В класс вошла биологичка Зоя Семеновна Кац, в руках она тащила огромный макет цветка с пес­тиком и тычинками.

— Прекратите шум, начинаем урок!

Класс зашуршал тетрадками. Только Полина, не слыша учителя, снова и снова пыталась вклю­чить мобильник, не желая мириться с утратой дорогого аппарата.

Посреди урока вдруг резко распахнулась дверь, и вошла пожилая женщина, одетая по последнему писку моды. Она с порога бросилась к Зеленовой:

Поля, девочка моя, что случилось? Я тебе звоню-звоню...

А вы, собственно, кто? — напомнила о себе учительница биологии.

Ой, извините, — спохватилась женщина. — Я бабушка Полины Зеленовой. Ее агент разыски­вает, у них там актриса заболела, решили снимать Полю. Надо срочно ехать, отпустите ее?

Пусть идет, раз съемка. — Зоя Семеновна пожала плечами.

Почему ты отключила телефон? — допыты­валась бабушка, дожидаясь Полину в классе.

Прикинь, ба, мне Прокопьева телефон сло­мала. В аквариуме утопила.

Новый? С ума сойти! Где она?

Это я. — Аня встала.

Деточка, ты вообще соображаешь? — на­пустилась на нее бабушка Зеленовой. — Ты нам

с Полиночкой чуть съемку не сорвала. Звони родителям, пусть готовят деньги возмещать ущерб.

Я не буду никому звонить, — твердо сказала Аня. — Я ни в чем не виновата, Полина сама ко мне полезла.

Я этого так не оставлю. Поля, собирайся! Где у вас тут директор? — Бабушка Зеленовой схва­тила телефон и вылетела за дверь.

Объясните мне кто-нибудь, что здесь проис­ходит? — спросила Зоя Семеновна.

Прокопьева мой телефон в аквариум выки­нула, — хныча, сказала Полина.

Если хочешь, я тебе свой отдам, — предло­жила Аня.

Ага, размечталась! На фиг мне твое старье допотопное?

Полина, мне кажется, ты не права, — вста­вил слово Боря Южин. — Все же видели, что ты первая к Ане докопалась.

Никто ничего не видел, — заявила Рита. — И ты не видел. Забыли? Все за одного. А ты не лезь, Южин, а то и тебе бойкот объявим.

В кабинете директора бабушка Зеленовой гроз­но трясла поломанным мобильником.

— Надо что-то делать! Вызывайте милицию, пусть они засвидетельствуют порчу имущес­тва! — требовала она.— Может, все-таки не будем выносить сор, как


говорится, — слабо протестовал Савченко, — ре­шите как-нибудь полюбовно. У нас завтра комис­сия — сами понимаете, голова кругом...

В кабинет вошли Аня и Елизавета Матвеевна Копейкина.

Вызывали? — спросила Копейкина.

Вызывал, садитесь. — Савченко показал ей на стул. — У нас тут видите какое ЧП? Что при­кажете делать с вами, юная леди?

Извините, Николай Павлович, но я уже гово­рила, что деньги выплачивать не буду, — спокой­но сказала Аня.

А кто будет?

Но я не виновата.

Николай Павлович, вы знаете, вообще Аня — девочка хорошая... — начала Копейкина, но ее прервал стук в дверь.

На пороге появилась Полина.

Ба, чего они все на меня накинулись? — театрально всхлипывала она и терла глаза руками.

Полечка, не плачь, а то глазки опухнут, а у тебя съемки... — запричитала бабушка. — Вот видите, до чего ребенка довели. Если вы сорвете съемку, то мало не покажется ни вам, ни вашей школе!

Дверь опять открылась, и вошел почти весь 10 «Б». Савченко схватился за голову:

— Содом и Гоморра, это не кабинет директора, а проходной двор!

— Николай Павлович, Прокопьева не вино­вата, — затараторил Южин. — Зеленова первая нарывалась, а Аня случайно...

Да кого вы слушаете! — воскликнула бабуш­ка Полины. — Я поняла — они все Полиночке завидуют, она же звезда. Если кто-то когда-то и вспомнит эту школу, то только потому, что здесь училась Зеленова.

Если хотите, прямо сейчас табличку памят­ную прибьем, — засмеялся Южин. — «Здесь учится звезда Зеленова».

У бабушки в руках зазвенел Полин телефон, она поднесла трубку к уху:

Алло, говорите. Вам кого? Безобразие! Вы не туда попали!

Работает, — заметила Копейкина.

Ну, думаю, инцидент исчерпан, — облегчен­но вздохнул Савченко. — Ребята, свободны! А нам еще нужно обсудить завтрашнюю программу.

Класс потянулся к выходу. Аня с трудом сдер­живала улыбку: правда была на ее стороне. И не только правда, но и одноклассники. Все-таки в коллективе веселее, чем в одиночку!

Савченко собрал в кабинете всех учителей и разложил на столе план выступления перед ко­миссией:— Напоминаю всем, что завтра у нас очень от­ветственный день. Открытый урок в 4 «А», 8 «Б», 10 «Б», 11 «А». Готовы?

— Готовы!.. — нестройным хором ответили учителя.

Дальше концерт и фуршет. — Шрек пробежал глазами по листку с расписанием, читая: — Зал ук­рашен гирляндами, шариками, выходят ведущие, стихи о России, потом Даша Морозова — танец живота... Убрать!

Это просто арабский народный танец, — по­яснила Копеикина.


Ну, если народный, то ладно... Сцена из трагедии Шекспира «Макбет», монолог на ан­глийском языке — Дмитрий Куров. А зачем на английском?

Пусть видят наш уровень, — гордо заявила Копейкина.

Только Макбет меня смущает. Может, он из комедии чего-нибудь прочтет?

Он это три дня зубрил!

Ладно, пусть прочитает. И на сладкое наша рок-группа. Как она поживает?

Репетировали, — сказал Рассказов.

Проверим после уроков, — ответил Сав­ченко.

Завхоз Елена Петровна зашла в учительскую и застукала Лену, ксерившую дедову рукопись.


Кулемина, ты что? Кто тебе разрешил поль­зоваться ксероксом? — напустилась она на де­вушку. — Всю бумагу и порошок извела!

Это я разрешил, — из-за спины завхоза воз­ник Степнов.

С какой стати? — возмутилась женщина. — Вы пока по козлам и матам, а это мое хозяйство!

Милая моя Елена Петровна! — Физрук подо­шел и ласково приобнял завхоза. — Не жадничай ты. Куплю я тебе и порошок, и бумагу, и цветоч­ков куплю.

—Да ну, Вить, — кокетливо отмахнулась завхоз, пытаясь скрыть довольную улыбку, — ты хоть предупреждай в следующий раз. Ты ж понима­ешь, у меня тут не писчебумажный комбинат...

После уроков в актовом зале проходила гене­ральная репетиция. В креслах скучали Савчен­ко, Борзова, Копеикина и Круглова, а на сцене шестиклассник Дима Куров с «окровавленным» кинжалом в руках читал монолог из Шекспира. Краска с кинжала густо капала на пол.Дима, Дима, — остановила чтеца Копеики­на. — Что это за краска?Это мне папа посоветовал, для колорита, — объяснил Куров.ой колорит? Весь пол в лужах! После тебя акробаты выступают, они же носы себе поразби­вают.

— Ну давайте рокеров уже... — Савченко с не­терпением смотрел в программку.

Рассказов вызвал девчонок из-за кулис и подсел к учителям.

— Только мы текст немного изменили... — за­метно волнуясь, предупредил физрук.

Аня, Лера, Наташа и Лена уселись за инстру­менты и зажигательно сбацали «Бай-бай, Алиса». Девушки прыгали по сцене и отрывались как могли. Лица учителей постепенно вытягивались, и в конце песни никто не захлопал.

— «Не ходит в школу» — текст прямо для ко­миссии, — возмутилась Борзова. — Это же ди­версия!

— Там была совсем другая мелодия и замеча­тельные слова, — пролепетала шокированная Агнесса Юрьевна. — «В нашей школе нашел ты друзей, вместе нам живется веселей»...

— Но это же не рок! — громко сказал Расска­зов. — Вы же, Николай Павлович, хотели рок-груп­пу, вот девочки и переделали в стиле рок-н-ролл.

— Я знаю, что такое рок, — раздраженно буркнул Савченко. — Так, красавицы, чтобы к завтрашнему дню подготовили старый вариант песни. Или всем — штрафные санкции!

Николай Павлович, это же шантаж, — воз­мутился историк.

А по мне, нормальная песня. Это же шутка, Николай Павлович. Райуправа поймет — гарантирую! — Степнов попытался разрядить обста­новку.

Ладно, — Шрек хлопнул рукой по столу, — пойте, что хотите, только чтобы комиссия оста­лась довольна.

Мелодия хорошая получилась! — подала го­лос Круглова. — Только клавишных не хватает.

А их и не было, — растерянно произнес Степнов.

Кто хочет, тот всегда найдет! — заявил Сав­ченко.

За семейным ужином Женя лениво ковыряла вилкой в тарелке.

Женя, кушай мясо, вкусное же, — сказала мама.

Я не ем мясо.

Почему? — удивился папа.

Потому что это убитая жизнь, — твердым го­лосом произнесла девушка, — вы едите смерть.

Что за чушь? Новая диета?

Не ваше дело, — огрызнулась Женя.

Так, выйди из-за стола! — взорвался папа. — Иди к себе, я с тобой позже поговорю. И сними с себя эту рыжую тряпку дурацкую. Как клоун ходишь! Тяжело им, учатся с утра до ночи, — грустно сказала мама, когда Женя ушла. — Может, у нее и правда депрессия?

— Раньше это называлось капризы, — буркнул


отец.

Женя сидела на кровати в своей комнате и, гля­дя на стеклянный оранжевый ночник, повторяла:

— Яйцо, желток, цыпленок, апельсин, звездные дали, лучи огня...

Раздался телефонный звонок, и в трубке Женя услышала голос физрука Степнова:

Алехина, привет, это Степнов. Тебя почему сегодня в школе не было?

Да так, горло болит, — прохрипела Женя, — Завтра приду.

Завтра комиссия, концерт. Ты тоже участву­ешь — Савченко приказал клавишные достать, есть шанс попасть в группу, Готовься!

Женя положила трубку и задумалась.

Михаил Алексеевич заглянул в зал парикма­херской — Лизы там не было.