– Надежда Степановна? С приездом! – раздался в трубке сипловатый голос Бутусова – в нем слышалась сдерживаемая радость. – Спасибо, что позвонили. Вы откуда говорите? Из дома? – Прервался, отдавая распоряжения, и продолжал: – Простите меня, Надя. Тут срочные вопросы. К сожалению, поговорить сейчас не удастся. Давайте я вам позвоню часов в шесть и поедем куда-нибудь поужинать. Ну как, пойдет?

Надежде очень хотелось поскорее встретиться, наладить тесное знакомство, но нельзя – поспешное согласие уронит ее в его глазах. Помолчала немного, как бы раздумывая, и с деланным огорчением посетовала:

– С радостью бы, Борис Осипович, но у меня сегодня вечером неотложные дела – я ведь только вчера прилетела. Как вы смотрите, если мы все это сделаем завтра?

– Ну что ж, завтра так завтра, – заторопился Бутусов, – видно, его кто-то ждал; но чувствовалось – раздосадован. – Только на часок попозже. Буду ждать нашей встречи с нетерпением!

Очень довольная разговором, Надя положила трубку и откинулась на спинку дивана. «Ишь как разгорелся! Не терпится, – удовлетворенно подумала она. – Не привык к отказам. Все идет путем. – Она машинально поправила прическу. – Потянуть немного надо, но не слишком. А то рассердится и как знать?..»

Однако Надежда и сама не могла дождаться встречи. Предстоящее свидание с загадочным толстосумом интриговало, волновало воображение. Хоть бы оказался сильным и надежным человеком, чтобы наконец приземлиться. Хватит порхать, достаточно с нее.

Чтобы отвлечься, занималась накопившимися домашними делами, а вечером обзвонила всех знакомых и близких.

– Светочка, сестричка, как семейная жизнь? – весело болтала она. – Скучновато небось? Не то что у меня, на вольных хлебах? Да я шучу, не обижайся. Как Петенька? Здоров? Передай, что тетя Надя его любит и привезла подарки, а что именно – не скажу. Вот загляну на днях и вручу. А что у тебя в театре? Новые роли намечаются? Ну ладно, приеду – расскажешь!

– Папуля, дорогой! Привет! – И радовалась, что слышит его родной голос. – Докладываю, что твоя блудная дочь вернулась в целости и сохранности. Что? Не надоело ли отдыхать и тунеядствовать? Ниско-олечко, папуля! Ну не возмущайся, – перешла она на серьезный тон. – Конечно же, займусь делом, как устрою свою личную жизнь. Ты не думай, я регулярно тренируюсь и диплом у меня сохранился. Этот загул – временное явление. Лучше скажи, как здоровье твое и Веры Петровны. Когда заеду? Как почувствую, что нужна. Тебе сейчас не до меня. Думаешь ревную? – переспросила она и честно призналась: – Да, не стану отрицать. Ты теперь меня меньше любишь. Ну ладно, папулечка, не оправдывайся. Конечно, приеду. Скорее всего на дачу в выходной. У меня машина, так что нет проблем!

Весь следующий день, до вечера, Надежда занималась своей внешностью. Утро провела в парикмахерской, а днем тщательно подбирала туалет и косметику: хотелось предстать в лучшем своем виде, в полном блеске.

К назначенному времени, ожидая его звонка, она быа в полной боевой готовности, в своем самом соблазнительном, дорогом вечернем наряде, подчеркивающем фигуру; свободная пелерина не скрывала тонкой талии, в высоком разрезе длинного платья мелькали длинные, стройные ноги.

Когда Бутусов позвонил, она нетерпеливо подняла трубку. – Нет, никаких изменений! Очень рада. Куда пойти? Мне все равно, на ваше усмотрение, я вам вполне доверяю. – И улыбнулась в трубку. – С первого взгляда! Я еще не вполне готова, но, пока доедете, буду. Думаю, ждать меня не придется. У нас домофон. До встречи!

Очень довольная собой, Надежда уселась перед зеркалом в ожидании приезда Бутусова.

Кафе-ресторан на Остоженке, в старом московском доме, внешне не отличался роскошью, но внутри отделан был богато и шикарно и в нем царила интимная атмосфера. Цены в этом, по сути, закрытом клубе для избранной публики космические, доступные лишь постоянным клиентам.

Когда солидный «Мерседес-600» Бориса Осиповича припарковался рядом с невзрачным домом, Надежда удивилась. Со своими прежними друзьями она привыкла бывать в модных, шумных местах, а это заведение выглядело подозрительно скромным. Она даже немного оробела.

Удивляться было чему – с самого начала. Бутусов вошел к ней в квартиру один, но приехал с телохранителем, который остался на лестничной площадке. В его машине оказался еще один, который сидел рядом с водителем, таким же, как и он, здоровенным детиной. Когда отъезжали от ее дома, Надежда заметила, что вслед за ними двинулась еще одна иномарка, очевидно, с охраной.

– Не волнуйтесь, Надя, так нужно. – Борис Осипович, улыбнувшись, как всегда, одними глазами, заключил ее руку в свои ладони. – Ценности следует хорошо охранять. Мы с вами стоим дорого. – Проникновенно и горячо посмотрел ей в глаза. – Придется вам привыкать. Теперь повсюду с нами будут мои парни из службы безопасности. Но вы ведь не робкого десятка? Мне с первого взгляда это стало ясно. Я никогда не ошибаюсь!

Входную дверь им открыли, предварительно заглянув в смотровое окошечко. Бутусова, постоянного клиента, тут уже знали. Несмотря на все меры предосторожности, еще двое из его охраны прошли в ресторан, держа коротковолновую связь с оставшимися в машинах.

Предварительный заказ был, видимо, сделан по радиотелефону: Бориса Осиповича ждали. Стол в уютной кабине сервирован по-царски; ярко горят свечи… Чего только на столе нет! Самые экзотические, редкие блюда, лучшие вина и закуски…

В общем зале, где расположились, сделав заказ, телохранители, приглушенно звучит музыка, полумрак… Лишь столики ярко освещены. Все располагает к доверительным, задушевным беседам, к интимному, дружескому общению.

– У меня очень крупное дело, Наденька, а конкуренция жестокая и в выборе средств не стесняются, – объяснил ситуацию с охраной Бутусов: они уже оставили позади обязательные тосты и перешли на «ты». – Сейчас развелось много богатых людей. Удачливые предприниматели, и наши, и иностранные, ведут здесь дела, высокооплачиваемые специалисты фирм и банков. Но самая многочисленная клиентура – представители чиновничества всех рангов, разжиревшего на взятках; ворюги всех мастей и калибров.

Ты даже не представляешь масштабов казнокрадства и коррупции, – продолжал он доверительным тоном. – Кто, ты думаешь, частый гость среди наших клиентов? Директора предприятий и крупных государственных компаний, находящихся на грани банкротства и задерживающих зарплату своим работникам. Администраторы и генералы со скромным жалованьем, а стоимость особняков, что они заказывают, составляет сотни тысяч долларов.

Нам удалось захватить лучшие участки в престижной зоне отдыха за кольцевой автодорогой. Это жирный кусок! – Он внимательно посмотрел на заинтересованно слушающую Надю и сделал паузу: правильно ли поступает, посвящая ее в свои дела? – Вот и приходится принимать меры предосторожности, быть начеку. От этих разбойников всего можно ожидать. Многим очень хочется завладеть нашей золотой жилой. – Он помолчал. – Не напугал я тебя? – И показал в усмешке полный рот великолепных вставных зубов.

Надежда подумала: «Так вот почему он редко приоткрывает губы в улыбке!»

– Хочешь ворочать большими деньгами – будь настороже, всегда готов ко всему.

– Не боюсь я ничего! – заверила его Надя. – Живем один раз, и так, как начертано в Книге судеб. Тот, кому суждено сгореть в огне, не утонет!

– Вот это мне нравится, – одобрительно улыбнулся Бутусов: зачем стесняться своего дефекта, раз они станут близки. – Чувствую, мы с тобой поладим. Ты мне по душе!

Не стесняясь и не манерничая Надя налила себе и ему по полному фужеру прекрасного французского коньяка и предложила:

– Выпьем за то, чтобы нам хорошо было вместе, и не только телом, а и душой!

Они выпили еще много тостов, оживленно, как старые знакомые, рассказывая о себе и своей жизни то, что считали нужным для укрепления возникшего взаимного чувства. Оба были физически крепкими людьми и, несмотря на обильные возлияния, мало захмелели – сказывались великолепная закуска и отменный аппетит.

В одиннадцатом часу, когда они все уже сказали друг другу и, разгоряченные, наполнились сладостным томлением растущего желания, Борис Осипович, в упор глядя на Надежду, откровенно предложил:

– Думаю, нам нечего разводить китайские церемонии. Мы здесь потому, что оба этого хотим. Нам так надо. Мы можем здесь остаться. Для нас создадут подходящие условия. Идет?

Изнывая от страстного желания, смешанного с любопытством поскорее узнать Бориса всего как он есть, Надя все же усилием воли справилась с собой. «Еще не время сдаваться! Слишком большой куш на кону… Это не должно стать для него эпизодом», – мысленно решила она и сказала, вздохнув с искренним сожалением:

– Мне очень жаль, дорогой, но сегодня ничего не получится.

Видя, что у него сразу посуровело лицо и сдвинулись брови, она наклонилась к нему через стол и жарко прошептала:

– Ну не сердись. Мне самой не терпится, дурачок, но сегодня нельзя! По женским причинам. Неужели я не понимаю, что с тобой шутить нельзя? Всего один денечек! Прошу тебя, милый, потерпи до завтра! У меня дома. Давай лучше еще по полной на посошок, а то у тебя ни в одном глазу! – С этими словами она поднялась с места и села рядом с ним. Обхватив его мощную шею руками, пылко и умело поцеловала в губы, лаская языком грубые рубцы шрама. Бутусов, переполненный любовной жаждой, прижал ее к себе, ощущая под широкими ладонями горячее, подрагивающее и такое желанное тело… Однако как человек сильной воли решительно отстранил ее и тяжело дыша, хрипло произнес:

– Ну что же, пусть завтра. Поехали домой!

«До чего ты, кума, азартный игрок! – мысленно ругала себя Надежда, лежа утром следующего дня в постели и критически оценивая свидание с Бутусовым. – Ишь, решила себе цену набить! Будто он не понимает. Ведь умнейший мужик – насквозь все видит».

Она плохо спала ночь. Оттого ли, что много съела и выпила, а может, от неутоленного страстного ожидания, но сон не шел и лишь под утро удалось задремать. Надежда уже жалела, что, решив сделать выдержку, отказала такому серьезному, солидному человеку, как Бутусов. Ведь если он раскусил ее хитрость, запросто может послать подальше. Он ведь не мальчик, чтобы водить его за нос! Однако, поразмыслив, пришла к выводу: обязательно придет, в любом случае. Нужно знать этих дельцов – не переносят тратиться попусту, им всегда нужен результат.