Блейк растерялся. Этот вечер он собирался посвятить налаживанию отношений со своей женой. Чем ближе он узнавал Минерву, тем больше она ему нравилась, несмотря на то что некоторые ее черты по-прежнему вызывали у него раздражение. А сейчас он внезапно осознал, что хочет ее, и хочет очень сильно. Уже в этом кафе возникло несколько ситуаций, когда Блейк едва не утратил самообладание и не перешел от простых заигрываний к настоящему соблазнению. Придвинувшись еще ближе, Блейк окунулся в чистое ароматное тепло и не смог удержаться от того, чтобы не коснуться этой нежной кожи. Его пальцы огладили изящное запястье. Для ее роста руки Минервы казались маленькими. Недлинные, но тонкие и крепкие пальцы указывали на решительный характер, а коротко остриженные красивой формы ногти говорили о врожденных деловых качествах. Украшений не было никаких, в общем, обычная рука вполне практичной дамы.
Блейк не верил, что Минерва не осознает своей красоты — она была слишком умна. Однако внешность для нее не имела решающего значения. Он никогда не встречал столь чуждой тщеславия женщины и находил это качество не только достойным похвалы, но даже возбуждающим.
— Вы когда-нибудь влюблялись, Минни?
Блейк полагал, что нет. Минерва слишком интересовалась мировыми проблемами, чтобы отдаваться романтическим мечтам, как это делало подавляющее большинство юных особ.
— Разумеется.
Туше. И это в тот момент, когда он подумал, что уже разобрался в ней. Ответ его огорчил.
— В кого? Или это секрет?
— Я скажу вам, если вы пообещаете не рассказывать моим братьям.
— Это останется между нами. Кто же этот счастливчик?
Минерва поджала губы, и ее глаза засверкали.
— Калеб Робинзон.
Блейк помнил это имя, но откуда? Может, это был какой-то нудный политический претендент, из тех, что бродят по коридорам Вандерлин-Хауса? Затем его осенило, и он расслабился.
— Робинзон! Кузнец герцога в Мандевиле.
— Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Я влюбилась в него, когда мне было восемь лет.
Блейк хрипло хохотнул:
— Боюсь, в этой влюбленности у вас была соперница.
— Уверена, что даже не одна, не считая его жены. А кого вы имеете в виду?
— Мою младшую сестру Аманду. Уверен, она полностью согласилась бы с вами в оценке мускулатуры и черных локонов этого красавчика.
— А почему вы думаете, что меня не привлек его ум и сильный характер?
— Я лишь предположил.
— Если уж на то пошло, — продолжила Минерва с воодушевлением, сколь невинным, столь и сладострастным, — вы правы. Я бегала в кузницу каждый раз, когда конюх водил туда подковывать одну из наших лошадей.
— Я бы сказал, — вставил Блейк, — что этот парень просто гений в обращении с лошадьми. Вполне вероятно, в нем есть цыганская кровь.
— При чем здесь лошади? Мне нравилось наблюдать, как он стучит по раскаленному железу своим молотком.
— Моя сестра могла бы вам позавидовать. Ей никогда не дозволялось посещать кузницу. Чтобы подковать лошадей, Робинзон всегда приходил в конюшни Мандевиля.
Смешно, правда — мы жили совсем рядом и практически не были знакомы. Остальных наших соседей я знала гораздо лучше. Впрочем, кое-что о вашей семье мне все-таки было известно.
— И обо мне тоже?
— Конечно, и я находила вас очень красивым. — Блейк почувствовал себя до смешного польщенным. — А что вы думали обо мне? — спросила Минерва.
— Честно говоря, я понятия не имел о вашем существовании.
Любая женщина восприняла бы эти слова как оскорбительное пренебрежение, но Минерва лишь невозмутимо пожала плечами.
— Иного я и не ожидала. Я на десять лет моложе вас, так что в то время я была совсем девчонкой. Да и не в ваших обычаях было наносить нам визиты.
Не было необходимости указывать причину: семейство герцога сторонилось местного дворянства. Герцог и герцогиня Хэмптон были настолько поглощены собственными делами, что не могли позволить себе нечто большее, чем поверхностное знакомство с остальными обитателям Шропшира. Их дети постоянно находились под неусыпным присмотром. Некоторые послабления в детстве делались только Блейку, который изредка получал возможность побродить по парку, сбегать в деревню и даже принять участие в охоте, но девочкам редко удавалось избавиться от опеки гувернанток. И лишь благодаря тому, что Блейк изредка помогал Аманде — своему верному союзнику — сбегать из-под присмотра, ей удалось пережить свое первое детское увлечение.
— Удивительно, что сестра была столь откровенна с вами. Скажите, вы дразнили ее? Например, из-за мистера Робинзона? Мои братья были бы беспощадны.
— У Аманды нет от меня секретов.
— Иметь братьев — это, конечно, здорово, хотя о моих это сказать трудно. Я рада, что вы хороший брат.
— Аманда хорошая сестра, поэтому мне не составило труда стать хорошим братом.
— Мне не терпится с ней познакомиться и обменяться воспоминаниями о неразделенной любви.
Они улыбнулись друг другу, и на душе у Блейка потеплело. При всей разнице их положения то, что они жили по соседству, на расстоянии каких-то трех миль друг от друга, объединяло их. Блейку нестерпимо захотелось оказаться в Мандевиле. Там он всегда чувствовал себя почти счастливым. В Лондоне, в огромном Вандерлин-Хаусе, он всегда ощущал давление отца, ожиданиям которого Блейку никак не удавалось соответствовать.
— Мы попытаемся выманить Аманду из Шотландии, — сказал Блейк. — Она, как и я, очень любит Мандевиль. Надеюсь, это лето мы проведем там.
— А осенью вернемся в Лондон, — ответила его жена. Просто не могу дождаться.
Блейк откинулся на спинку стула и стал наблюдать за происходящим внизу, гадая, что думает Минерва о той похоти, которую открыто демонстрировали некоторые из посетителей заведения. Не похоже было, чтобы это ее шокировало, да он и не ожидал подобной реакции. Ни разу за все время их знакомства с ее стороны не последовало даже намека на ханжество, так свойственного молодым девицам. Но в том, что Минерва очень мало или вообще ничего не знала о физической любви, Блейк был уверен. Более того, казалось, будто к этой стороне она не испытывала особого интереса. Минерва определенно не расстраивалась из-за его отсутствия на супружеском ложе.
— Блейк.
— Да?
— Как вы думаете, кто-нибудь заметит, если вы меня поцелуете?
Ему на самом деле пора прекратить строить предположения относительно нее.
— Мы сидим в ложе достаточно глубоко, а освещение слабое, — ответил он с притворным равнодушием. — Не думаю, что мы привлечем чье-то внимание, ну если только кто-то не примется нас рассматривать.
— А вам хотелось бы меня поцеловать?
Не уловил ли он в ее вопросе неуверенности?
— Почему вы спрашиваете?
Минерва наклонилась ближе к нему, словно ее просьба была прозаичной и в порядке вещей, чтобы можно было заподозрить ее в кокетстве, но это не помешало его телу отреагировать, как на авансы дорогой куртизанки. Напротив, в этой прямоте было что-то возбуждающее. Он никогда не замечал, чтобы Минерва кокетничала, и начинать она, похоже, не собиралась.
— Я ваша должница, а я не люблю надолго оставаться в долгу, — ответила она.
— Поскольку должница вы, то вам и предлагать расплату.
Немного подумав, она кивнула.
— Что мне сделать, чтобы освободиться хотя бы от одного обязательства? Как долго должен длиться поцелуй?
— Вы можете просто коснуться моих губ, но сразу предупреждаю: такой поцелуй меня не устроит. Ведь поцелуи могут продолжаться часами.
— Часами? А как же дышать?
— Носом.
— Понятно.
Блейк заметил, как она, крепко сжав губы, потихоньку втянула воздух носом. Потом Минерва улыбнулась:
— Позвольте мне предложить еще одно состязание.
— Уверены, что не боитесь снова проиграть?
— Наше первое пари я еще не проиграла. Я всего лишь отстала от вас. — Она, нахмурившись, посмотрела на него. — Не будьте таким самоуверенным. Я вас догоню. И это состязание я тоже выиграю.
— В чем оно заключается?
— Я вас поцелую, и таким образом мы спишем одну услугу. Поцелуй продлится минуту. Это достаточно долго?
— Вполне.
— А потом поцелуй продолжится, и проиграет тот, кто остановится первым.
Блейк не удержался и провел пальцем по ее верхней губе, такой пухленькой и атласно гладкой.
— Договорились, — хрипло подтвердил он.
Губа дрогнула от прикосновения, и Блейк почувствовал, как ее дыхание увлажнило его палец.
— Я знала, что могу рассчитывать на ваш спортивный азарт.
— В то время как в вас, миледи, нет ни грамма состязательности.
— Давайте начнем. Я впервые сама поцелую мужчину, поэтому вы должны досчитать до шестидесяти и дать мне знать, когда минута истечет. Слегка подтолкните меня или что-нибудь в этом роде, поскольку говорить мы, наверное, не сможем.
— Вы все предусмотрели, не так ли?
Минерва встала и сделала приличный глоток из своего бокала. Для храбрости, догадался Блейк. Она не была такой бесстыдной, как пыталась казаться. А он, хотя и не выпил даже четвертой части того, от чего мог бы опьянеть, чувствовал себя захмелевшим.
— Я подумала, что будет приличнее, если мы отодвинемся в тень. Хотя, — добавила она, кивнув в сторону разошедшихся посетителей, — никому и дела нет до того, чем мы занимаемся.
— Вероятно, есть кое-что, чем мы могли бы их шокировать.
Минерва покраснела и отошла в глубь ложи.
— Ну же.
— Куда прикажете встать?
Она наморщила носик, обдумывая его вопрос, затем поставила его спиной к стене. Обхватив его голову двумя руками, она нагнула ее и слегка коснулась его губ пробным поцелуем.
— Начинайте считать.
"Рассудку вопреки" отзывы
Отзывы читателей о книге "Рассудку вопреки". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Рассудку вопреки" друзьям в соцсетях.