- Как ты думаешь, у него есть брат?

- Без понятия.

Как только я возвращаю взгляд на сцену, Истон лезет в свой задний карман, вытаскивая две барабанные палочки. Он улыбается, когда кладет их на стул рядом с ним:

- Они для особых случаев, - говорит он со смехом, который понимаю только я.– Сегодня я собираюсь петь для вас.

Я сглатываю комок в горле, мое сердце так дико бьется, что я хватаюсь за подлокотники кресла, как будто нахожусь на самолете, готовящемся к аварийной посадке. Взгляд Ноэлль приклеен к Истону, но мой сосредоточен исключительно на палочках. Я все еще могу ощущать их между ног, его тело на моем, его рот на моей шее. Ноэлль смотрит на меня, наверное, удивляясь, почему я выгляжу так странно, но к счастью не складывает два и два.

Я готова расслабиться после первой песни. С каждой последующей голос Истона завораживает меня все больше и больше. Я обнаруживаю, что хочу узнать значение каждой песни и историю, которая стала основой для написания стихов.

Они продолжают играть в течение часа, перед тем как Истон тянет стул ближе к краю сцены, держа микрофон в руках:

- Это наша финальная песня вечера, надеюсь, она вам понравится.

Его взгляд опускается на пол, и он проводит рукой по лицу, как будто собираясь с силами для продолжения. Это еще больше интригует меня.

Как только песня подхватывается хором, я могу сказать, что они заканчивают именно ей не просто так. Вместе со всеми остальными в театре, мы с Ноэлль раскачиваемся из стороны в сторону, потому что песня мощной волной поглощает зал, сметая всех нас. Каждая строка мрачна, как будто слова песни Истона являются невероятно личными для него. Настолько, что его лицо искажается, как будто ему больно, каждый раз, когда он закрывает глаза. Его тело все еще на сцене, но остальная его часть переместилась в какое-то другое место.

Из того, как он описывает ее в стихах, становится ясно, что она значит для него все – даже если он поет о ней так, словно она никогда не возвратиться назад оттуда, куда ушла. Это песня о таком прошлом, которое может относиться и ко мне – о желании, чтобы обстоятельства были другими, даже если это вне наших сил. Становится понятно, что барьер, который отделяет Истона от своего счастья, скрыт внутри этой песни.

Ноэлль вытирает слезу, слова Истона тоже ударили ее по слабому месту:

- Ларк, если ты не пойдешь к нему после этого, я пойду сама ради тебя. Это дерьмо удивительно.

И она права. Нет другого выхода, я не смогу сегодня спокойно заснуть, мне надо увидеть его. Особенно зная, что он в своей кровати всего лишь в нескольких палубах вниз от меня.

Боже, я надеюсь, он будет один, когда я приду.

Глава 8

Истон


Присутствие Ларк на сегодняшнем выступлении сделало его другим. Она не могла видеть меня, когда вошла в театр, так как я в это время наклонился вниз, чтобы поправить усилитель, но она привлекла моё внимание. Её шорты открывали длинные ноги даже больше, чем её платье, в котором она была сегодня ранее. Мои глаза следили за ней весь путь до её места, где она начала нервно оглядываться по сторонам – возможно в поисках меня. Прежде чем она смогла бы увидеть меня, я спрятался за занавеской, внезапно нуждаясь в минутке, чтобы взять себя в руки перед началом шоу.

Пока мы разговаривали в баре, меня не покидало чувство, что нужно произвести впечатление на неё, и, черт возьми, если я не хотел этого. С той же секунды, как я встал под прожекторами, мои глаза осматривали внимательно каждое место в зале, как я всегда это делал на своих шоу, но я специально пропустил её. Частично для того, чтобы не испортить первую песню, частично для того, чтобы она страстно меня возжелала. Это единственный шанс увидеть её снова.

В любом случае, я облажался во время первой песни, прикидываясь дурачком, когда Дом бросил на меня взгляд. Я обычно никогда не лажаю, но когда это происходит, то всегда из-за девушки. Поэтому он сразу понял, что кто-то взял меня за член.

После этой ошибки мы зазвучали лучше, чем звучали в наши предыдущие выступления, и возможно ещё и потому, что взяли столь необходимую ночь отдыха вчера. Играть ночь за ночью в одних и тех же местах – лаундж баре и театре, становилось однообразным. Даже несмотря на то, что мы все ещё путешествуем, это не то же самое, что просыпаться каждый раз в разных городах, вылезать из грязного автобуса и получать признание за всю тяжелую работу, которую вложили в своё шоу. Но контракт на корабле был выходом из положения, которым я воспользовался, когда отказался от гастролей. Здесь легче скрыться и это именно то, что я искал - возможность дышать. Возможность мыслить ясно.

- Ты пойдешь выпить с нами, Ист? – Спрашивает Дом, натягивая через голову свитер на рубашку по пути обратно в комнату.

- Я уже достаточно выпил прошлой ночью. Моя задница собирается лечь спать.

Доминик кивает головой, принимая мои нынешние границы. После потери Шай, он таскал меня в бар с собой почти каждую ночь. Мне было без разницы, потому что я и так слишком много пил дома, и я был слишком онемелым, чтобы меня волновало происходящее вокруг. До тех пор, пока я дышал, со мной все было нормально. По крайнее мере, это то, в чем я убеждал сам себя. Но с приходом темноты, когда мне надо было ложиться спать без Шай рядом, становилось ясно, что я не живой – я просто выживший. Если бы я поддерживал тот темп вместо того, чтобы взяться за этот контракт, я, возможно, был бы уже сейчас мертв. Вот как бы быстро я загнулся.

- Мы будем в пабе или наверху в клубе, если ты передумаешь.

Прошлую ночь мы закончили, выпив больше, чем следовало, обсуждая будущее группы. Ребята были благосклонны ко мне, давая возможность несколькими морскими контрактами решить для себя, сколько мне нужно времени, прежде чем я буду готов вернуться под пристальный взгляд общественности. Меня до сих пор ужасает возвращение в тот мир, особенно без человека, который спускал меня с небес, но я не могу оставаться жить на корабле всю оставшуюся жизнь. Ребята заслуживают большего – я заслуживаю большего.

Я не узнаю, смогу ли удержаться в реальном мире, пока не вернусь в него. И это тот риск, на который бы я пошел с осторожностью. Но теперь, я подумал, было бы неплохо получить какой-то знак, что время пришло. Правда в том, что сейчас я готов не больше, чем, когда попал сюда. Время может исцелить все раны, но мои всё ещё кровоточат.

Я всё ещё вижу Шай, когда закрываю глаза ночью.

Я всё ещё хочу, чтобы она была жива.

Я всё ещё скучаю по ней.

Но я не могу оставаться эгоистом вечность. Подписание ещё одного шестимесячного контракта было бы удобно для меня, но, как и алкоголь, корабль для меня, словно костыль. Я всё ещё не живу, а выживаю.

Время, проведенное сегодня с Ларк, возможно было ближе всего к возвращению к жизни, с тех пор как я здесь. Я чувствую это, но не понимаю. Если мое сердце все еще принадлежит Шай, как я могу так внезапно увлечься кем-то другим?

- Истон? Ты одет? - Выглядывает Джина из-за смежной двери, разделяющей мою комнату от их с Домом.

- Почему ты спрашиваешь, если в любом случае собираешься ворваться без стука?

- Ой, хватит, я уже видела твое достоинство раньше. Доминик пошел в паб на ночь?

- Да, как обычно.

Джина прислоняется к стене со скрещенными руками. Она никогда успокоится.

- Что случилось? – Спрашиваю я.

- Мы можем поговорить минутку?

- Что у тебя на уме? – Спрашиваю я Джину, хватая бутылку холодной воды из холодильника, предлагая одну ей, прежде чем пить, но она качает головой. Она выглядела более странной, чем обычно, поэтому я сделал бы ставку на то, что разговор будет о Ларк. Она все устроила и теперь нуждается в подробностях, как типичная женщина.

- Ничего. Я думала, ты, как обычно, топишь себя в виски.

- Было дело прошлой ночью.

- Почему не сегодня? У тебя планы?

Она складывает руки на груди в защитном жесте, и я понимаю, что её визит, видимо, для самоуспокоения из-за того, что она окунула меня в мир свиданий. Это визит сострадания.

- Душ и постель. Только это я планировал, - отвечаю ей.

Она садится на кровать и начинает отковыривать лак на ногтях. Когда ей это надоедает, она начинает водить ногтями по простыни. Я совершенно уверен, что она могла бы сидеть здесь в тишине всю ночь, если бы я ей позволил. Наконец, задается вопрос, которого я ожидал:

- Ты собираешься снова увидеться со своей парой?

- Я оставил этот выбор за ней, но она была сегодня на нашем выступлении. Возможно, это хороший знак.

Её глаза расширяются и загораются надеждой, что она не всё испортила, подталкивая меня к встрече с Ларк:

- Правда? Это здорово.

- Мы замутили с ней сегодня.

Я никогда не врал Джине с тех пор, как познакомился, и не собираюсь начинать. Ей может не нравится то, что произошло, но она должна смириться. Я обещал ей, что попытаюсь. Я никогда не даю обещания, если не могу их сдержать.

Она хлопает ладонями по кровати, её маленькое тельце взрывается вспышкой раздражения:

- Истон, нет! Ты убиваешь меня – прямо ножом по сердцу. Я думала, ты хоть раз попытаешься сходить на настоящее свидание. То, которое не закончится с вами двумя в постели. Ну почему ты не можешь просто это сделать? Красивая женщина находится здесь только для тебя, а ты обходишься с ней, как будто она просто очередная подружка для траха.

- У нас не было секса, Джина.

Она вскакивает так быстро, что я удивлен, что у неё не закружилась голова. Она убирает волосы с глаз, её рот открывается и закрывается дважды, прежде чем она находит что сказать, пытаясь выйти из ступора:

- Но ты сказал, что замутил с ней.

- Иногда я могу все испоганить, особенно, когда дело касается красивых девушек, но, взглянув на Ларк, могу сказать, что она не привыкла к моему миру. Я не стал бы так с ней обращаться.

- То есть ты реально попытался? Ты отнесся к ней серьезно так, как я хотела уже так давно?