает повсюду и попадает в глаза. Уверен, что она попадает и в легкие, несмотря на тряпки, которыми они завязывают носы и рты. Я удивлен, что все мои работники не больны туберкулезом. – Он снова принялся за сапоги.

– Думаю, работая руками, можно испытывать своего рода гордость, которой не будет, если ту же работу станет делать машина.

– К черту гордость! К черту ручной труд! – Он скинул сапог. – Одному из тех мужчин столько лет, сколько было бы моему деду. Мне это не нравится. – Второй сапог соскользнул с ноги. – Вы хотите еще поговорить на эту тему? Или мы можем начать?

В каком он странном настроении… Марта улыбнулась:

– Думаю, на сегодня разговоров достаточно. Раздевайтесь.

Он вскочил с кресла и подошел к свечам.

– Задуть свечи? Так вам не придется отводить глаза, чтобы не смотреть на меня. – Отблески пламени плясали на его светлых волосах, словно солнечные блики на водной ряби озера. Его кожа словно светилась изнутри, а глаза казались стеклянными.

– Как пожелаете. Думаю, я уже привыкла к вам.

– Такие слова могут воспламенить любого мужчину. – Облизнув пальцы, он затушил свечи одну за другой. – Попробуем в темноте. Ради новизны.

Когда все свечи были потушены, он превратился в тень, в одну из множества теней в темной комнате. Ткань шелестела и шуршала, пока он раздевался. И раздался слабый металлический звон – это запонка задела пуговицу. В узкий промежуток, оставленный между шторами, чтобы знать, когда наступит день, лился слабый свет луны, чуть прикрытой облаками. Света было достаточно, чтобы видеть его силуэт, когда ее глаза привыкнут к темноте, но не совсем достаточно, чтобы понять его настроение и намерения.