– Это временная мера, которая отвлечет команду на день-два. Но потом недовольство вспыхнет вновь, причем с новой силой.

– А что, порку кто-то отменил? – холодно заметил вице-адмирал и, наконец оторвав глаза от карты, надменно поглядел на стоявшего перед ним лейтенанта. – «Девятихвостка»[45] хороший аргумент, чтобы закрыть рты недовольным.

– При всем моем уважении, милорд, но мне не хотелось бы принимать такие крайние меры перед боем, сэр. В самый важный момент мы можем лишиться половины команды, которая безоговорочно сдастся и перейдет на сторону пиратов.

– Что? – вскочил лорд Кондрингтон. – Да как вы смеете говорить мне об этом?

– Милорд, – почти умоляюще произнес лейтенант Джонсон. – Дайте людям эти два дня отдыха, и они пойдут за вами в огонь и в воду.

Вице-адмирал заложил руки за спину и в задумчивости прошелся по каюте.

– Хорошо, лейтенант Джонсон, – наконец, промолвил он. – Я даю вам один день. Мы сегодня же найдем подходящий для отдыха остров и остановимся в удобном для этого месте. Но запомните: если мы упустим мерзавку, я лично закую вас в кандалы.

– Слушаюсь, милорд, – отдав честь, ответил лейтенант и поспешно удалился, желая обрадовать ожидавшую его возвращения команду.

– Где ты? Где же ты, черт возьми?! – испепеляя карту взглядом, вслух произнес вице-адмирал. – Не может быть, чтобы ты так легко сдалась и исчезла, не достигнув своей цели.

День пролетел незаметно. Но, увы, за время, проведенное на твердой земле, команде удалось только немного отдохнуть, а не полностью восстановить потерянный за время нудного продолжительного плавания и утомительной работы боевой дух. Однако, вернувшись на корабль, они с радостью встретили весть о призе в пятьдесят талеров за острый взгляд и везение. Целыми сутками, сменяя друг друга, матросы воспаленными от морских брызг глазами всматривались в горизонт, но тот и днем, и ночью (если не считать рыболовных и торговых судов) был абсолютно чист. Через неделю уныние опять охватило команды трех военных кораблей, курсировавших вдоль Багамских островов.

Как-то вечером к вице-адмиралу подошел лейтенант Джонсон.

– Сэр, – слегка покашляв, чтобы привлечь внимание лорда Кондрингтона, который в задумчивости уставился на пылающий закат, окрасивший безоблачное небо в кроваво-алый цвет, проговорил лейтенант.

– Что вам? – раздраженно спросил вице-адмирал, догадываясь о теме предстоящего разговора. – Мы останемся здесь до тех пор, пока пиратское судно не будет уничтожено. И даже если мне придется для этого перейти к мерам устрашения! Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Я перешагну через любого, кто помешает мне это сделать. Запомните, лейтенант: мне нужна эта девка, и нужна живой! – четко и ясно обозначил свою позицию лорд Кондрингтон.

– Конечно, милорд! Но я пришел, собственно, не для того, чтобы просить вас за команду. Барометр падает. И, судя по показателям, будет ураган.

– Что ж, ночь предстоит длинная. Прикажите на фоке и гроте ослабить шкоты! Натянуть леера! – распорядился лорд Кондрингтон. – И прикажите от моего имени «Попутному ветру» и «Успешному» держаться рядом.

– Слушаюсь, милорд! – ответил лейтенант Джонсон и поторопился выполнить распоряжения.

– Все против нас… все против нас, – пробормотал лорд Кондрингтон в сердцах, стукнув кулаком по планширу[46].

И действительно, удача, которая, казалось, опять вернулась в руки лорда Кондрингтона, теперь уже навсегда повернулась к нему спиной.

Поздно вечером разразился страшный ураган, частый гость в это время года в Карибском море. Несмотря на принятые меры, корабли разметало в разные стороны. Их жестоко болтало в бурлящих, пенящихся волнах рассвирепевшего океана, а неистовый дождь нещадно хлестал несчастные корабли наотмашь. Ураган, пронесшийся над Багамскими островами, свирепствовал всего несколько часов, но его последствия оказались плачевными. Подхваченный мощной волною фрегат «Успешный» был выброшен на рифы, которыми так славятся Багамские острова, и разбит вдребезги. К несчастью, никому из членов команды не удалось найти спасения на берегу. Капитану Уолкинсу, командовавшему «Попутным ветром», повезло больше: первые же порывы ветра утащили его на север. Сломав только фок-мачту и сорвав гром-марсель, смертельный шквал оставил судно в покое. Раненый корабль, не имевший возможности самостоятельно передвигаться из-за поломки руля и отсутст вия части рангоута, вынужден был дрейфовать и производить ремонтные работы прямо в море. Потеряв во время бури своих спутников, флагманский корабль «Cвятой Георг» остался в гордом одиночестве.

– Что это за обломки? – спросила Морин, когда фрегат, пройдя опасные рифы, вошел в маленькую уютную бухту острова Абако.

– Какой-то корабль, кэп, которому не повезло во время шторма, – решил мистер Лоу, внимательно разглядывая фрагменты разбитого судна, плавающие в воде.

Когда они высадились на берег, чтобы оглядеться, один из матросов указал на лежавший вдалеке какой-то странный предмет. Вернувшись с разведки, матросы рассказали, что это разбитый вельбот, но поблизости нет ни людей, ни следов их пребывания.

– На вельботе должно быть указано название корабля, – сказала Морин.

– Да, капитан, есть. Это «Успешный», – ответил юнга.

– Это один из фрегатов лорда Кондрингтона, – послышался за спинами команды глухой голос.

Морин резко развернулась и поглядела на говорившего матроса.

– И сколько еще кораблей имеется в распоряжении вице-адмирала, командор? – холодно осведомилась она.

– Если исключить тот корабль, который вы потопили, и тот, который разбился на рифах, то у него под командованием осталось только два корабля: флагманский сорокафутовый фрегат «Святой Георг» и другой, более легкий, – фрегат «Попутный ветер».

– И это все? – насмешливо проговорила девушка. – Я-то думала, там целая армада.

– Он рассчитывает на свое умение и мастерство.

– Жаль его разочаровывать, но бой он уже проиграл, – Морин произнесла это таким ледяным голосом, что у стоявших рядом людей волосы зашевелились на головах, а по спинам пробежали мурашки. – Мистер Лоу! – добавила она, повысив голос так, чтобы ее могли услышать все члены команды. – Сейчас полдень. Когда колокол пробьет пять склянок, вся команда, без исключений, должна быть на корабле. Ждать никого не будем!

– Есть, капитан!.. Эй, парни, шевелись! Чего расселись? Чтоб ваши внутренности сожрал Кракен, вы что, не слышали, что сказал капитан?

Работа закипела. Все без исключения приступили к разгрузке тех сокровищ, которые были сняты с испанского галеона. Единственные, кто не участвовал в этой кампании, были Морин, которую не интересовала эта часть дела, и лорд Рочестер, во всем поддерживавший девушку. Ну и, конечно, легкой тенью за Морин всегда следовал Абери, помнивший приказ своего вождя и распоряжение мистера Лоу.

Закрывшись в кают-компании, Морин и Эдвард сидели возле карты и составляли план дальнейших действий.

– А что, если командор солгал? – рассуждал милорд. – Ведь не исключено, что его послали сюда для того, чтобы он дезинформировал нас.

– Я этого не исключаю, но, согласитесь сами, и с двумя хорошо вооруженными судами нам будет нелегко справиться. У них большое численное преимущество.

– Морин, не переживайте, у нас все получится, – уверенно ответил Эдвард и осторожно положил свою руку на руку девушки.

Морин густо покраснела, аккуратно убрала свою руку и отошла от стола к окну.

– Морин, простите, я смутил вас… Я не должен был этого делать, – попытался оправдаться Эдвард, но с каждым словом, с каждой следующей фразой его речь становилась все более и более пылкой: – Но мне невыносимо трудно быть рядом с вами и не попытаться вас обнять. Вы знаете, как я к вам отношусь, и с каждым днем мое чувство не угасает, а, наоборот, только усиливается. Опасность подстегивает его, а беды только закаляют. Я безумно боюсь за вас. Я пришел в ужас, увидев вас тогда в индейской деревне. Вы же знаете, я готов растерзать каждого, кто осмелится причинить вам вред! Во время захвата каждого следующего корабля мое сердце замирает всякий раз, когда вы командуете: «Огонь!» Но не сражение пугает меня, не мысль о собственной смерти. Меня терзает мысль, что с вами может что-нибудь произойти. Я люб…

– Довольно, милорд, – твердо произнесла Морин, прервав речь лорда Рочестера. – Я знаю, что вы хотите сказать, но сейчас не время для подобных объяснений. Я ценю все то, что вы для меня сделали и продолжаете делать. Я бесконечно благодарна вам за то… за то, что вы были рядом все эти бесконечные для меня месяцы. Я всегда чувствую серьезную поддержку и надежную защиту в вашем лице. И с моей стороны было бы жестокой неблагодарностью отвергать вас и… ваши чувства. Но я не могу их принять… Пока не могу… Наше будущее туманно, и я не знаю, где мы будем завтра и что с нами произойдет. Не судите меня строго, прошу вас!

– О нет, Морин, ну что вы такое говорите! Как я могу вас осуждать! – воскликнул Эдвард. – Но я не требую немедленного ответа и ни в коем случае не тороплю вас. Просто пообещайте мне вернуться к этому разговору в будущем, и этого будет вполне достаточно.

– Я не могу ничего обещать, милорд, так как у меня нет будущего, – безжизненным голосом ответила девушка и, не говоря больше ни слова, вышла из каюты, оставив лорда Рочестера в удрученном состоянии.

Ровно к трем часам пополудни распахнутые ветром паруса наполнились силой, и фрегат «Эвмена» легко поплыл, рассекая изящным носом бирюзово-зеленые воды Карибского моря. Было решено обогнуть остров Абако, где команда оставила свое золото, с севера, а затем отправиться на юг, к острову Нью-Провиденс в надежде встретиться с эскадрой лорда Кондрингтона.

Ночь прошла без происшествий, но рано утром Морин была разбужена Эдвардом, который решительно постучал в дверь ее каюты:

– Капитан! Военное судно!

– Я скоро буду, милорд, – быстро ответила девушка, мгновенно вскочив с кровати.