- Так шла бы домой, ждала своего загулявшего парня точно верная собачонка, - промурлыкал Ник помогая. За это пару раз получает по рукам, но долгожданный щелчок раздается в тишине салона под мое злобное сопение.

Поднимаю на него взгляд и смотрю прямо в глаза, хватая за ворот куртки, заставляя наклонится ближе.

- Имей в виду, Воронцов, я тебе не верю, - шиплю тихо и зло.

- Не веришь или не хочешь верить? – задает резонный вопрос, заставляя отпустить себя. Машина мягко начинает движение, провожаемая десятком пар глаз.

На соседей и людей вокруг меня уже совершенно плевать, потому что начинаю переваривать сказанное внутри себя. Из динамика раздается тихая классическая музыка, едва Никита касается панели и включает записи из плейлиста на флешке, которую замечаю не сразу. Синий мигающий светодиод отвлекает ненадолго внимание, пока мы выезжаем со двора. Мысленно вспоминаю не забыла ли я закрыть дверь, не оставила ли включенной плиту, стоит ли сделать еще один звонок Роме…


Голова раскалывается – слишком много всего за раз. Хороший день испорчен напрочь.

- Возьми, - мне на колени приземляется простой конверт Почты России без надписей и марок. Внутри бумажка или записка, не знаю. В начале брезгливо приподнимаю кончиками пальцев, затем бросив ненавистный взгляд на Никиту, вскрываю его и достаю сложенный вдвое листок. Внутри рисунок – улыбающийся смайл, высунувший язык.

Закатываю глаза и смяв листок, бросаю ему на колени.

- Придурок!

Он смеется, задрав голову и выруливает на перекрёсток. Хочется ударить да посильнее, чтобы дошло. Я настоящая идиотка, повелась на его дурацкие игры и теперь сижу с ним в машине, никак не могу успокоиться. Хочется позвонить Роме, что и делаю, но снова натыкаюсь на голосовую почту. Убедиться во лжи Никиты Воронцова, цель которого просто доставать людей, походу. На душе неспокойно, все эти сомнения, посеянные в душе, не дают покоя.

- Все равно не верю, - бурчу, сползая по креслу и ловлю его взгляд в зеркале заднего вида.

- Не веришь, так не веришь, Ань, - усмехается Ник. – Я могу соврать, мне не сложно.

Соврал или нет? Его правило: дважды вру, один раз – правда. Эти игры утомляют, ведь в них велик шанс проиграть что-то большее, чем материальные блага. Хотела бы я залезть в голову Воронцова, чтобы вытрясти из его перевернутых мозгов настоящие мысли. Почему привязался ко мне, отчего такой мудак и зачем продолжает наше общение. Ведь ясно, что как девушка я его не особо интересую.

- Ты бы расстроилась, если бы мои слова оказались правдой? – задает он вдруг вопрос, останавливаясь на светофоре.

Удивленно вздрагиваю и поворачиваю голову к нему, прекратив сверлить взглядом цифры на табло, пока система отсчитывает время ожидания. Люди быстро переходят дорогу, а я отворачиваюсь от ожидающего ответ Никиты. Разглядываю бесконечный поток унылых серо-черных курток, пуховиков и шуб, изредка разбавленный яркими пятнами других цветов. Почему зимой люди боятся выделиться?

- Да, - отвечаю прежде, чем успеваю осознать собственные слова. Сердце бешено стучит, потому что мне становится страшно. По-настоящему страшно, ведь все может оказаться не глупой ложью избалованного мажора.

- Почему? Если это правда? – снова интересуется, а в голосе слышится изумление.

Кажется, ему правда любопытно, Никита внимательно смотрит на меня, почти не отрываясь. Из-за этого едва не пропускает момент, когда переключается свет с желтого на зеленый и позади начинают давить на клаксон нетерпеливые водители.

Какой ответ я могу дать? Что мне нравятся мои розовые очки, и я боюсь их разбить? Или что любовь строится на доверии? Почему-то мне кажется, что он не поймет смысла этих слов. Я сама не конца понимаю свои чувства, но определенно не хочется получить вот такую правду прямо в лицо, хотя явно в машину я села не ради прогулки по городу и шикарного кожаного салона.

- Иногда правда – это хуже лжи. Большинство людей ее не любит, и я такая же, - отвечаю тихо, прикрывая глаза.

Никита внезапно тормозит у обочины, заставляя меня изумиться и открыть глаза. Место не парковочное, за это можно получить штраф. Не дожидаясь пока Воронцов выберется первым, быстро отстегиваюсь и выбираюсь наружу, оглядываясь вокруг. Рядом здание с кофейней и магазином цветов. На оранжевой вывеске два названия: «Кофейник» и «Цветочник». Сквозь затемненные стекла не видно ни посетителей, ни движения внутри. Удивленно окидываю взглядом вошедшую внутрь парочку и захлопнув дверцу, отхожу на пару шагов, едва Никита оказывается рядом.

- Зачем мы сюда приехали? – настороженно интересуюсь, запахиваясь в куртку, только сейчас поняв, что она все еще расстегнута. Холодный ветер подхватывает, треплет мои волосы, бросая их в лицо со спины, а Воронцов улыбается.

- Кофе пить пошли. Считай это моим извинением за сегодняшнее мерзкое поведение, - он подмигивает, а я задыхаюсь от возмущения. Открываю и закрываю рот. Извиняется? Серьезно?!

- Ты серьезно считаешь, что кофе и пироженки с извинениями будет достаточно после той грязи, что наговорил?! – рычу снова от гнева. Ник морщит нос, потирая переносицу и пожимает плечами, сунув руки в карманы джинсов.

- Без понятия. Я никогда ни с кем не дружил, ни любил и в слабо представляю, как у людей там с социальными связями. Но умные люди говорят, что вовремя принесенное извинение может спасти ситуацию, - улыбается широко, почти по-настоящему. Только эффект получается обратный, ибо я поднимаю руку, ударяя его по груди один раз, другой, третий, заставляя отступить на шаг.

- Умные люди! – ору на всю улицу, снова забыв о прохожих и водителях вокруг. – Да ты издеваешься что ли?! Они бы лучше тебе мозги подлечили – совсем поехали шашечки твои…

Договорить мне не дают. Никита поднимает руку и схватив за плечо, дергает на себя, притягивая в крепкие объятия. Мой нос утыкается в его куртку, от которой исходит запах кожи и сигаретного дыма. Совсем ни тот запах, что у Романа – другой, более дерзкий и мощный. Мне он не по душе, однако продолжаю стоять, потому что Ник обнимает крепче и наклоняет голову.

Мы очень странно смотримся, будто парочка после небольшой ссоры. Кто-то проходит мимо, оборачиваясь в нашу сторону, другие с равнодушием шагает по своим делам или уткнувшись в телефон. На пару секунд зажмуриваюсь до цветных кругов и резко распахиваю глаза, ощущая горячее дыхание у самого уха.


- Я соврал из ревности, потому что ты мне нравишься. На самом деле без понятия, где твой парень. Думал это прокатит, знаешь, как в этих глупых историях про любовь с «бэд боем». Я вчера целых три подобных романа прочитал – там любовные треугольники в почете. И плохой парень всегда в выигрыше…

Он говорит что-то еще, но я больше его не слышу. Голос, шум улицы, звуки машин – все словно ушло на второй план. Мой взгляд прикован к боковому зеркалу красного Астон Мартин. Оно совсем рядом, и я могу видеть небольшой радиус обзора позади себя.

Видимо они вышли из кафе в тот момент, когда Никита обнял меня. Не знаю, видел ли он их или нет. Елена Воронцова даже подняв ворот своей шубки и темных очках заметна среди десятков людей.

Принимаюсь вырываться, однако это не так просто – Никита крепче сжимает руки.

- Отпусти меня.

- Нет, - отзывается тихо. – Ты сама говорила про ложь.

- Теперь мне нужна правда! – выдыхаю сдавленно, ибо горло сдавливает огромный ком. Я вижу их только частично, но они явно близко друг к другу. Рома рядом с ней – его я бы узнала из тысячи лиц в толпе. Мне просто надо убедиться в этом.

- Тебе показалось. Просто закрой глаза, - убеждает, все еще держа в своих руках. Он мне лжет, сейчас я уверена на все сто процентов. Вновь дергаюсь в его объятиях, задыхаясь от нехватки воздуха в груди и горячих слез, подступивших к глазам.

- Отпусти меня, - вновь прошу уже совсем тихо, словно умоляя. Слышу его вздох, ощущая, как поднимается грудная клетка. Разжав объятия, он дает мне долгожданную свободу, и я резко оборачиваюсь.

Наверное, надо было послушаться и никогда туда не смотреть. Не садится в машину, не выходить из дома, никогда не верить чьим-то обещаниям.

Она целует его прямо у нас на глазах, словно любящая жена. Обхватив ладонями в длинных кожаных перчатках по локти и прижимается всем телом. Одна секунда, две, за ней уже десять и двадцать. Продолжаю смотреть, потому что Рома не пытается оттолкнуть или хотя бы попытаться вырваться.

Так вообще можно? Из Рая прямиком в Ад всего за сутки? Из горла вырывается первый смешок, постепенно перестающий в истеричный хохот. Прислоняюсь к крылу Астон Мартин, наблюдая за этой сладкой парочкой, резко отскочившей друг от друга. Он услышал меня, заметил, распахнув свои лживые синие глаза, в которые я смотрела сегодня утром и верила каждому его слову. Сейчас в них застыло замешательство, страх и что-то отдаленно похожее на сожаление. И от этого сочетания меня всю подбрасывает, заставляя продолжать смеяться, утирая текущие слезы.

- Никита! – ахает в ужасе эту стерва, смотря на нашу пару.

- Здрасте, Роман Алексеевич, - едва могу справиться со смехом, повернувшись к молчаливому Роману, пока тетка Воронцова отступает, пытаясь спрятаться за его спиной. Она опускает голову и сильнее прячет лицо, прижимая темные очки к глазам, словно боясь, что они спадут. 

Да уж, профессиональный разбиватель сердец и его жертва. Интересно, он с ней все по делу или уже вышел за его рамки?

- Поехали отсюда, - резко обрываю смешки, отворачиваясь от этой парочки. Никита задумчиво смотрит на меня и наклоняет голову на бок.

- Уверена?

- Ага, - бросаю, хватаясь за ручку на дверце. – Не хочу кофе. Передумала.

- Аня!

Я слышу его голос, но не останавливаюсь. Садясь в салон, показываю куда-то позади себя средний палец и надеюсь, что по адресу. Захлопнув дверь, быстро хватаюсь за ремень безопасности, дернув тот на себя с силой. В боковом зеркале заднего вида они все еще стоят. Воронцова что-то говорит ему, а Рома дергает руку, за которую она хватается. Не хочу знать, наплевать если честно. Внутри пусто - в голове ни одной мысли.