Алес присел на край кровати, открывая для Вайлет свои объятия, и вздрогнул, когда она села на его колени, прильнув к груди.

- Ты совсем ледяная, у нас что, отключили горячую воду? - Алес принялся растирать её руки, крепче прижимая к себе.

Вайлет только вздохнула, не зная что на это ответить, врать Алесу она не хотела ни сейчас, ни когда либо. Ей пришлось принять  позицию, которая работала в детстве: пока ты с головой под одеялом, монстр тебя не тронет. А она сейчас, была настолько глубоко в себе, что даже Алес, со своими искренними переживаниями, не смог бы до неё достучаться.

- Давай спать, - выдавила из себя она, размыкая руки, и укладываясь на прохладную подушку.

Алес молча кивнул, и погасил единственный источник света, погружая комнату во мрак.

Мрак - единственное, чего по мнению Вайлет, она была достойна.

***

Дамиан сидел в кабинете, и до черноты закрашивал очередную дату в своем ежедневнике, словно отмерял длительность  траура, высчитывая на сколько его ещё хватит.

Семь черных квадратов смотрели на него пустыми глазницами, семь проклятых дней, с тех пор, как Вайлет лишила его любой надежды. В дверь постучали, и Рэйм вяло  позволил войти, не отрываясь от своего занятия. Ему хотелось проделать дыру в плотной бумаге, чтобы через неё, как через воронку вышла вся скорбь.

Дамиан поднял голову, апатично разглядывая своего посетителя:

- Я думал, ты уже никогда не придешь, - Рэйм усмехнулся, отбросив блокнот.

- Хочу начать с того, что я был не прав, нужно было посоветоваться с тобой, прежде чем...

- Прекрати, - оборвал его Дамиан, безрадостно усмехнувшись.- Всего лишь сгорел последний мост, не более.

- Твой дедушка...

- А мне плевать на него,- равнодушно махнул рукой мужчина,- о нем я хочу говорить в последнюю очередь.

- Хорошо,- облегченно выдохнул Гейл,- а как у вас дела с Вайлет?

- А о ней в предпоследнюю. Никак. Мы расстались навсегда. И знаешь, что я подумал? Наверное, холодное сердце никогда не сможет любить. Но отказывать себе в удовольствиях, которые приносят хоть маленькую, но радость, было бы нечестно по отношению к самому себе,- Дамиан на секунду прикрыл глаза, словно сам пытался убедить себя в этом,- давай подберем еще семерку. Или десятку. Почему нет?

- Ты хочешь снова на те же грабли?- Недоверчиво переспросил Генри,- только Елена чего стоит. А случай с Вайлет? Дамиан, женщины коварны и беспощадны, и теперь я не просто говорю пустые слова. Я осознал это на своей шкуре.

- И своей шкуре тоже подбери подходящую кандидатуру,- улыбнулся Рэйм, - сделаем двойное свидание. Это же весело, разве нет?

- Мне кажется, или ты говоришь не серьёзно?

- Я абсолютно серьёзен, Генри. Это в прошлый раз, я видимо недооценил себя, и был нечестен с участницами, от чего пострадал не только сам. Теперь я уверен, что все пройдёт согласно контракту. Сухо. Четко и без лишних эмоций.

Генри нахмурился, смерив Дамиана взглядом.

- И да, - добавил Рэйм,- больше никаких посредниц. Не хочу, чтобы ещё одна лживая сука, воспользовалась ситуацией. И никаких девиц из провинции, и провинции в девицах, их сентиментальность, будет действовать мне на нервы.

- Я понял, - ответил Генри, - нужно время, чтобы все подготовить.

- У меня его полно. Целая никчемная  жизнь, - Дамиан откинулся на спинку кресла, горько усмехнувшись.

- Прости за все. За Нору, и особенно за Елену. Я знал, что раньше она была тебе небезразлична и замечая, что среди девушек тебе никто не приглянулся, решил сделать ход конем, тем самым перекрыв тебе путь к истинному счастью.

- Это все неважно. Холл долгое время не имела для меня никакого ни особого, ни важного значения. А потом что- то произошло вот тут,- Дамиан коснулся ладонью груди,- и неизвестно, произошло бы это, если бы все случилось по-другому, а не как должно было быть. Не нужно винить себя или искать виноватых среди остальных.

- Я хотел как лучше,- начал Генри, но Дамиан прервал его:

- Я знаю, я это понимаю. Но благими намерениями выстлана дорога в ад, и раз уж мы здесь, то давай отрываться по полной.

- Блондинки или брюнетки?- Усмехнувшись, уточнил Гейл.

- И блондинки, и брюнетки, и рыжие, да разные. Не будем никого вгонять в рамки. Главное условие, я думаю, ты понял.

Генри кивнул, не понимая радоваться ему, или грустить.

С виду Дамиан был беспристрастен, и даже   заинтересован в предстоящей авантюре, подходя к происходящему с энтузиазмом, которого раньше не было, но, в его взгляде что-то изменилось. Он стал пустым. Абсолютно.

Он сталкивался с такими взглядами, на документальных плёнках, так смотрели убийцы, которым зачитывали смертный приговор.

Взгляд человека, который потерял все, и ему больше нечего терять. Обычно они улыбались в камеру на последок, и от этой улыбки шел озноб.

- Я пойду? - Генри встал , чувствуя на своих плечах неподъемный груз вины.

- Держи меня в курсе, - Дамиан кивнул, ослабляя галстук.

Генри опустил голову, и что-то проговорив себе под нос, вышел прочь.

***

Алес крепко сжимал в руках руль, то и дело иногда опуская левую руку в карман пиджака. Там, он нащупывал бархатную коробочку, и сердце его учащенно начинало биться, не боясь вылететь из груди.

Мужчина решил, что больше тянуть нет смысла. Конечно, он понимал, что они мало знакомы, что возраст еще позволяет тянуть время, но к чему все это? Это все просто ерунда, пустые отмазки, которые в их отношениях не уместны. Алес был уверен, что сколько бы они не пробыли вместе, год или два, один день или же, до скончания века, у них никогда не окончится конфетно- букетный период, никогда не пройдет бушующая по венам страсть, и никакой семейный быт не сможет прибиться в их гавань.

Столик был заказан на семь вечера и Алес хотел, что бы это был незабываемый вечер. Чтобы он остался навсегда в его памяти. В памяти Вайлет.

Припарковавшись у дома, мужчина осознал наконец, всю ответственность.

Дом встретил Алеса тишиной, и взглянув на часы, он понял, что Вайлет должна приехать с минуты на минуту. Рука снова потянулась в карман и убедившись, что кольцо, которое скоро украсит палец девушки, на месте, Алес нетерпеливо достал телефон. Ожидание медленно жарило его на раскаленной сковороде, и он даже ослабил галстук, надеясь что это поможет ему справится с внутренним жаром.

Вайлет все продолжала играть в независимость, упорно желая продолжать работать.

Зачастую, возвращаясь в пустой дом, Алес чувствовал такую тоску, что был готов всеми правдами и не правдами, отговорить её от этого. Мужчина услышал длинные гудки, которые с минуту били по перепонкам, пока не прекратились. Набирая номер повторно, он вспомнил, что сегодня заработался, и не отправил ей ни одного сообщения, что случалось крайне редко. Сжимаемый в руке телефон, жалобно пиликнул, завершая вызов, и напоминая, что его пора зарядить.

Алес взволнованно поднялся на верх, и переступив порог своей комнаты облегчённо выдохнул. Телефон Вайлет лежал на туалетном столике, а подсвеченный экран, сигнализировал о пропущенных вызовах. Алес смахнул оповещения, намеренный, как минимум прочитать выговор, вернувшейся девушке. Его частично спасло то, что действительно, не нашлось ни одной свободной минуты, позвонить ей ранее. Иначе, пришлось бы пропустить пару важных встреч, и сломя голову нестись на поиски этой сумасшедшей исчезнувшей девицы, которая давно заняла все место в его сердце, став чем-то сродни жизненно важного органа.

Однако фото, стоявшее у неё на заставке, отбило всякое желание ругать Вайлет. На яркой, сочной зелёной траве, они лежали вдвоём, щурясь от солнца. Вайлет уткнулась лбом в его плечо, а Алес запутавшись в светлых волосах, целовал её в макушку. В груди стало тепло, от увиденного. Коробочка в кармане запылала, крича о том, что все не зря. Что во всем происходящем есть особый смысл.

Палец сам съехал в сторону, переходя в диалоги. Алес нахмурился, он верил этой девушке, и тотальный контроль не входил в его планы. Но проклятое имя, которое своей чернотой выедало пиксели на экране, выбило почву из- под  ног.

Он прочёл первые предложения, внутренне съежившись, стараясь взять себя в руки. Читать чужие письма он не собирался, убеждая себя в том, что ему плевать на послания Рэйма. В конце концов, не мог же Алес, верить в то, что он так просто исчезнет из её жизни? Конечно же нет.

Но Вайлет, Вайлет ведь не была чужой.

Одно движение.

Одним глазком.

Просто убедиться, что она ничего не ответила.

Просто убедиться  в том, в чем он был и так уверен.

Одно движение. Несколько секунд.

Вы когда-нибудь видели,  как ломаются люди?

Как у них невольно сутулятся плечи, как теряет фокусировку взгляд?

Алес опустился на кровать, сжимая в руке светящийся телефон, с которого самостоятельно снял печать, выпуская наружу свою погибель.

Каждая буква, каждый символ выбиваемый пальцем Вайлет, теперь  отстукивал огненной кувалдой в памяти, сводя с ума своим шумом, заставляя кричать от бессилия, вопеть от отчаяния, выпуская с этими животными звуками боль, на которую не способен ни один изощренный палач.

Чем слабее человек, тем проще его прижать к земле, пережать тоненькое горло и заставить прогнуться. Сильные люди ломаются иначе.

Алес чувствовал, как тугими пассатижами ему выкручивают ребра, для того, чтобы опустошить грудную клетку. Вытащить оттуда то, что никогда не принадлежало ему, и с насмешкой бросить к ногам пульсирующий мешочек с кровью.

Все планы и мечты, осыпались пеплом, оставляя во рту горький привкус.

Жалость, это не то чувство, на которое он рассчитывал, совершенно не то, чего желал. С этим нельзя было смириться. Невозможно по ночам обнимать любимую женщину, зная, что пусть она и верна тебе физически, но в своих снах, спешит встретиться с тем, кому была подарена душа.