Не обращая внимания на ее дружескую иронию, он выпил остатки виски и поднялся.

— Спасибо, — скупо поблагодарил он барменшу.

Летняя ночь была теплой. Небо еще не успело потемнеть и светилось на горизонте бледной полосой. На его фоне, слева от Тоби, четко выделялись казавшиеся мрачными в этот час силуэты корабельных мачт и подъемных кранов. Он бродил по узким улочкам, засунув руки в карманы и ссутулив плечи. И рядом с ним неотступно скользила тень проказливого и неугомонного мальчугана, которого твердо держала за руку молодая смеющаяся женщина. Молодая женщина, почти девушка, которая подобрала его, когда он слонялся по этим самым улицам, бездомный и всеми заброшенный. Которая мужественно боролась за него, не будучи его кровной родственницей. Которая кормила его, хотя сама голодала, согревала теплом своего тела, когда он готов был умереть от холода на глазах равнодушного мира. Которая любила его. И хотя он никогда не мог заставить себя признаться в этом, он знал, что она любила его всегда.

Где-то отворилась дверь. На тротуар у его ног упал ярко освещенный прямоугольник. Музыка, сигаретный дым, неестественно оживленные голоса. Еще одна пивная.

Он вошел, с ожесточением сильно захлопнув за собой дверь.

В пивной было весьма многолюдно. Тоби с трудом протиснулся к стойке, расталкивая посетителей локтями, пихая их в спины и бросая по сторонам свирепые взгляды.

— Эй, приятель, полегче! Смотри, куда идешь!

Он не обращал внимания на оклики. Заказав порцию виски, выпил ее залпом, как и множество предыдущих за те бесконечные часы, что прошли с тех пор, как он вернулся в свой старый мир, покинув вновь приобретенный. Потом заказал еще.

— Подожди своей очереди, дружок!

Предложение прозвучало достаточно дружелюбно, чего нельзя было сказать о взгляде, который метнул на него мужчина могучего телосложения, произнесший эти слова.

— Иди ты знаешь куда? — сказал Тоби очень четко.

— Что-о-о? — Здоровяк, по всей видимости, докер, свирепо двинулся на него. Он был мощен как танк.

— Оставь его, Дасти, пойдем. — Кто-то схватил здоровяка за руку, пытаясь оттащить в сторону.

Тоби усмехнулся самой отвратительной улыбкой, на которую только был способен.

— Я выпущу кишки этому ублюдку! — взревел здоровяк.

Чувствуя себя почти довольным, Тоби выпрямился.

— Ну, давай. Попробуй.

Здоровяк неуклюже подпрыгнул, отбросив удерживающую его руку, и ринулся на Тоби. Тот слегка уклонился в сторону — довольно ловко, если принять во внимание количество спиртного, которое туманило ему мозги и замедляло движения. Мужчина грохнулся о стойку бара. Зазвенело, рассыпаясь сверкающими искрами, разбитое стекло.

— Эй, вы! Какого черта? Нашли место для игры! — Барменша пришла в ярость. — Джордж? Джордж? Куда ты провалился? Скорее сюда!

Нападавший повернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с усмехающимся Тоби. Он снова с ревом устремился на обидчика, но на сей раз, к несчастью, Тоби не рассчитал свои движения. Руки Дасти, как стальные обручи, с бешеной силой сжали его, сдавили грудную клетку, вытесняя из легких остатки воздуха. Почти инстинктивно Тоби резко поднял вверх колено. Он увидел, как исказилось от боли лицо здоровяка и раскрылся рот. Тоби ощутил омерзительный, застоявшийся запах табака и пива. Но руки противника по-прежнему крепко держали его. Сцепившись в один клубок, они рухнули на пол.

Барменша выскочила из-за стойки со щеткой, осыпая их бранью. Посреди хохота зевак она колотила обоих, пока они катались по грязному полу, покрытому толстым слоем пыли, которую никто не убирал по крайней мере неделю. Она визжала, как сущий дьявол:

— Джордж! Джордж, черт тебя возьми! Кто-нибудь, позовите этого болвана!

Тоби воспользовался зубами и головой. Здоровяк под ним пробурчал что-то себе под нос — его медвежья хватка ослабла, и Тоби освободился. Но удар щеткой пришелся прямо ему по плечам. Он перевернулся, прикрывшись своим соперником, как щитом. Хохот усилился, когда он почувствовал, как щетка дубасит здоровяка.

— О Боже! — простонал тот.

— Джордж, наконец-то! Где ты был? Я уж думала, уехал в свою проклятую Ирландию. Вышвырни отсюда эту парочку!

Они продолжали кататься по полу. Каким бы рослым и крепким ни был Тоби, он почувствовал, что его схватили за воротник, подняли в воздух и встряхнули, как терьер встряхивает пойманную крысу.

— Вот так, ребятки. Что, хочешь побороться со мной? Ну-ка, попробуй.

Рука отпустила его. Покачиваясь, Тоби пытался устоять на ногах. Когда он поднял голову, то увидал перед собой похожую на широкое металлическое блюдо физиономию, которая увенчивала торс столь могучий, что он вполне мог послужить моделью для Кинг Конга. Физиономия под рыжими космами совсем не выглядела дружеской. С обезоруживающей улыбкой на лице Тоби осмотрительно отступил назад. Его соперник рывком поднялся на ноги и встал как вкопанный, при виде Джорджа. Тот покачал массивной головой.

— Ну?

Вид у здоровяка был оскорбленный.

— Не смотри на меня так, Джорджи. Ты меня знаешь. Я тут ни при чем. Посмотри лучше на эту шикарно разодетую задницу…

Толпа приглушенно загудела в знак молчаливого согласия.

Палец, по толщине напоминавший короткий воровской ломик — «фомку» — уткнулся в грудь Тоби.

— Тебе, парень, лучше убраться отсюда. Прямо сейчас. Немедленно!

И Тоби оказался на улице.

Уже совсем стемнело. Улица освещалась грязными, тусклыми фонарями, которые отбрасывали вокруг нечеткие, мозаичные тени. Тоби стряхнул с себя пыль и сделал несколько движений, разминая ноющее от боли тело. Проведя ладонью по лицу, он обнаружил на нем кровь.

— Э-э-э… мистер?

Он обернулся. Вслед за ним из пивной вышла девушка. Она была высокой и худощавой, с копной темных волос, которые обрамляли остроскулое маняще-привлекательное лицо, на котором горели яркие глаза. При свете фонаря можно было рассмотреть крупный рот; губы были накрашены яркой помадой. Она прислонилась к стене. Ее юбка была очень короткой. Он даже не мог припомнить, приходилось ли ему когда-нибудь видеть нечто подобное. Она плотно обтягивала ее бедра и зад.

— Пожалуй, ты похож на парня, от которого можно было бы ожидать… э-э-э… кое-какого утешения. — Она сделала недвусмысленный, наводящий на совершенно определенные размышления жест.

Тоби стоял молча, слегка покачиваясь, засунув руки в карманы, и разглядывал ее. Он понимал, что имеет все шансы на успех.

Она оттолкнулась от стены и направилась к нему, широко шагая на длинных и худых ногах. Даже с большой натяжкой ее нельзя было назвать красавицей, но было в ней что-то, невольно притягивающее взгляд, По-видимому, она это знала и умело этим пользовалась. Свет фонаря затерялся в ее спутанных волосах, осветил острые черты ее лица, хищного и бесконечно чувственного. Ярко накрашенные губы приоткрылись в легкой улыбке.

— Ты попал в небольшую переделку там, в пивной. — Прежде чем Тоби понял, что она делает, девушка подошла совсем близко к нему. В ее руке оказался неряшливо смятый комочек, в котором с большим трудом можно было угадать носовой платок. Слегка смочив его слюной, она потерла им уголок его рта. Он вздрогнул от грубого прикосновения. Платок с кровавым пятном исчез в недрах ее сумочки.

Она стояла очень близко, и Тоби знал, что она чувствует реакцию его тела. Она томно улыбнулась, подняла худые руки и обвила их вокруг его шеи.

— У меня есть хорошенькое местечко как раз за углом. Соображаешь? — Поднявшись на цыпочки, она высунула острый язычок и облизнула его разбитую губу. — Но это будет тебе стоить довольно много. Согласен?

— Конечно! Еще бы!

— Ты джентльмен, не так ли? О, мне всегда хотелось согрешить с джентльменом. Ты не против? — Ее голос был тихим и хриплым. Длинные, костлявые пальцы скользнули по его шее и замерли в волосах.

Он схватил ее за узкие запястья и крепко сжал, чтобы она почувствовала боль, потом с силой опустил ее руки вниз и завел ей за спину, прижимаясь к ней. Она не сопротивлялась и не протестовала. Он увидел, как сверкнула полоска белых зубов между огненно-красными губами, и грубо поцеловал их, сознавая, что причиняет боль. Худощавое сильное тело, казалось, было готово вдавиться в него.

Из близлежащего дока донесся мелодичный гудок судна, покидающего верфь во время прилива.


Рейчел узнала о смерти Салли лишь на следующий день, почти через сутки после трагедии. Ей сообщил отец, в напряженном голосе которого она ощутила горе. Она могла представить себе, что он чувствует сейчас, потеряв женщину, которую когда-то любил. Однако она заметила, что даже в этой чрезвычайной ситуации он не поинтересовался, где она была в тот день и ту ночь, когда он пытался связаться с ней. Она тоже умолчала об этом.

— О, как это ужасно! Умерла? Салли? Не могу в это поверить!

— Никто не может в это поверить…

Рейчел сбросила туфли. На ней все еще было легкое, золотисто-зеленое платье из шифона — теперь уже ни на что не годное, — которое она надела вчера вечером, собираясь на вечеринку, превратившуюся в своего рода оргию. Впрочем, это никого особенно не удивило. Она чудом избежала ареста, благодаря собственному инстинкту с одной стороны, и знанию местности — с другой. Она висела на волоске. Еще пара минут — и все сложилось бы иначе. Голова разламывалась от боли, изо рта пахло как из сточной канавы. Рейчел посмотрела на себя в зеркало. Одна серьга потерялась. Она была совершенно разбита. От пережитого потрясения ее лицо побледнело и осунулось. В какой-то миг она увидела себя через много-много лет, совсем старой, и отвернулась от зеркала.

— Как это произошло?

— Фиона сказала, что она свернула в сторону, чтобы не наехать на собаку, и столкнулась со встречным грузовиком. — Бен Пэттен пытался взять себя в руки, и ему удалось овладеть своим голосом. — Смерть наступила мгновенно.