Временами Калеб изумлялся тому, что Сара живет вместе с ним. Ведь иногда он покидал ее и уезжал молиться Махео – своему божеству. Да, Белый Конь прав. Он принадлежит к индейцам. Но пока есть Сара, он будет рядом с ней.

– Как насчет стаканчика виски? – окликнул его Вилли.

Калеб спрыгнул с коня и пошел рядом.

– Не откажусь.

– Мне не нравится то, что я вижу вокруг, Калеб. Все больше и больше индейцев начинают пить виски, и это погубит их. Они превращаются в нищих попрошаек. – Он остановился, схватил Калеба за руку. – Вот смотри. И там. Видишь? – Он указал на торговца, который давал бутылку молодому индейцу. – Он продает виски в обмен на ценную кожу буйволов. Глупые индейцы не знают, что делают.

Гнев закипал в душе Калеба. Он и раньше знал о том, что многие продают индейцам виски плохого качества. А все больше и больше индейцев привыкают к «огненной воде», которая помогает им забыться и уйти от реальной жизни, полной проблем. Многие пьют, потому что думают, что это поможет им войти в контакт с духами и стать сильнее, но все завершается тяжелейшим похмельем. А будет еще хуже. Чем больше появится здесь белых поселенцев, тем больше болезней и вредных привычек появится у индейцев, и кончится тем, что коренные жители совсем утратят гордость и собственное достоинство. И это будет на руку белому человеку.

– Я торговец, Калеб, но никогда не стану наживаться на невежестве других. И я слишком уважаю своих краснокожих братьев, чтобы продавать им виски, которое почти ничего не стоит, за ценные шкуры.

– А как зовут того торговца?

– Хэнк Таттл. Говорят, он злой, как голодный медведь. Лучше с ним не связываться, Калеб. Бог с ним. На каждого Хэнка Таттла найдется сотня-тысяча других. Это происходит повсюду.

Калеб придержал коня.

– Но можно остановить хотя бы одного. Пригляди за конем.

– К черту, Калеб. Я тебе показал не для того, чтобы ты лез на рожон. Просто хотел рассказать…

Но Калеб уже направился к Хэнку. Вилли вздохнул и последовал за ним, ведя под уздцы лошадь Калеба. Ничего не подозревающий Хэнк Таттл продолжал бойкую торговлю. Это был довольно рослый мясистый человек с револьвером и огромным ножом за поясом. Выглядел он на несколько лет моложе Калеба. Обнажая в улыбке желтые зубы, торговец протянул бутылку виски очередному молодому индейцу, а взамен взял отличную выделанную кожу буйвола.

Неожиданно сильная рука схватила его за запястье.

– Заплати индейцу настоящую цену, – твердо сказал Калеб.

Торговец оскалился.

– Кто ты такой, черт побери?

– Меня зовут Калеб Сакс, и я тоже наполовину индеец. Мне не нравится то, что ты делаешь, мистер. Эти молодые парни только начинают жить, а ты им подсовываешь дрянное виски. Сказал ли ты им, какую выгоду ты имеешь от продажи этих шкур?

Таттл вырвал руку.

– Меня не интересует, кто ты такой и сколько в тебе индейской крови. Не лезь в мои дела.

– Твои дела станут моими.

Калеб повернулся к молодым шайенам и заговорил на их родном языке. Отобрав у индейца бутылку виски, он с гневным возгласом разбил ее о землю.

Индейцы недоверчиво уставились на Хэнка Таттла. Тот ухмылялся, уверенный в том, что сумеет справиться с наглым выскочкой. Надо проучить его на глазах у индейцев, и тогда они не придадут его словам никакого значения.

Неожиданно для всех один из индейцев начал гортанно ругать Таттла на своем языке.

– Ах ты, мерзавец! Или бери виски, или уходи! – огрызнулся Таттл.

Молодой индеец схватил буйволиную шкуру и пошел прочь. Большинство индейцев последовали за ним. Те, кто остался, немного потоптались на месте, вопросительно глядя на Калеба, и затем поплелись за остальными.

Таттл злобно взглянул на Калеба.

– Сукин ты сын! Знаешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы завоевать их доверие? На этих шкурах я сделал бы себе состояние! Кем, черт возьми, ты себя воображаешь?

– Я один из них! И не потерплю, чтобы их обманывали, дай им взамен еду, посуду. Зимой они будут голодать, и виски им не поможет.

Вокруг них стал собираться народ. Всегда найдутся любители поглазеть на драку.

– Ты это им скажи. Если они настолько глупы, что меняют кожу на виски, то тебе что за дело? Все равно они вымирают, а я им только помогаю.

Огромный кулак Калеба врезался в челюсть торговца и сбил его с ног. Тот потянулся за револьвером, но не успел и схватиться за него, как Калеб нацелился на него ножом.

– Давай, Таттл. Глазом не успеешь моргнуть, как я перережу тебе горло.

Таттл застыл в нерешительности. Индеец был старше, но удар у него очень сильный, кроме того, он вполне может пустить в ход свой нож. Может, лучше не затевать драку?

Калеб выпрямился.

– Решай Таттл. Доставай револьвер, а я тем временем прирежу тебя. Или хватай свой нож. Мне все равно.

– Лучше не рискуй Таттл, – сказал Вилли. Он ухмыльнулся. – Это же Голубой Ястреб, на его счету много трупов. Одним больше, одним меньше – разницы никакой.

Собравшиеся мужчины возбужденно загалдели, предвидя драку. Всем хотелось поразвлечься. Форт Бент представлял охотникам и торговцам крышу над головой и еду, а вот зрелищ здесь не было, и хорошая драка была бы как раз кстати. Зрители обступили Калеба и Таттла плотным кольцом. Наиболее нетерпеливые стали подзадоривать их свистом и выкриками; кто-то помог Таттлу встать на ноги.

Торговец вытер рукавом разбитые губы и мрачно огляделся. Ему очень хотелось отомстить обидчику и потешить толпу, но он чувствовал, что сейчас не время.

– Я не собираюсь с тобой драться, мистер, проговорил он. – Но я этого тебе не забуду. Берегись, я отомщу.

Калеб приставил нож к горлу Таттла.

– Уезжай отсюда, торговец. Бент не любит тех, кто продает индейцам виски. Я тоже. И когда индейцы напиваются и нападают на белых, то виноваты в этом такие, как ты.

К огромному разочарованию толпы, Таттл отступил назад и сплюнул кровь.

– Мы еще встретимся, – злобно пообещал он. Калеб спрятал нож в ножны.

– Жду с нетерпением.

Проталкиваясь сквозь толпу, Таттл пошел к своему фургону. Избегая взглядов собравшихся, он взобрался в фургон и стал медленно выезжать из форта.

Несколько индейцев, находившихся в толпе, засмеялись и помахали ему рукой вслед. Люди не спешили расходиться, споря о том, стоит или нет продавать виски индейцам. Вилли усмехнулся и подошел поближе к Калебу.

– После этих разговоров об индейцах и виски ты еще не передумал выпить со мной?

– По одной, Вилли. И хорошего качества.

Калеб повернулся и увидел рядом с собой Джеймса. Сын смотрел на него со странным выражением лица.

– Удар был отличным, па. – Джеймс засунул руки в карманы штанов.

– Я думал, ты помогаешь мистеру Бенсону.

– У него для меня не нашлось работы. Можно мне пойти с тобой в таверну?

– Ты бы лучше сначала отыскал Кейла. Приведи его сюда. Скажи, что я хочу с ним поговорить.

Джеймс неохотно кивнул. Он смотрел на Калеба, как будто хотел его о чем-то спросить.

– В чем дело, Джеймс?

Мальчик посмотрел на молодых индейцев, которые пытались продать выделанную кожу. У него и вправду накопилось множество вопросов, которые он хотел бы задать отцу. Сможет ли он когда-нибудь пить виски? Так ли пагубно виски для него, как для индейцев? Следует ли ему драться, как отец? Как насчет торговца, которого отец выгнал из форта? Не будет ли тот пытаться навредить им, как делали другие только потому, что Сакс – индеец?

Джеймс надеялся, что все страхи остались в Техасе. Он всегда хотел откровенно поговорить с Калебом, но всегда боялся этого разговора. И на этот раз он только пожал плечами.

– С тобой все в порядке, па? Рука не болит? Глядя на свой кулак, Калеб усмехнулся. Костяшки пальцев кровоточили, рука немного болела.

– Я в полном порядке, – он размял руку. – Но, возможно, рука распухнет, и завтра мне будет намного хуже.

Джеймс повернулся, чтобы идти на поиски Кейла, но Калеб окликнул его.

– Ты хотел о чем-то поговорить со мной? Я могу не идти с Вилли.

Мальчик покачал головой.

– Нет, па. Иди. Я пойду искать для тебя Кейла. «Кейл, – подумал Джеймс, – вечно этот Кейл».

Он всегда встает на пути и только потому, что он индеец. Странно думать о нем как о племяннике. Разница в возрасте между ними всего шесть месяцев. Они больше похожи на братьев, и Джеймс не сомневался в том, что отец думает о Кейле не как о внуке, а как о сыне. Ревнуя, Джеймс не раз ловил себя на мысли, что отец больше любит Кейла, чем его.

– Он стал совсем большим, – сказал Вилли. – Он вырастет высоким, как ты, Калеб. Но внешне он похож на мать, даже волосы того же цвета. Когда я вижу вас рядом, то просто не могу поверить, что Джеймс – твой сын.

Сердце Калеба болезненно сжалось.

– Иногда я тоже не могу в это поверить. – Калеб вздохнул. – Пойдем выпьем. А потом я отправлюсь домой. Мы славно поработали сегодня утром.

Тем временем Джеймс бродил среди вигвамов, разыскивая Кейла. Он грустно размышлял о будущем, которое его ждет, и о том, что ему не с кем поговорить по душам. Он чувствовал себя все более и более одиноким, а иногда даже злился на себя за те мысли, которые тяготили его. Он не такой, как все, он не хотел быть индейцем и стыдился своей крови.

Джеймс хмуро встречал взгляды женщин, которые хлопотали около костров. Он не мог понять, почему эти люди не живут так, как белые. Когда он станет взрослым, он обязательно уедет отсюда и будет вести жизнь белого человека. Он добьется успеха, и никто не посмеет его обидеть.

– Джеймс! – кто-то окликнул его. Он повернулся и увидел трех мальчиков-шайенов. Они приветливо улыбались ему.

– Я ищу Кейла.

– Кейл, – один из них кивнул и что-то сказал на своем языке.

Большинство этих мальчишек даже не знают английского языка, только имена Кейла и Джеймса. Тот, который ответил, указал на двух подростков, боровшихся в грязи. В одном из них Джеймс узнал Кейла. Индейский мальчик потянул Джеймса за руку и, смеясь, стал что-то говорить. Джеймса охватил какой-то непонятный страх. Они все такие дикие? Неужели они думают, что и он станет таким же?