Меньше всего Стивену хотелось проводить сегодняшний вечер в обществе Финча. Впрочем, выбор у него был невелик. Связи Финча практически не выходили за пределы академии, но он компенсировал этот недостаток общей эрудицией в вопросах истории искусства и углубленными познаниями в одной узкой теме – Томас Байбер. Он руководил группой авторов, которая составила полный каталог работ Байбера, а кроме того, написал о его творчестве две книги, причем обе получили лестные отзывы и признание. Стивен познакомился с ним много лет назад, на одном из приемов в галерее отца. В «Мерчисон и Данн» ни у кого больше не находилось времени на то, чтобы слушать истории Финча, выбираться с ним на пару стаканчиков бушмилса, терпеть дым профессорской трубки и наблюдать каплю коричневой слюны, которая неминуемо образовывалась в углу его рта. Но Стивену приходилось признать, что он находил общество профессора приятным.

– Стивен Джеймсон.

– Стивен, это Деннис Финч.

– Профессор Финч, не могу сейчас говорить. Ухожу на встречу. По делу. То есть на деловую встречу. В другой раз?

– Конечно, Стивен. Но я буду признателен, если ты постараешься связаться со мной как можно раньше. Я хотел поговорить о новой работе Байбера.

Воздух вокруг Стивена загустел. Он уже не слышал ни стонов лифта, ни шипения батареи. Все стихло.

– Вы сказали – новая работа Байбера?

– Да. Я хотел узнать, не согласишься ли ты установить ее подлинность.

Томас Байбер был затворником, который перестал писать двадцать лет назад, и одним из величайших художников современности. Сто пятьдесят восемь описанных в каталоге работ – все в музеях, за исключением трех картин, осевших в частной коллекции в Испании, одной, попавшей в Россию, и четырех, приобретенных частными лицами в Соединенных Штатах. При мысли о том, что ему могут доверить установить подлинность еще одной, у Стивена затряслись руки. Такая находка перечеркнет все прошлые ошибки. Начнутся интервью и рекламные мероприятия, дорогие рестораны… Он доедет на лифте до самого верхнего этажа, хотя бы для того чтобы подать заявление об уходе. От обилия возможностей Стивена бросило в пот, из носа потекло. Потом зашевелился червь сомнения. Уж кто-кто, а Финч без всяких специалистов знает, подлинник это или нет: он жизнь посвятил творчеству Байбера. Почему не позвонить в «Кристис» или «Сотбис»? Подозрения уже терзали его вовсю. Его хотят подставить. Его подорванная репутация не выдержит еще одного позора.

– Почему я? – прямо спросил он.

– Томас назвал конкретно тебя. Поскольку я составлял полный каталог, и эта работа мне неизвестна, он считает, что лучше поручить экспертизу кому-нибудь не столь… скажем так, предвзятому.

– Он боится, что вы будете склонны назвать картину поддельной, поскольку она не вошла в каталог?

Последовала пауза.

– Я не уверен в его мотивах, Стивен, но я с ним согласен. Лучше, чтобы этой картиной занялся кто-нибудь другой, не я, – голос профессора звучал сдавленно. – И еще кое-что. В случае если вы подтвердите авторство, Томас хочет, чтобы работу немедленно выставили на аукцион. Он желает, чтобы продажей занимались «Мерчисон и Данн». Возможно, вам придется взять с собой Крэнстона.

Стивену не нравилась идея посвящать президента «Мерчисон и Данн» в это дело, ведь он еще сам в нем не разобрался. С другой стороны, если Крэнстон узнает, что он изучал работу по собственному почину, возникнут подозрения, что он действовал в личных интересах, а не в интересах фирмы. Лучше переговорить с Крэнстоном прямо сейчас. Если они одновременно увидят картину, и она окажется подделкой, он объявит ее таковой и спасет «Мерчисон и Данн» от унижения. Если работа окажется подлинной, для Крэнстона не останется незамеченным, что Томас Байбер лично попросил Стивена провести экспертизу.

– Когда?

– Я надеялся, что завтра после обеда. То есть, если ты не будешь занят, конечно.

Стивен пропустил мимо ушей довольно ядовитый укол Финча.

– Мы будем свободны.

Они договорились о времени, Стивен записал на клочке бумаги адрес и повесил трубку. Затем дрожащей рукой набрал внутренний номер Сильвии и в ожидании ответа вытер взмокшие ладони о брюки.

– Сильвия, – его голос звенел от непривычной уверенности. – Я встречусь с Крэнстоном сегодня после обеда, но не по поводу поместья Итона. Мы будем обсуждать другой вопрос. Конфиденциальный. Забронируй комнату для переговоров.

Не добавив больше ни слова, Стивен повесил трубку. Он представил шокированную Сильвию, подобную выброшенной на берег рыбе, которая способна только открывать и закрывать рот, беззвучно выдыхая ошарашенное «о».

Глава четвертая

На следующий день ровно в тринадцать пятнадцать Стивен нашел Крэнстона вышагивающим по мраморному полу вестибюля. Его руки прятались в карманах пальто из верблюжьей шерсти, а над ремнем гордо нависал массивный живот. Крэнстон поворчал по поводу дождя, и больше по дороге почти не разговаривали, за что Стивен был благодарен. Вчера Крэнстон дал понять, что не ждет от этой встречи ничего хорошего. Но поскольку все-таки существовала ничтожная вероятность того, что Байбер и Финч не пытаются провернуть какую-то аферу, фирма обязана была оценить ситуацию, прежде чем обращаться к властям и сдавать эту парочку мошенников в руки правосудия. Несмотря на заверения в обратном, Стивен видел, что Крэнстон прикидывает, какие перед ним откроются возможности, если в этой истории есть хоть доля правды. «Мерчисон и Данн» никогда не играли на таком уровне. Мысли о том, как подобное приобретение повлияет на будущее бизнеса, на репутацию фирмы и на гарантированное благополучие ее президента, явно волновали мистера Крэнстона.

– Прежде чем идти дальше, давайте расставим точки над «i». Разговаривать буду я, мистер Джеймсон. Я до сих пор не вполне понимаю, почему выбор пал на вас. Но раз уж так получилось, я не мог не взять вас с собой. Исключительно в качестве наблюдателя, разумеется, – машина остановилась. Тротуара не было видно за мешками с мусором и корпусом старого телевизора. Крэнстон шмыгнул носом. – Будем надеяться, что эта история хорошо закончится. Особенно для вас, мистер Джеймсон.

Стивен мысленно застонал и кивнул. Босс недвусмысленно давал понять, насколько шатки его позиции. После вчерашнего разговора с Финчем Стивен мучился подозрениями, что профессор что-то затевает, прокручивал в голове его сбивчивую речь, пытаясь уловить в ней признаки обмана. Но даже настороженность не портила ему радостного предвкушения встречи с Байбером. Тот факт, что они будут в одно и то же время находиться в одной и той же комнате, обеспечил Стивену эйфорическую, бессонную ночь.

Они поднялись по парадной лестнице, лавируя между обрывками мусора, которые застряли у основания перил. Вскоре после их звонка в дверь домофон приветственно зажужжал – никто не попросил их назваться. Лифт был крошечным, и Стивену, прижимавшему к груди портфель с инструментами, пришлось стоять между Крэнстоном и сутулой женщиной, державшей на руках облезлого кота, с ошейника которого свисал длинный поводок.

Не успел Стивен постучать, как Финч уже распахнул дверь. Проигнорировав Крэнстона, профессор схватил руку Стивена, крепко пожал ее и втащил молодого человека в квартиру.

– Входите, но смотрите под ноги. У Томаса темно. Я недавно наступил на карандаш и рухнул так, что вся жизнь пронеслась перед глазами.

Финч коротко кивнул втиснувшемуся в квартиру Крэнстону, закрыл за ними дверь и прошествовал к своему посту – изрядно потертому креслу-бержер[11] с высокой спинкой и продавленным сиденьем.

Стивен в изумлении оглядывался по сторонам. Квартира походила на съемочную площадку фильма ужасов. Тяжелые портьеры до пола почти не пропускали свет. Стены были тусклого кроваво-красного цвета. Точно сбегая от них, по углам отслаивались обои. Лепнина на потолке обросла клоками пыли. Воздух, шедший из вентиляционной решетки, нес с собой запах старой еды и виски. В расположении кресел не просматривалось никакой системы, а восточные ковры, все до единого потертые и обветшалые, кое-где даже с дырками, лежали под вычурными углами. Это был кошмар пьяницы или домашний тест на трезвость, составленный из мебельного лабиринта и препятствий разной высоты.

Байбера нигде не было видно, но в одной из дальних комнат периодически раздавались шорохи и треск, как будто животное попало в тесную западню. При мысли, что человек, талантом которого он так давно восхищается, находится настолько близко, что через несколько мгновений он даже сможет пожать ему руку, у Стивена пересохло в горле. Он пытался придумать приветственную речь, показать, что хоть что-то смыслит в наследии художника.

– Рад, что вы смогли к нам присоединиться, тем более что мы столь внезапно вмешались в ваши планы, – сказал Финч.

– От такого приглашения трудно отказаться.

Крэнстон сдавленно улыбнулся Финчу, но Стивен видел, что его босс начеку. Неизвестная доселе картина Байбера, которая появляется только теперь, в полумраке захламленной квартиры. И сбыть ее хотят через «Мерчисон и Данн». Что-то здесь не так. У Крэнстона был напряженный вид человека, подозревающего, что он попал в лапы к шулерам-наперсточникам.

Но Стивен едва сдерживал восторг. Чем бы ни закончился этот день, он уже оправдал последние тридцать бесцельных месяцев его жизни. Неизвестно почему, но судьбе вздумалось помахать у него перед носом шансом на спасение.

– Он здесь? – спросил Стивен у Финча, показывая в сторону дальних комнат.

– Он скоро к нам присоединится. А пока, джентльмены, могу я предложить вам выпить?

Стивен вцепился в поданный Финчем бокал с виски, будто он был чем-то священным. Крэнстон воздержался.

– Мне сейчас нужен трезвый ум, – сказал он и косо глянул на Стивена, который заметил недовольство начальника, но тем не менее быстро осушил бокал.

– Быть может, – начал Крэнстон, – пока мы ждем, вы могли бы обрисовать нам ситуацию. От мистера Джеймсона я подробностей не дождался.