Итак, значит, все-таки это произошло! То, чего она хотела больше всего на свете, все же случилось, хотя и в какой-то степени против ее воли: мало того, что Брендан берет ее, когда первый муж Элинор совсем недавно упокоился в могиле, так он намерен отослать ее прочь сразу же, как только они дадут супружеский обет друг другу.

Взгляд Элинор вдруг упал на Марго. Та ободряюще улыбнулась ей.

Наступила пауза. Священник обратился к присутствующим с традиционным вопросом, известно ли кому-нибудь причина, препятствующая этому браку. И Элинор неожиданно для самой себя услышала собственный голос:

— Святой отец, я хочу сказать…

Брови священника взлетели вверх. Он недоумевающе уставился на нее.

— Я хотела сказать… Все мы страшимся будущего. Мужчины уходят сражаться, женщины… женщины остаются ждать. Так было, и так будет. Но я хотела бы, чтобы не только я одна была сегодня счастлива. — Она попыталась вырвать у него свою руку, но не смогла. Элинор оглянулась и отыскала глазами Эрика. — Жизнь так быстротечна! И, однако, мужчины с легкостью жертвуют ею ради чести. Так вот, я хотела сказать, что и женщинам знакомо это чувство! И для нас честь — не пустой звук!

Эрик украдкой оглянулся назад. Краска бросилась ему в лицо, и Элинор на мгновение показалось, что он сейчас взорвется от гнева. Но вдруг неожиданно для всех он покрутил головой и рассмеялся.

— Миледи, — возмутился Дафф, — обряд венчания еще не закончен…

— Да, — с тихим упорством прошептала она, — именно поэтому я и решилась сказать об этом.

— Элинор! — низким, угрожающим тоном сказал Брендан, и к глазам ее подступили слезы. Увы, с горечью подумала Элинор, она сделала только хуже.

Но тут Эрик, растолкав собравшихся, вышел вперед.

— Святой отец, сдается мне, я знаю, о чем говорит миледи. И если вы не откажете мне в просьбе… — Не закончив, он обернулся, отыскал взглядом Марго и с улыбкой протянул ей руку. — Послушай, Марго, раз уж леди Элинор считает, что это неплохая мысль, так не воспользоваться ли и нам с тобой случаем устроить свои земные дела?

— Давно пора, — пробурчал Брендан.

У Элинор подкосились ноги, и она почти упала на колени.

Сэр Уильям Уоллес, ухмыляясь, подвел Марго к Эрику.

Церемония продолжалась, но Элинор была как во сне. Она машинально сказала «да» и услышала, как вслед за ней то же самое своим низким, звучным голосом повторил Брендан. Почти не сознавая, что делает, она стянула с пальца тяжелое золотое кольцо с гербом, когда-то надетое на него графом де Лаквилем. Потом вдруг, словно проснувшись, увидела на нем уже другое — с простым, но красивым кельтским орнаментом — и только тогда поняла, что стала женой другого мужчины. Элинор догадалась, что Брендан сделал его сам: яркий золотой ободок с ее инициалами и голубем на фоне креста точно приходился ей по размеру. Не в силах отвести глаз от кольца, она почти не слышала, как священник произнес слова, связавшие их отныне и навсегда.

Под оглушительные крики она встала с колен и почувствовала губы Брендана на своих губах.

Если бы только можно было остаться, с горечью подумала она.

Радостные крики возобновились с новой силой, как только был произнесен брачный обет, навеки связавший Эрика и Марго и присутствующие подняли бокалы с вином, приветствуя молодых.

— За Шотландию! — крикнул кто-то. — За ее сынов и дочерей!

Мужчины плотным кольцом обступили Элинор, наперебой поздравляя и целуя ее. Улыбаясь и кивая в ответ, она увидела перед собой Корбина.

Расцеловав ее в обе щеки, он с искренней радостью обнял кузину.

— Будь счастлива, дорогая, — растроганно прошептал он. Было видно, что Корбин говорит это от всей души. Элинор улыбнулась.

— А ты счастлив здесь, Корбин?

— Да. Я собираюсь остаться, чтобы сразиться с Фицджеральдом, — с жестокой усмешкой сказал он.

— Но Корбин, это ведь страшный риск…

— Этот ублюдок собирался убить меня. Это мой долг.

— Но ведь ты англичанин! — Корбин усмехнулся.

— Это верно… но стоило мне попасть сюда, как в моей душе будто что-то всколыхнулось…

— Вспомни о своей жене…

— Ох, не напоминай мне о ней, Элинор! — Она улыбнулась.

— Но ведь Альфред остался там. И мне страшно за него.

— Не бойся. Мой брат не трус. Он сумеет за себя постоять.

— Никакое мужество не спасет от удара ножом в спину.

— Элинор, поговорим об этом после битвы, хорошо? — Корбин снова с улыбкой поцеловал ее в щеку. — А сейчас будь счастлива.

— Но ведь мне придется уехать. А ты останешься здесь.

— Элинор, тебе нельзя тут оставаться. А мой долг — сражаться. И ты это знаешь.

Тут кто-то хлопнул ее по плечу, и Элинор, жалобно взвизгнув, мгновенно оказалась в медвежьих объятиях Хагара. Охнув от неожиданности, она расцеловала его.

Уже возле самых дверей она столкнулась с Бренданом. Сильная рука снова стиснула ей пальцы, и через несколько минут они оказались во дворе.

Здесь уже ждали оседланные лошади. Муж легко подхватил ее на руки и опустил на спину могучего жеребца.

— Бог да хранит тебя, дорогая, — дрогнувшим голосом сказал он, отступив в сторону, — пока меня не будет рядом.

— Брендан, прошу тебя, не делай этого! — взмолилась она.

— Я только что получил известие о том, что Фицджеральд идет сюда со своим отрядом. Он уже совсем близко. Мои разведчики сообщили, что он уже пересек границу. В его отряде опытные воины, они движутся быстро. Тебе вряд ли удастся ехать с такой же скоростью. Так что времени терять нельзя. Очень скоро замок будет осажден.

— Мне и раньше доводилось отражать осаду. Я могу сражаться…

— Вот это меня и пугает, — серьезно сказал он.

— Брендан, замок может выдержать любое нападение…

— Будем молиться, что так оно и будет. Постепенно вокруг них стали собираться люди: Эрик с Марго — эти двое о чем-то перешептывались, все еще держась за руки; Хагар, похожий на вставшего на дыбы медведя гризли, уже готовый взгромоздиться на такого же огромного и мощного жеребца; Коллум, который должен стать их проводником. И Брайди со своим обожаемым Ларсом тоже была здесь — придирчиво следила за тем, чтобы ничего не было забыто.

Только тут до Элинор дошло, что Брендан уже позаботился обо всем. Вероятно, он отдал необходимые распоряжения еще до того, как поднялся к ней.

— Брендан…

— Ты только что дала слово повиноваться мне, — наполнил он.

— Да, но если я дала слово повиноваться, то и ты пообещал заботиться обо мне!

— Именно это я и делаю! — рявкнул он.

Слезы застилали ей глаза. Смахнув их, она решительно спрыгнула на землю и встала перед ним, скрестив руки на груди.

— Брендан, ради всего святого, не отсылай меня!

У Брендана что-то дрогнуло в груди. Обняв жену, он с тяжелым вздохом поцеловал ее в лоб.

— Элинор, ты должна уехать. Мне предстоит сражаться. А если ты… если я буду знать, что ты рядом, то мыслями буду с тобой. И проиграю. Послушай, я боюсь за тебя. Фицджеральд — вероломный и жестокий. К тому же многие на севере будут рады втайне поддержать его, несмотря на мир. Молю Бога о том, что нам удастся уничтожить его. Как только это случится, я тут же приеду за тобой. Но сейчас уезжай.

— Брендан…

— Неужели ты до сих пор не поняла, что и для меня это мука?! — Голос его сорвался.

Он притянул ее к себе, заглянул в ее бездонные глаза… и увидел в них любовь.

Ради этого можно и умереть, подумал он.

И тут она поняла. Он любил эту землю — эти пашни, бескрайние луга и леса, восходы и закаты. Но не только из-за нее он готов был сражаться и умирать, а из-за того, во что свято верил. За людей, живущих тут. Его преданность своему народу была глубокой и страстной. Но так же глубоко и страстно он был предан и ей, Элинор. Он готов был погибнуть. Ради нее.

— Брендан…

Крепко прижав ее к себе, он припал к ее губам поцелуем с такой нежностью, что все вдруг перевернулось в ее душе. И словно в ответ на его поцелуй внутри ее шевельнулся их ребенок.

— Я сделаю все, чтобы с нашим малышом ничего не случилось, — поклялась она. — Он родится! И будет носить твое имя.

— Я хотел дать тебе гораздо больше, любовь моя, — печально прошептал он. — Хотел повести тебя к алтарю в огромном соборе…

— Я уже шла к алтарю в огромном соборе, — перебила Элинор, — а с тобой я буду счастлива везде!

Лицо Брендана разом просветлело, и Элинор поблагодарила небеса, что ее проклятая гордость не позволила им расстаться в гневе.

Еще одно объятие. Она почувствовала, как сильно и глухо бьется его сердце.

Потом он поднял ее на руки и усадил в седло.


— У них огромная стенобитная машина, — докладывал Грегори Брендану. Ловкий, проворный, он, казалось, самой судьбой был предназначен на роль разведчика.

— Осадная машина, говоришь? Катапульта? — переспросил Брендан.

Грегори молча кивнул.

Брендан задумался. Одной катапульты было достаточно, чтобы уничтожить любую крепость. Несколько десятков горящих стрел — и все сгорит дотла.

— Вот тут в стене слабое место, — оторвавшись от своих мыслей, указал он Корбину. — И вон там.

— Да. Я проследил, чтобы в этих местах установили котлы с маслом, — кивнул тот в ответ. — Это отобьет у них охоту подобраться поближе.

— Что вы задумали? — спросил Грегори.

— Думаю, надо выкопать пару ходов. Эй, Эрик! — окликнул Брендан.

Двоюродный брат, расставлявший по местам лучников, бегом бросился к нему.

— Я возьму с собой несколько человек и попробую уничтожить дорогу к замку, — предложил Брендан. — Надо постараться, чтобы их катапульта увязла в грязи, тогда мы выиграем время. Уоллес со своими людьми укрылся в лесу. Они нанесут удар, когда англичане будут меньше всего этого ожидать.

Пока они совещались, подошел Корбин.

— От меня будет больше пользы, если я поеду с тобой. Меня ведь с детства готовили к сражениям. Я хороший воин, даю вам слово. С мечом в руке я буду полезнее многих тех, кто сегодня впервые взял его в руки.