Шоссе чисто, и меньше чем через пятнадцать минут после того, как я выудил адрес Хиллари из ее пьяной памяти, высаживаю их у ее двери.

Наблюдаю, как они оба спотыкаются, а затем выезжаю из подъездной дорожки. Меньше чем через десять минут я, наконец, въезжаю в наш гараж. Открываю дверь и подхожу к Лорен. Я не могу не смотреть на нее, пока она спит. Она выглядит такой умиротворенной и счастливой – совсем не так, как в прошлый раз, когда мы были здесь.

Тогда я был сломанной куклой, которой она не давала распасться, и она была единственным, что держало меня цельным. Лорен, наверное, единственное, что держит нас вместе сейчас. Женщина владела моими мыслями и одним взглядом могла заставить меня принять правильное или неправильное решение. Я отстегиваю ее ремень безопасности и поднимаю на руки. Инстинктивно она обнимает меня за шею. Она все такая же легкая, как в тот день, когда я ее встретил.

Я чувствую все это и задаюсь вопросом, что они чувствовали – Крис и этот мудак, Коллин. Для меня Лорен не просто женщина с моим ребенком, или билет к тому, что некоторые называют здравомыслием. Она для меня все. Моя любовь к ней все еще так же сильна, как в тот день, когда я признался себе, что она была единственной. В то время я даже не знал, что это значит – что это случится? Потом я встретил ее и понял, что это тот человек, за которого я буду бороться, за которого пожертвую собой, лишь бы она могла обрести покой.

Я несу ее к лифту, и каждый раз, когда мы поднимаемся, в моей голове проносится воспоминание – о ней и обо мне – наши воспоминания, а не их. Наше первое свидание, когда мы обручились, когда она сказала мне «да». Я помню ее отчаянные мольбы остаться с ней в тот день, когда я уехал, тогда я думал, что поступаю правильно. Думал, что было верно пожертвовать собой, но ее мольбы были пыткой, потому что я не мог согласиться. Не мог сделать то, что хотел сделать больше всего на свете – остаться с ней. Воспоминания о том дне все еще преследуют меня, но я бы переживал их каждый день, если бы это означало, что она счастлива. Теперь Лорен кажется счастливой, умиротворенной, но действительно ли она счастлива?

Я хочу, чтобы она была счастлива, но я никогда не хотел, чтобы она была счастлива таким образом. Я видел ее счастливой и с Крисом, и с Коллином, но это было не настоящее счастье, правда? Это самоуспокоение. Я открываю нашу дверь и на минутку оглядываюсь по сторонам. Мой дом – тот, который я создал и ради которого так много работал, не их. Нахлебники. Я пытаюсь подавить свой гнев, поэтому смотрю на нее в своих объятиях, и гнев рассеивается. Мы поднимаемся наверх, и я кладу ее на кровать. Девушка сворачивается в клубок, и я набрасываю на нее покрывало. Я иду по коридору и заглядываю в соседнюю комнату. Комнату моей дочери.

Она в розовых тонах, с горящим ночником. Комната для принцессы – моей принцессы. Я сажусь рядом с ней на кровать и беру ее на руки. Она спит, но это не имеет значения. Я так давно не держал ее в своих объятиях. Моя кровь закипает при мысли, что у них было время с ней, что их она знает, когда они даже не принимали участия в ее создании. Она – моя вылитая копия, лучшая часть меня и ее мамы вместе взятых. Я нежно целую ее в щеку.

Если бы не она, я бы совершил самую большую ошибку в своей жизни – я отпустил Лорен. Я больше никогда не повторю эту ошибку. Не важно, как сильно мне придется бороться. Если мне придется умереть в попытках.

Укладываю Кэйлен и накрываю ее маленьким розовым одеялом. Я хватаю упавшего на пол плюшевого мишку, кладу ей под руку и провожу рукой по браслету, который купил ей на первый день рождения. Кажется, это было только вчера.

Возвращаюсь в нашу спальню и закрываю за собой дверь, когда захожу. Я прислоняюсь к ней спиной и выдыхаю весь свой мир проблем. Лорен все еще спит, но одеяло с нее сброшено, и она выглядит как ангел, окутанный грехом. Все, о чем я мог думать раньше – это остаться с ней наедине, заставить вспомнить, что она могла дать им небольшое место в своем сердце, но что я владею ее телом. Но, увидев ее сейчас, я не хочу ее беспокоить. Снимаю одежду, ложусь рядом и прижимаю ее тело к своему. Знаю, что мне осталось совсем немного. Держать сразу их обоих в страхе становится легче, но все еще безумно сложно. Это стоит того, чтобы провести это время только с нами и без них. Она шевелится рядом со мной, и улыбка, созданная самим Богом, заставляет меня потерять ход мыслей.

Ее глаза все еще закрыты, но она приближает свои губы к моим, ее пальцы скользят по колючим волосам на моей голове, и она прижимается ко мне всем телом. Я пью ее, ее губы уступают место моему языку, и вскоре ее тело прижимается к моей груди. Я чувствую, как она тает подо мной.

– Я скучала по тебе, – шепчет она, и я отстраняюсь, изучая ее лицо, ее глаза только полуоткрыты, соблазнительная улыбка растягивается на лице.

– По кому ты соскучилась? – она не отвечает, но притягивает меня к себе поцелуем, который почти заставляет меня забыть вопрос.

Я снова отстраняюсь от нее и прижимаю ее руки над головой, наши тела прижаты друг к другу. – По кому ты скучаешь? – спрашиваю я ее почти отчаянным голосом.

– По тебе... – говорит она, но ее голос дрожит, и я знаю, что она устала и хочет спать.

Именно в такие моменты ты получаешь правду, честность без каких-либо секретов, и это то, что мне нужно услышать от нее, что она действительно чувствует, кого она действительно хочет, даже если это убьет меня.

– Произнеси мое имя, – я стараюсь говорить мягко, но в голосе слышится настойчивость, и если бы она была достаточно трезвой, то услышала его. Ее карие глаза флиртуют с моими, и она наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы, но останавливается прямо перед тем, как наши губы встречаются.

– Кэл, – и когда она это говорит, мысль о том, чтобы просто обнять ее сегодня вечером, рвется в клочья быстрее, чем я могу сорвать с нее платье.

Она не знает о власти надо мной, что я сделаю все, что она попросит.

Я не могу быстро раздеться. Лорен обнимает меня всем телом, как будто никогда не отпустит, и я этого хочу. Наши поцелуи начинаются маниакально, почти панически, прежде чем они превращаются во что-то совсем иное – медленное и преднамеренное, она целует меня, как будто скучает по мне, и мой темп полностью меняется. Я хочу наслаждаться каждым моментом, но не хочу быть милым и робким, как Крис или клинично-стратегическим, как Коллин. Хочу, чтобы она знала, что она была со мной, и я могу дать ей все, что захочет. Ее глаза закрыты, когда я проскальзываю в нее, но хныканье, которое она издает – звук, который я никогда не забуду. Дюйм за дюймом ее вздохи становятся длиннее, и мне трудно сосредоточиться, когда я теряюсь в ней. Она – океан, в котором человек может потеряться, заставить потерять из виду то, что он считал важным. Коллин пример этого, она заставила его потерять свой гребаный разум.

– Кэл, – снова повторяет Лорен, и я теряюсь в ней, мои руки впиваются в ее кожу, она сжимается вокруг меня.

Прижимаю ее руки к груди и смотрю в глаза, когда-то они были полны невинности и изумления, затуманены похотью и желанием, не могу не ухмыльнуться, знаю, что это сделал я.

– Не останавливайся, – умоляет она меня, и я не останавливаюсь.

Я беру ее всеми способами, которые только могу придумать, и бросаю ей вызов забыть меня. Знаю, что она этого не сделает. Когда мы закончили, и Лорен пришла в себя, она повернулась на бок ко мне, и я начертил свое имя на ее спине, помечая ее.


***


Лорен


Я думала, это был сон. Я поклялась, что это так. Прошлая ночь была туманной и запутанной, но удивительно поразительной, словно вновь попробовать кусочек вашей любимой еды и вспомнить, насколько она была хороша. Как я могла быть такой глупой? Я знала, что Крис вел себя странно прошлой ночью, но с алкоголем и моими эмоциями, это виделось не ясно. Почему он ничего не сказал? Кэл никогда не притворялся Крисом, но Кэл всегда был загадкой – моей собственной загадкой. Видя выражение лица Криса сейчас, я чувствую себя ужасно. Когда я смотрю на него, в моей душе просачивается чувство вины, выражение его лица – смесь гнева и растерянности.

– Я... Я не уверена, но... Думаю, что Кэл был здесь прошлой ночью...

– Что случилось? – спрашивает Крис, и я могу сказать, что он пытается сохранить свой голос ровным и выражение лица беспристрастным от того, что он чувствует.

Избавляю его от усилий, опуская глаза на колени, когда чувство вины поглощает меня. Я просеиваю свои мысли о том, что произошло прошлой ночью – танцы, поцелуи, разговоры и занятия любовью. Мое лицо вспыхивает.

– Я слишком много выпила. Не могу вспомнить всего, но помню, что ты был другим, не плохим другим – просто другим, – мужчина разочарованно вздыхает и проводит руками по голове. Я не делаю эту ситуацию лучше. – Он и словом не обмолвился, что это был он, поэтому я все время думала, что это ты.

Кэл не сказал этого, но, когда я сосредоточилась на тех маленьких моментах, которые я разделила с ним, я теперь думаю, что он говорил мне другими способами.

– Ну, просто замечательно. Кажется, что и он, и другой парень расхаживают вокруг, притворяясь мной, – от него исходят разочарование и гнев. – Как никто не мог понять, что это не я? Разве там не было Эйдана и Хиллари? Неужели мы начали сливаться воедино, что для всех мы кажемся одним и тем же человеком? – он повышает голос, но я знаю, что это больше от боли, чем от гнева.

– Мы все пили, Крис. Эйдан развлекал Хиллари... – я пытаюсь умолять его. – Прости, я не знаю, что сказать, – мое похмелье столкнулось с шоком, я на грани слез.

Крис слегка наклоняет голову и щиплет себя за переносицу.