Она не могла понять линию поведения Эверарда — его явно внезапное решение летать в Англию, то, что он дал ей отпуск и послал в одно из поместий. Но она чувствовала, что между ней и этим непредсказуемым человеком воздвигнут барьер. Она вспомнила, как в одну из своих прогулок по Лиссабону она увидела Дом острых камней, фасад которого был выложен из камней в форме пирамид. Именно такой колючий занавес появился всего за один день между ней и Эверардом.

Глава 7

Когда на следующее утро Мануэл приехал за ней в гостиницу, Дженис попросила его заехать в британское посольство.

— Конечно заедем. Какие-то неприятности с вашими документами?

Она рассказала ему о пропаже часов и денег и о том, что Эверард посоветовал ей как можно быстрее заявить о пропаже, иначе страховая компания может не признать факта кражи часов. Пока они ехали по городу, Дженис удивилась, что Мануэл был необычно молчалив.

— Вон там маленький парк, в котором я еще не была. Наверное, это Эстрела-Гарденс? — попыталась разговорить его Дженис.

Мануэл только кивнул. Дженис подумала, что, может быть, из-за ее неожиданного приезда ему пришлось отложить собственные важные дела. Другое объяснение просто не приходило ей в голову.

— Я надеюсь, что мой визит не принесет вам неудобств. У меня действительно не было выбора, когда Эверард предложил…

— О, даже не думайте об этом, — быстро произнес Мануэл. — Я очень рад, что везу вас в самое красивое из наших поместий-виноградников. Я просто огорчен, что теперь вы подумаете, что все португальцы нечестные люди и готовы украсть при каждом удобном случае.

— Да что вы! Я совсем так не думаю, — успокоила она его. — Я могла легко все потерять и на пляже в Англии. Я сама во всем виновата, надо быть более внимательной.

Мануэл с благодарностью ей улыбнулся, и она поняла, что настроение у него улучшилось.

Визит в посольство не занял много времени. Но когда Дженис заполнила все длинные формы и анкеты, а потом ей печатали декларацию, у нее было время посмотреть в окно на посольский сад. Он был действительно красив, и, безусловно, устраиваемые в нем приемы так же хороши, как и в венесуэльском посольстве. И Леона, и Сельма появлялись на них в окружении своих обожателей — Эверарда и других мужчин. Внезапно она почувствовала укол ревности при мысли, что Сельма и Эверард пойдут по этой красивой зеленой лужайке, и еще один англичанин войдет в семейство Карвалью.

Когда они вновь выехали на дорогу, Дженис заметила, что он ведет машину на север, в глубь страны, а не к побережью.

— Где же ваше поместье? Я думала, что оно расположено недалеко от виллы Гуинчо.

— Оно в Коларес, где производятся очень хорошие вина. Основное наше поместье находится недалеко от Дуро.

— Дуро? Но это ведь очень далеко на север?

Мануэл только улыбнулся и передал ей карту.

— Господи! Это же почти на другом конце страны!

— Вы забыли, что Португалия совсем небольшая страна. Я надеюсь, что мы прибудем туда еще до того, как стемнеет. Я должен успеть, иначе семья не получит наших сигналов.

Что он имел в виду под «сигналами», она не поняла, но было очевидно, что они слишком много времени потратили на посещение посольства.

Он остановился у гостиницы «Сантарем», чтобы перекусить, и извинился, что не может показать ей город.

— В следующий раз мы остановимся здесь на полдня, и я покажу вам этот интересный город.

По мере продвижения на север местность становилась все более гористой. И далеко впереди с правой стороны от дороги стали видны голые вершины, за ними было Испанское плато. Дорога иногда шла через долины, окаймленные террасами виноградников.

— Другой город, который вам обязательно надо посетить, — это город Порто, но не сегодня, конечно, — сказал Мануэл.

И только когда машина стала подниматься вверх по крутой дороге, Дженис поняла, что имел в виду Мануэл под «сигналами», он не переставая сигналил, хотя на дороге машин не было.

— Сейчас мы повернем, и перед вами раскинется наше поместье, — наконец произнес Мануэл. Он показал ей на долину, в которой у подножия холма Дженис увидела домик, напоминающий кукольный.

— Возьмите бинокль и посмотрите, отвечают они нам или нет.

Дженис стала разглядывать беленький домик далеко внизу и деревья и кусты вокруг него.

— Они нам отвечают?

— Я вижу только белые полотнища в окне. И больше ничего.

— Вы просто не понимаете, — засмеялся он. — Продолжайте наблюдать. Сейчас вы увидите, как из каждого окна они начнут махать полотенцами, простынями и скатертями. Может быть, и рубашками. Это и будет ответ. Они нас ждут, и это означает «Добро пожаловать!».

Мануэл перестал подавать сигналы, их уже, конечно, услышали, и из каждого окна махали белыми полотнищами.

Мануэл спустился на самое дно долины, пересек по узкому мостику небольшую речку и снова стал подниматься по дороге вверх. Вскоре он остановил машину у обочины, где их уже ожидали несколько женщин и крепкого сложения парень.

— Дальше пойдем пешком, даже для меня это слишком крутая дорога, чтобы вести машину. Но придет время, и мы построим здесь новую дорогу, так, чтобы подъезжать к самому порогу нашего дома.

Дженис удивлялась, как здесь могли проезжать телеги. Мануэл вел ее за руку, помогая перескакивать через ямы. За ними шла небольшая процессия слуг, которые несли чемоданы и корзины на головах, прекрасно балансируя, как будто это были просто короны.

— Португальские женщины носят на головах такие тяжести без всяких усилий, — сказала Дженис. — Однажды в гостинице я попробовала проделать подобное с небольшой сумкой, но сразу чуть не уронила ее через балконную балюстраду на мостовую.

— Но вам не положено делать подобные вещи. Для этого у нас есть люди, они всегда делают это для нас.

Она только вздохнула, принимая образ жизни семьи Карвалью, когда их богатство давало им возможность использовать людей почти на феодальном уровне. Казавшийся сверху кукольным, ближе дом оказался длинным белым зданием с большими крытыми тенистыми террасами, с западной стороны лестница вела к центральному входу. Внутри их ждало оживление, объятия и бесконечные приветствия многочисленных членов семьи Карвалью, которых Дженис до сих пор пока не встречала. Кругом сновали служанки, приготавливая комнаты, перенося багаж и раздавая освежающие напитки. По комнатам бегали маленькие дети и собаки. Дженис с удовольствием вошла в отведенную ей комнату. Она замерла у окна, очарованная простиравшимся перед ней пейзажем. Холмы, проходящие через долину, стали красного цвета в лучах заходящего солнца и тянулись, как пурпурные размытые пятна, до самого горизонта, пока сумерки не поглощали и горы, и небо.

Даже здесь был слышан шум разговоров на кухне и что-то похожее на звуки, издаваемые индейками и утками.

Это и была «музыка Дуро», как предупреждал ее Эверард.

И снова ее мысли вернулись к нему: как он долетел до Англии, все ли прошло спокойно и когда он сможет вернуться в Португалию. Ну а что потом? Этот предоставленный им отпуск, означал ли он конец ее деловой поездки, которая прошла со столь значительными для нее неприятностями? Может быть, теперь он привезет с собой из Англии новую секретаршу, чтобы заменить ее? Кого-то, кто не будет вести себя настолько глупо, чтобы влюбиться в своего босса?

Было бесполезно сейчас размышлять над всем этим, лучше уж насладиться гостеприимством этой богатой семьи и этим небольшим отпуском.

Во время обеда оказалось, что Мануэл единственный знакомый ей член семьи Карвалью, хотя кругом было несколько десятков родственников, и ее представили столь многим, что это привело ее в полное замешательство. Запомнить и отличить их можно было только по одежде. Похоже, сюда для сбора винограда и приготовления вина собралась вся родня.

— Завтра, — пообещал ей Мануэл, — я отвезу вас к огромному навесу, где мы начинаем давить виноград. Многие из виноградарей отвозят свой урожай на механизированные предприятия, но мы продолжаем делать вино по старинке, режем, давим по старой традиции ногами.

— И сколько времени это занимает? — спросила Дженис.

— Намного дольше, чем вы предполагаете. Виноград холодный, твердый, его ягоды на ощупь похожи на маленькие камешки. Они выскальзывают из-под ног, не желая отдавать свой сок.

— И вы тоже этим занимались?

— Конечно, когда был мальчишкой. Дети старались помогать взрослым, но быстро поняли, что это работа для мужчин.

На следующий день Мануэл привез ее к тому месту, где под навесом был расположен огромный серый гранитный чан, в котором пятеро мужчин, держась за руки, босыми ногами ритмично двигались по морю винограда, уходя в него по колено. Старик играл старинные мелодии на своей концертине, а несколько стоящих рядом любопытных громко ему подпевали, но те, кто «резал», то есть давил, ягоды, делали это молча, сохраняя дыхание и энергию. В перерывах бригадир давал им выпить крепкого бренди, чтобы поддержать энергию.

Воздух был тяжелым, наполненным парами бренди и запахом начавшего бродить винограда, и Дженис поняла, что можно легко опьянеть просто от запаха вина, которое медленно начинало наполнять чан.

— Их бригадир должен выбрать точный момент, когда нужно остановить процесс ферментации. В этом чане мы делаем портвейн, поэтому большое количество бренди нужно доливать, чтобы получилось хорошее вино, — объяснял Мануэл.

Потом он отвел Дженис к другому навесу, где весь виноград был уже раздавлен и виноградный сок начал бродить и покрываться пузырями. Мануэл стал ей рассказывать, чем портвейн отличается от других вин. В других светлых видах столовых вин сахар ферментирует процесс немедленно, а в таком вине, как портвейн, этот процесс останавливается, так как добавляется бренди. Позже он повел Дженис на террасы, к виноградникам. Женщины собирали виноград на огромные деревянные подносы, которые они переносили на головах в амбары около фермы.