– Так ты в порядке? – спрашиваю я ее, чувствуя парение, но я должен знать, что с ней все хорошо.

– Я лучше, чем думала, – говорит она мне, выкладывая продукты на столешницу.

Два месяца – это срок моего отсутствия, и я видел, что многое может измениться за несколько дней, не говоря уже о двух месяцах.

– Значит, вы с папой... – я замолкаю, и она смотрит на меня.

– Он все еще в доме, – мама занимается продуктами, знакомится с содержимым шкафчиков. Я не знаю, куда ее направить.

– И тебя это устраивает?

– Это дом твоего отца, – она слегка улыбается мне, достав разделочную доску, начинает чистить картошку.

– Мама, ты простила его за то, что он сделал? Вы все еще вместе? – быстро спрашиваю я ее.

Она перестает чистить картошку и обращает все свое внимание на меня.

– Все гораздо сложнее.

– Если ты хотела уйти от него, ты можешь, мам. Ты не должна оставаться с ним из-за меня, – я имею в виду этим всем, что дело во мне.

Я бы не хотел, чтобы моя мама чувствовала себя обязанной быть с ним после всего, что он сделал, после той лжи, которую сказал, причиняя нам сильную боль.

– Конечно, нет, Крис. Ты взрослый мужчина со своей семьей, – она дразнит меня, но я не могу улыбнуться в ответ.

– Ты знаешь, что я имею в виду, мам, – говорю я ей, потирая затылок.

– Что бы ни случилось между твоим отцом и мной, для меня важно, чтобы ты не ненавидел его, – она касается моих запястий, и я смотрю на нее. – Я знаю, то, что он сделал, было ужасно, эгоистично и непростительно...

Кому-то непростительно? Любому это должно быть непростительно. Он спал с моей лучшей подругой, и она забеременела. Как кто-то может просто простить это?

Я провожу рукой по голове и делаю глубокий вдох. Вчера я сказал себе, что рано или поздно мне придется все уладить с отцом, но не потому, что я хочу простить его или потому, что он заслуживает моего прощения. Единственная причина, потому что он мне нужен, мне нужно как можно больше людей на моей стороне, знаю, что он ненавидит Кэла, и он, скорее всего, ненавидит Коллина. Единственное, что мне нужно от него – быть на моей стороне, но только ее слова заставляют меня усомниться, могу ли я вообще говорить с ним, не желая ударить его по лицу.

– Он твой отец. Я не хочу, чтобы ты наказывал его за меня, – говорит мама непреклонно.

Ее глаза затуманены печалью, которую я не видел раньше, и эта печаль не вызывает у меня желания простить его в ближайшее время.

– Он так сильно любит тебя, и нет оправдания его поступку, но я знаю – он не хотел тебя обидеть.

Я качаю головой.

– Не думаю, что смогу простить его. Каждый раз, когда думаю об этом, я не могу выбросить из головы их с Лизой.

Мама крепко зажмуривается, словно я только что ударил ее ножом в грудь, и я тут же жалею о сказанном.

– Прости, мам.

– Я всегда буду винить твоего отца за то, что он пытался скрыть то, что произошло, и это повлияло на тебя, – тихо говорит она.

– Дело не во мне. Он причинил тебе боль, он лгал тебе!

– Я знаю это, Крис! – ее голос напряжен, но не ломается. Мы оба глубоко вздыхаем. – Прощение – это не просто, – она снова выдыхает. – Это не волшебный момент, когда весь твой гнев и боль уходят. Это то, над чем нужно работать каждый день, – я вижу, как у нее дрожит подбородок, и чувствую себя полным идиотом, когда говорю ей об этом.

– Прости. Мне не следовало ничего говорить, – чувствую жжение в горле.

– Нет, все в порядке. Мы не можем притворяться, что этого не произошло. Мы поработаем и попытаемся пройти через это, – она говорит это с улыбкой, хотя готова расплакаться.

Мама нежно обнимает меня, и я обнимаю ее в ответ. Маленькая часть меня хочет, чтобы Лиза не рассказывала мне о случившемся, но иногда ты думаешь, что хочешь выбраться из темноты, а когда нет – горит яркий свет.

– Привет, – Лорен кричит, возвращаясь домой, как раз когда мы с мамой заканчиваем завтрак.

– Принцесса! – мама визжит, когда Лорен входит с Кэйлен.

Она стала больше с тех пор, как я видел ее в последний раз. Ее большая и яркая улыбка заставляет меня улыбаться. У нее во рту два зуба, которых не было, когда я видел ее в последний раз. Мама бросается к ним, но останавливается, понимая, что мы не виделись несколько месяцев. Лорен подходит ко мне с улыбкой, такой же, как у нашей дочери, и протягивает ее мне. Она с легкостью идет на руки и шлепает меня печеньем.

– Привет, Кэй, – дочь протягивает мне свое слюнявое печенье, и я целую ее в щеку, разворачивая к себе, когда она начинает хихикать. – Ты соскучилась по мне, Кэй? – я спрашиваю ее, и когда она кивает, мы все смеемся. – Я так по тебе скучал, – я целую ее в лоб.

– Вы так мило выглядите. Мне нужно это сфотографировать, – мама хватает камеру. – Шире улыбки, – говорит она нам, и мне было бы трудно не улыбаться. Она делает больше фото, чем следовало. – Иди туда, Лорен, – мама подталкивает ее к нам. Наши глаза встречаются, и я не могу не видеть радость, плескающуюся в них.

Лорен кладет голову мне на плечо, и мы делаем еще фото.

– Не забудь прислать их мне, мам.

– Мне тоже, – добавляет Лорен.


***


Моя мама с радостью вышвыривает нас из дома после того, как Лорен и Кэйлен завтракают. Мы с Лорен идем на встречу в офис Хелен. Он всего в пятнадцати минутах ходьбы от здания Лорен, на улице температура выше двадцати градусов, она говорит, что это волшебная погода для апреля в Чикаго. Солнце яркое, и в воздухе витает возбужденная энергия хороших ожиданий. Погода поднимает мне настроение, то что очень нужно после вчерашнего вечера. Было трудно стоять в галерее, которую Коллин купил для Лорен, и хотя это заставило меня улыбнуться ее счастью, в то же время захотелось блевать.

Галерея удивительна – большое пространство, освещение, и находится не слишком далеко от ее дома. Лорен уже завершила декорирование, заложила основу и скоро откроет. Ее мечты обретают форму прямо на моих глазах, я никогда в своей жизни не чувствовал такой радости за человека, но в то же время, честно говоря, я возмущен этим.

Даже если она не озвучила это в голос, я знаю, как сильно она любит и ценит Коллина за то, что он дал ей. По сравнению с ним мы с Кэлом выглядели эгоцентричными придурками. В то время как все, что мы делали, сводило ее с ума, он дал ей то, что она могла назвать своим – место, куда она могла убежать, и она всегда будет приписывать это ему. Открытие через три недели, и я не могу не думать, что он появится, она хочет быть там с ним.

– Как все прошло с твоей мамой? – спрашивает Лорен, вырывая меня из раздумий.

– Я рад, что она здесь, – я засовываю руки в карманы и поправляю их. Лорен с любопытством смотрит на меня. – Они кажутся слишком маленькими, что странно, потому что они моего размера, – мне становится немного неловко, и она весело улыбается мне.

– Они узкие, Крис. Они должны быть такими.

– Надо было попросить маму привезти мои штаны из дома, – бормочу я, и она хихикает.

– Мы позже можем пойти по магазинам, купить кое-какие вещи, которые больше в твоем стиле, – девушка улыбается так же мило, как в день нашей встречи.

Я почесываю затылок. Ненавижу казаться вредителем или трудным, но большинство одежды в ее шкафу – не то, что я бы надел. Было довольно легко различить, чья одежда кому принадлежит. Я знаю, что Кэл любит все темное – большая часть его одежды различных оттенков серого и черного – и еще ко всему прикреплен дизайнерский ярлык. Одежда Коллина – ничего однотонного, в поле зрения ни одной футболки, и материал, кажется слишком дорогим для носки.

– Нет, это пустая трата денег. Я могу попросить маму прислать мне кое-что из моих вещей, когда она вернется домой.

– Когда ты в последний раз покупал новую одежду?

– Примерно... два года назад... думаю, – говорю ей, и она смеется.

– Думаю, ты можешь позволить себе немного разориться, – поддразнивает она меня и берет за руку. Так искусно, что мое сердце подпрыгивает. Я забыл, каково это – просто держать ее за руку, однако инстинктивно держу ее в своей. Это приятно. Вчера после нашего разговора мы заснули в галерее рядом друг с другом, но между нами было пространство – или, скорее, призраки нескольких личностей прошлого.

– Ты же знаешь, мы никогда не обсуждали твои финансовые дела.

– Ты имеешь в виду банковские счета?

– Да, банковские счета, акции – все это твое.

– Держу пари, мое имя ни на чем не написано, – я хихикаю, и на ее лице появляется едва заметная хмурость. – Прости. Я не хочу все усложнять.

– Нет, все в порядке. Я просто никогда не думала об этом, – говорит она легко. – Я думаю, для тебя важно увидеть то, что у тебя есть. Это и твоя жизнь тоже, и она может поставить вещи в перспективе, насколько, чтоб понять, что бы ты хотел сделать дальше. Может быть, ты мог бы вернуться в школу, если хочешь, открыть свой собственный бизнес, начать некоммерческую деятельность, – она пожимает плечами, широко улыбаясь мне. – После всего случившегося, после ухода Кэла, я так и не воспользовалась тем положением, в котором он меня оставил. Я потратила много времени, дуясь... и да, это, вероятно, было необходимо, но... я не хочу этого для тебя.

Лорен останавливается, и я смотрю ей в глаза и вижу, насколько она искренна. Я целую ее в лоб, крепче прижимаю к себе и облегченно вздыхаю, а она обнимает меня в ответ.


***


– Добрый день, мистер Скотт. Доктор Лайс разговаривает по телефону, но после она вас примет, – говорит нам секретарша Хелен.