Джейсон резко отодвинул свой стул и поднялся с непроницаемо жестким выражением лица.

– Между прочим, не является ли она еще одним вашим побочным ребенком? Чарльз побледнел.

– Господи Боже, конечно, нет! – И когда Джейсон хмыкнул, Филдинг-старший в отчаянии добавил:

– Подумайте, что вы говорите! Разве я объявил бы о вашей помолвке, если бы она была моей дочерью?

Вместо того чтобы успокоить Джейсона, это заверение лишь напомнило о помолвке, мысль о которой и так бесила его.

– Если ваш ангелочек так невинен и мужествен, то отчего же она согласилась принести себя в жертву ради брака со мной?

– А, это? – Чарльз махнул рукой. – Я опубликовал объявление, не уведомив ее; она пока ничего не знает. Считайте, что я несколько поторопился. Заверяю вас, у нее нет ни малейшего желания выходить за вас.

Ледяной взгляд Джейсона начал оттаивать, и Чарльз поспешил окончательно закрепить победу:

– Сомневаюсь, что Виктория согласилась бы на этот брак, даже если бы это вас устроило. Вы чересчур циничны, жестоки и пресыщенны для такой хорошо воспитанной, идеалистически настроенной девушки, как она. Она восторгалась своим отцом и честно призналась мне, что хотела бы выйти за мужчину, подобного ему, – чувствительного, с благородными манерами, идеалиста. Вы же – полная противоположность, – продолжал он, увлеченный тем, что, кажется, задел душу собеседника.

Однако при этом герцог не заметил, как его тирада перешла в оскорбление.

– Осмелюсь сказать: если бы она узнала, что ей грозит брак с вами, с ней бы случился обморок! Да она наложила бы на себя руки до того…

– Достаточно, я уже получил полное представление об этом, – мягко прервал его Филдинг-младший.

– Хорошо, – усмехнувшись, сказал Чарльз. – Тогда могу я просить вас об одолжении? Пусть она ничего не знает о злосчастном объявлении. Я подумаю о том, как дать опровержение без неприятных последствий для каждого из вас, но только не сейчас. – Когда он увидел, что в ответ на его улыбку глаза Джейсона сузились, Чарльз тут же отрезвел. – Она еще дитя, Джейсон, – храброе, гордое дитя, пытающееся найти свой путь в жестоком мире, к встрече с которым она не готова. Если мы дадим опровержение тотчас после ее приезда, она станет посмешищем для всего Лондона. Люди скажут, что стоило вам взглянуть на нее, как вы убежали без оглядки.

Видение темных ресниц, сияющих синих глаз и лица, слишком прекрасного для того, чтобы быть реально существующим, промелькнуло в мозгу Джейсона. Он вспомнил мягкую улыбку, коснувшуюся ее розовых губ до того, как она заметила его присутствие в столовой. Кажется, она действительно была подобна ранимому ребенку.

– Пойдите поговорите с ней, – попросил Чарльз.

– Поговорю, – неожиданно быстро согласился тот.

– Но постараетесь ли вы убедить Викторию, чтобы она чувствовала себя как дома?

– Это будет зависеть от того, как она поведет себя, когда я найду ее.

Виктория выхватила из шкафа еще одну охапку белья, в то время как ее мозг сверлили слова Джейсона Филдинга. «Маленькая нищенка.., она не нужна мне здесь.. Маленькая нищенка…» Оказывается, она вовсе не нашла себе нового дома. Судьба просто сыграла с ней злую шутку.

Девушка набила чемодан бельем. Поднявшись, она было снова обратилась лицом к шкафу и тут же в изумлении застыла.

– Вы! – приглушенно воскликнула она, увидев в дверном проеме высокую фигуру своего врага, стоявшего со скрещенными на груди руками. Злясь на себя, что позволила ему увидеть свой испуг, она высоко подняла подбородок, полная решимости не допустить новых угроз и оскорблений. – Вам бы следовало научиться стучать, перед тем как заходить к людям.

– Стучать? – повторил он, сухо усмехнувшись – Даже когда дверь настежь открыта? – Его внимание привлек наполненный чемодан, и он поднял брови. – Вы уезжаете?

– Несомненно.

– Почему же?

– Почему? – вырвалось у нее. – Да потому что я не «маленькая нищенка» и, к вашему сведению, мне ненавистна сама мысль о том, что я кого-то обременяю.

Вместо того чтобы почувствовать себя виноватым, он, казалось, даже немного развеселился.

– А вас, случайно, не учили тому, что подслушивать нехорошо?

– Я и не подслушивала, – возразила Виктория, – Вы распекали меня на чем свет стоит таким голосом, который, должно быть, слышали даже в Лондоне.

– Куда же вы собираетесь отправиться? – спросил он, пропуская мимо ушей ее язвительную реплику.

– Это не ваше дело.

– Не грубите! – сказал он холодным повелительным тоном.

Виктория смерила его презрительным взглядом. На его лице читалась угроза. У него были широкие плечи и мощная грудь; рукава белой рубашки, подвернутые до локтя, обнажали бронзовые от загара мускулистые руки, чью силу она уже испытала, когда накануне он нес ее наверх.

Она знала также, что он отличался взбалмошным характером, и, судя по зловещему взгляду его жестких агатово-зеленых глаз, он, кажется, даже собирался силой вырвать у нее ответ. Чтобы не дать ему такой возможности, Виктория холодно сказала:

– У меня есть небольшая сумма. Постараюсь остановиться в какой-нибудь деревне.

– В самом деле? – с сарказмом протянул он. – Тогда, просто из любопытства, скажите, на что вы будете жить, когда у вас кончатся деньги?

– Буду работать! – сообщила ему девушка, пытаясь вывести его из себя.

Темные брови взметнулись в ироническом веселье.

– Это что-то новенькое – женщина, всерьез желающая работать. Тогда скажите, что же вы умеете делать? – Его вопрос был резким, как удар хлыста. – Вы умеете пахать?

– Нет…

– А забивать гвозди?

– Нет.

– А доить коров?

– Нет!

– Тогда вы бесполезны не только для самой себя, но и для других, не так ли? – безжалостно резюмировал он.

– Это совсем не так! – возразила она с сердитой гордостью. – Я очень многое умею, могу шить, готовить и…

– И позволить всем жителям деревни сплетничать о том, какие монстры эти Филдинги, которые отказали вам в приюте? Забудьте об этом, – надменно сказал он. – Я этого не допущу.

– Ах, я только забыла спросить вашего разрешения! Захваченный врасплох, он сурово уставился на нее. Даже взрослые люди редко осмеливались бросать ему вызов, а эта девчонка посмела. Если бы его возмущение не было так же велико, как изумление, то он, наверное, лишь посмеялся бы ее храбрости. Подавив неожиданный порыв смягчить свои слова, он коротко сказал:

– Если вам так уж неймется самой зарабатывать себе на жизнь, в чем я сомневаюсь, то почему бы не делать этого здесь?

– Мне очень жаль, – холодно заявила дерзкая юная красавица, – но это не годится.

– Почему же?

– Потому что я не могу представить себя кланяющейся, шаркающей ножкой и дрожащей от страха каждый раз, когда вы будете идти мимо, как полагается вести себя остальным вашим слугам. Только подумать, что этот бедняга с больным зубом чуть не упал в обморок утром, когда вы…

– Кто? – потребовал ответа Джейсон, и его гнев моментально уступил место изумлению.

– Мистер О'Мэлли.

– Кто такой этот мистер О'Мэлли, черт его подери? – еле сдерживаясь, выпалил он.

У Виктории от отвращения округлились глаза.

– Вы даже не знаете его имени, не так ли? Мистер О'Мэлли – лакей, который пошел за вашим завтраком, в то время как его челюсть так распухла…

Джейсон круто повернулся.

– Чарльз хочет, чтобы вы остались здесь, и разговор на этом окончен. – В дверях он остановился, повернулся, и его угрожающий взгляд будто пригвоздил ее к полу. – Если вы попытаетесь удрать, невзирая на мой приказ, то пожалеете. Мне придется ехать за вами, и вам будет отнюдь не по душе то, что произойдет, когда мы встретимся, уж будьте уверены.

– Я не боюсь ни вас, ни ваших угроз, – гордо солгала Виктория, поспешно ища выход из сложившейся ситуации. С одной стороны, ей не хотелось обижать Чарльза своим бегством, а с другой – гордость не позволяла ей быть «нищенкой» в доме Джейсона. Игнорируя зловещий огонь в его зеленых глазах, она сказала:

– Я останусь, но собираюсь отрабатывать свою еду и проживание.

– Прекрасно! – бросил Джейсон, чувствуя, что в этом конфликте перевес на ее стороне. Не успел он выйти, как ее голос остановил его:

– Могу я узнать, какое жалованье вы мне положите? Джейсон пришел в ярость:

– Вы что, хотите вывести меня из себя?

– Нисколько. Просто я хочу знать размер своего жалованья, чтобы рассчитать день, когда… – Ее голос затих, поскольку Джейсон резко удалился.

Дядя Чарльз прислал ей приглашение пообедать вместе, и обед вылился в весьма приятное времяпрепровождение, поскольку Джейсон к ним не присоединился. Однако после обеда потянулись томительные часы, и от скуки Виктория решила побродить по двору.

Дворецкий увидел, что она спускается вниз, и распахнул парадную дверь. Пытаясь показать, что не затаила против него зла из-за вчерашнего, Виктория улыбнулась:

– Большое спасибо, м-м…

– Нортроп, – любезно и с нарочито бесстрастным видом подсказал он.

– Нортроп? – повторила Виктория, надеясь вовлечь его в разговор. – Это ваше имя или фамилия?

Он скользнул по ней взглядом, затем отвел глаза.

– Гм.., моя фамилия, мисс.

– А-а, – вежливо продолжала она. – А как давно вы здесь работаете?

Нортроп сцепил руки за спиной и с торжествующим видом покачался на носках.

– Девять поколений членов моей семьи рождались и умирали на службе у Филдингов, мисс. И я надеюсь продолжать эту почетную традицию.

– О! – выдохнула Виктория, подавив смешок при виде такой гордости за службу, важность которой, по-видимому, заключалась в открывании и закрывании дверей.

Как бы прочтя ее мысли, он сухо добавил:

– Если у вас будут проблемы с персоналом, мисс, сообщите мне. В качестве дворецкого я приму все необходимые меры.

– Я уверена, что мне это не понадобится. Здесь все работают очень усердно, – любезно ответила она. «Чересчур усердно», – подумала девушка, выходя на солнечную поляну.