Тут началось полное столпотворение. Я слышала мужские голоса, некоторые были ровными и спокойными, в других возгласах отчетливо были слышны истерические нотки… Наконец дверь распахнулась настежь настолько внезапно, что я едва не полетела на пол, так как стояла перед ней. В комнатушку брызнул свет, и какое-то мгновение я могла только моргать, так как после полной тьмы фонарь ослепил меня. Наконец — о счастье! — я увидела полисмена и двоих штатских, которые надевали наручники на руки Папаши, Кристи и парня, принявшего сверток.

— Ох, как я рада, что вы наконец пришли! — воскликнула я.

Один из штатских подошел ко мне.

— Миссис Флактон, не так ли?

— Да, я — миссис Флактон, — ответила я, — но как вы узнали?

— К нашему сожалению, вам, конечно, пришлось поволноваться, мэм, но быстрее мы не могли управиться. Нам пришлось дождаться помощи, а теперь, — обратился он к остальным, глазевшим на меня, — этих троих наверх. Фургон их ждет.

Я проводила взглядом Папашу, Кристи и их помощника, поднявшихся по лестнице, после чего мужчина в штатском повернулся ко мне с улыбкой.

— Сегодня вы очень помогли нам, миссис Флактон.

— Не понимаю чем.

Улыбка детектива стала еще более широкой.

— Ну конечно, — проговорил он. — Дело в том, что когда вы последовали за Преподобным из гостиницы, наш человек, который следил за ним, находился недалеко от вас. Мы следили за ним с того самого момента, когда вы с мистером Флактоном сообщили нам о том, кто он такой, но так ничего и не выяснили.

— К счастью, человек, работавший с ним сегодня, видел вас с мистером Флактоном и знал, кто вы такая, и, когда Преподобный повернул назад с Силвер-стрит, ему хватило сообразительности оставить своего подопечного и проследить за вами. Он догадался, что вас могло заинтересовать нечто неведомое ему. И поэтому он решил не терять вас из виду.

— Должен сказать, миссис Флактон, то, что вы в одиночку направились по этим улочкам, я считаю поступком, требовавшим незаурядного мужества. Ну, не то чтобы вас обязательно ждали какие-то неприятности, однако вы вполне могли встретиться с ними.

— Жаль, что я не знала о том, что он следует за мной, — проговорила я. — Это могло бы избавить меня от неприятных минут, после того как я попала сюда.

— Это было, конечно, весьма неприятно, но когда он понял, что вы попали в беду, то принял вполне разумное решение и не стал в одиночку предпринимать какие-либо шаги, а вернулся в участок, и мы немедленно поспешили сюда.

— Я очень признательна вам за это. A сейчас мне нужно вернуться в отель — боюсь, что муж обеспокоен моим отсутствием.

— Шеф позвонит ему, — сказал детектив. — Мы полагали, что ваш муж не знал о вашем поступке, так как наш человек доложил нам о том, что вы вышли из гостиницы в одиночестве.

Я объяснила, как случилось, что мне удалось подслушать разговор Преподобного из соседней телефонной будки.

— Действительно мужественный поступок, — прокомментировал детектив с восхищением.

Я уже чувствовала себя настоящей героиней.

Но героиня или нет, я понимала, что представляю собой жалкое зрелище после сопротивления Кристи и своего заточения в жутком подвале, и потому была рада увидеть свою сумочку, валявшуюся под лестницей. Все в ней оказалось целым, кроме раздавленного маленького зеркальца.

— Плохая примета — семь лет неудач, — со вздохом сказала я.

— Не для вас, миссис Флактон, а вот столько лет неудач ожидает, скорее, этих джентльменов.

— Значит, у вас есть веские основания для обвинения? — спросила я.

— Думаю, да, — ответил он. — Вот посмотрите.

И он отвел меня в ту комнату, в которой я видела станки. Они исчезли, и теперь полисмен изучал и паковал большие стопки листовок. Он подал мне одну из них. Она начиналась так:

«Не стреляй! Немецкий солдат — брат тебе. И убить его ты хочешь не больше, чем лишить жизни члена твоей собственной семьи».

— Предназначается к распространению в наших войсках, — сказал детектив. — Уже за одно это полагается суровое наказание; однако здесь нашлось и еще кое-что.

Он похлопал по лежавшей на столе стопке гроссбухов.

— Просто подарок для нас — имена и адреса людей, активно сотрудничавших с этой публикой.

— А кто этот тип, которого они звали Папашей? — поинтересовалась я.

— Пока не установлена его личность, но, будь моя воля, я бы поставил его к стенке.

— Ну, это слишком легкая смерть для подобных ему, — вступил в разговор полисмен, разбиравший листовки.

Я поежилась при мысли о том, в лапах каких людей находилась, вспомнила весь тот ужас, в котором пребывала, когда услышала шаги на лестнице, и тут в комнату вошел Питер, за которым следовал еще один мужчина.

— Мела! — воскликнул он. — С тобой все в порядке, моя дорогая?

Он бросился ко мне и, не обращая внимания на полисмена и детектива, обнял меня за плечи. Я с удивлением заметила, что на лице Питера бушевала настоящая буря, смесь неподдельной тревоги и откровенного волнения.

— Теперь вроде да.

— Увы, миссис Флактон пришлось пережить весьма неприятное для нее время, сэр, — проговорил детектив. — Я как раз рассказывал ей о том, какую большую услуга она нам оказала.

— К черту это! — с жаром воскликнул Питер. — Ты и в самом деле цела и невредима?

— Невредима, — ответила я. — Только заработала несколько синяков, у меня разбита губа и, если говорить честно, едва жива после этого ужаса и страха.

Питер взял меня за руки.

— Никогда больше не делай таких вещей. Никогда! Это просто безумие какое-то!

— Но я, во всяком случае, разоблачила заговорщиков, разве не так?

Я повернулась к улыбавшемуся детективу, почтительно отступившему в сторонку, и увидела, что следом за Питером в комнату вошел шеф полиции. Он взял одну из листовок, пробежал глазами текст и передал ее Питеру. А затем обратился ко мне:

— Вы и в самом деле разоблачили заговорщиков, миссис Флактон, думаю, страна должна быть благодарна вам за это. Не удивлюсь, если эти люди несут ответственность и за творящийся саботаж.

Питер едва глянул на листовку, он смотрел только на меня. Пристальный взгляд его смутил меня, и я опустила голову.

— А не пора ли нам вернуться в гостиницу? — предложила я. — Я даже не знаю, когда отходит наш поезд.

— O, у нас еще есть уйма времени, — ответил Питер, — но нам действительно пора возвращаться. Нужно ли вам еще что-нибудь, шеф?

— Боюсь, что да, — был ответ. — Я хотел бы получить от миссис Флактон заявление с описанием всего, что случилось с ней. Не зайдете ли вы в полицейский участок перед тем, как отправиться в гостиницу?

— Разве это необходимо — упоминать имя моей жены в связи с этой историей?

— Особой необходимости нет, если угодно, — ответил шеф полиции, — но я обязан получить от нее заявление. Впрочем, если мы извлечем достаточное количество улик из всего, что обнаружено здесь — что, на мой взгляд, весьма вероятно, — причин упоминать в деле имя миссис Флактон не будет.

— Буду весьма вам благодарен, если вы избавите мою жену от этих хлопот, — проговорил Питер. — В конце концов, пребывание здесь едва ли было приятным для нее.

С этими словами он легко сжал мою руку.

— Это был настоящий кошмар! — воскликнула я. — Пойдем, посмотришь, где они меня заперли.

Я показала Питеру грязную комнатушку, служившую местом моего заточения, а потом мы поднялись по лестнице и вышли на свежий воздух.

Полицейская машина ожидала нас на углу улицы посреди собравшейся толпы, рассчитывавшей на развлечение. Я не сомневалась в том, что они считают меня арестованной, но Питер только усмехнулся, когда я сказала, что чувствую себя преступницей.

— А что будет с этими людьми? — спросила я.

— С ними? Ну, пока их увезли в полицейском фургоне, — сказал Питер. — Сейчас, полагаю, они уже сидят за решеткой.

Шеф отдал еще несколько распоряжений, и я увидела, что листовки и все прочее содержимое подвальной комнаты грузят в другую машину.

Как только мы отъехали, Питер взял меня под руку, притянул к себе и сказал:

— Слава Богу, что все закончилось хорошо!

Он говорил негромко — так, чтобы не услышал шеф, сидевший впереди рядом с водителем.

— Ты волновался?

— Сперва я просто не мог понять, что случилось. Твоя шубка осталась на кресле, и я решил, что ты отправилась в ванную, но время шло, ты не возвращалась, и я встревожился. Я расспросил персонал, находившийся в холле, но никто не видел, как ты вышла. И как раз, когда я решал, что можно предпринять в подобной ситуации, мне позвонил шеф полиции. Он сообщил мне о поступившем от его сотрудников донесении и о том, что на выручку к тебе уже отправлены люди. Только представь, что я почувствовал, Мела. Я только и думал о том, что с тобой происходит, что эти негодяи тебя бьют, унижают.

Он еще крепче обнял меня.

— Я поехал в полицейский участок, и мы сразу же отправились сюда. Я не помню в своей жизни более ужасного времени, я был в отчаянии…

Забавно было слышать в голосе Питера такое волнение, понимать, насколько он на самом деле переволновался. Я так привыкла к его спокойному голосу, к сдержанности и умению владеть собой в любой ситуации. И против желания рассмеялась.

— Ах, Питер! — воскликнула я. — Мне приятно, что ты так искренне волнуешься за меня.

— A я люблю тебя, — ответил он и до боли стиснул мою руку.

После того как мы приехали в полицейский участок, я написала нужное заявление, поставила под ним подпись, обменялась рукопожатиями со своими спасителями, выслушала слова благодарности и восхищения моей находчивостью, и мы вернулись в гостиницу.

Мы пообедали в ресторане. Питер обращался со мной очень ласково и внимательно, и мне начало казаться, что я действительно совершила нечто героическое.