В такие мгновения, как это, Анджела позволяла себе помечтать. Почему бы и нет? В самом деле, зачем вечно думать о предательстве? Лучше вспоминать его ласковые, сильные руки и горячие, полные любви слова. Несмотря на долгие годы разлуки, она все еще часто видела Гатора во сне, ощущала на себе его добрый внимательный взгляд. Эти грезы помогали девушке в ее теперешнем отчаянном положении, и уже не важно было, что он солгал; важным казалось лишь то, что этот человек дарил ей такую радость, какой она больше уже никогда не испытает в жизни.


Вскоре трость наткнулась на железные ворота. Поставив ношу на землю, Анджела отодвинула щеколду, а затем, подняв корзинку, проделала остаток пути.

Было довольно свежо, дул прохладный ветерок. Найдя свое любимое дерево, девушка уселась под ним, закуталась поплотнее в шаль и стала ждать. Она надеялась, что до рассвета еще далеко и несчастный солдат успеет забрать у нее еду, пока ее саму не заметил какой-нибудь янки. Можно было не сомневаться, что, если это случится, неприятностей не избежать.

Казалось, прошла целая вечность, но вот наконец Анджела услышала знакомый шорох.

– Том, я здесь, – тихо позвала она, поднимаясь на ноги и стуча по корзине своей тростью. – Посмотрите-ка, что я вам принесла.

– Спасибо, – начал было Том, но вдруг вскричал: – Черт! Да за вами следили!

Он убежал, а девушка принялась шарить вокруг руками.

– Подождите! Что случилось? Куда же вы? Здесь никого нет, кроме меня!

Внезапно совсем рядом с ней раздался низкий мужской голос:

– Вы ошибаетесь, мисс Синклер. Если бы вы могли видеть, то поняли бы, что привели с собой целую компанию.

Застонав, Анджела опустилась на землю и тут же услышала приближающийся смех Клодии.

– Вы поймали его? – спрашивала та. – Или ему удалось скрыться?

– Можете не сомневаться, мои люди схватят мерзавца, но что такое один бунтовщик? Самое главное, теперь мы знаем, кто помогал этим головорезам и снабжал их провизией.

– Нет-нет, вы ошибаетесь, – запротестовала Анджела. – Он вовсе не бунтовщик. Это просто несчастный солдат, отставший от своего полка. Ему надо нагнать своих, и я пообещала дать ему немного еды. И потом, это в первый раз…

– И в последний, – перебил ее мужчина. – Уведите ее.

Анджела почувствовала на себе грубые мужские руки. Она выронила трость, которую, несмотря на мольбы, ей так и не вернули.

– Там, куда вы едете, трость вам больше не понадобится, – зловеще проговорил кто-то.

– На сей раз я не стану помогать тебе, – раздался голос Клодии. – У тебя был шанс, и ты его упустила. Мне остается лишь надеяться, что генерал Батлер поймет: я просто не могла ничего с тобой поделать. Иначе он прикажет спалить Бель-Клер дотла. Именно это он обещал сделать с жилищами тех плантаторов, которые помогают бунтовщикам. Так что, если он сожжет особняк, это будет на твоей совести.

Как только они подошли к дому, тут же раздался приказ приготовить фургон. Анджеле связали руки за спиной. Офицеры и их жены, разбуженные криками, собрались на веранде.

Анджела со злостью слушала, как Клодия на ходу придумывает историю о том, что ее сестра в последнее время как-то странно себя вела. Она якобы и подумать не могла, что та помогает бунтовщикам, но, проследив за ней, к своему ужасу обнаружила, как обстоят дела.

– Пусть немедленно убирается отсюда! – закричал кто-то. – Надеюсь, генерал Батлер прикажет ее повесить.

– Нет, ее не повесят, – прозвучал другой голос, – но гарантирую вам, что она долго-долго будет сидеть в тюрьме. Больше ей не удастся помогать бунтовщикам, в этом можно не сомневаться.

Кезия издалека наблюдала за происходящим; по щекам ее катились крупные слезы.

Она не решилась и рта раскрыть, потому что теперь, как и остальные слуги, целиком зависела от Клодии. Мастера Синклера, который мог бы защитить их, не было в живых, а мисс Анджела ослепла. И все же Кезия чувствовала себя виноватой в том, что не предупредила Анджелу. Негритянка видела, как та собирала продукты в корзину, поскольку встала этим утром раньше обычного. Ночью она принимала роды; мать младенца была до того слаба, что не могла ухаживать за ним, вот Кезия и пришла на кухню, чтобы приготовить сахарной воды для малыша. Только она хотела подойти к мисс Анджеле и спросить, что девушка делает на кухне в столь ранний час, как вдруг ее внимание привлекла мисс Клодия, беседовавшая на веранде с одним из солдат. Вот и пришлось Кезии прятаться, чтобы Клодия не заметила ее. Но она продолжала следить за происходящим и все видела.

Господи, как же ей хотелось поведать людям правду!

Тем солдатом был вовсе не заблудившийся южанин.

И он не был бунтовщиком.

Кезии было известно, потому что она видела, как мнимый южанин, чуть не лопаясь от смеха, бежал с кладбища и кивал встречавшимся на пути другим янки.

И это был тот самый человек, с которым мисс Клодия разговаривала рано утром на веранде.

Анджела попала в ловушку.

Глава 23

– Вам не стоило приходить сюда лишь для того, чтобы еще раз извиниться за свою сестру, – усаживаясь за стол, проговорил майор Гембри. Ему хотелось, чтобы Клодия поскорее ушла – он только что получил секретное донесение от генерала Уолбриджа, которое надо было немедленно прочитать, а Клодия отрывала его от дел. – Я очень занят, – добавил он.

Клодия отлично поняла, что майор пытается выпроводить ее, но это ничуть не смутило молодую женщину.

– Элизабет сказала то же самое, – проворковала она, – но какое-то внутреннее чувство приказало мне прийти к вам. Вы даже не представляете себе, майор, до чего я огорчена этой историей. Вы же знаете, как я стараюсь поддерживать хорошие отношения с вашей доблестной армией, мне совсем не нужна война. Сколько раз я пыталась уговорить отца освободить рабов и платить им жалованье! Не сомневаюсь, что все они предпочли бы остаться у нас, потому что условия в Бель-Клере куда лучше, чем на других плантациях, и…

– Да, я знаю, – нетерпеливо перебил ее Гембри. – А теперь, с вашего позволения… Право, я очень занят.

– Но я должна вам кое-что сообщить. – Клодия улыбнулась: она ничуть не сомневалась, что майор не пропустил мимо внимания ее тщательно подобранный изысканный туалет, за которым она просидела все утро. Бледно-розовое платье с присборенными рукавами, узким лифом и пышной юбкой было украшено кружевным воротничком. Его прекрасно дополнял батистовый чепец с атласными розочками и кружевами, из-под которого выбивались золотистые кудряшки; тонкие перчатки и изящный зонтик довершали картину.

И майор сдался, понадеявшись, что Клодия может сообщить ему нечто интересное.

Посмотрев на Гембри из-под опущенных ресниц, Клодия томно вздохнула и заговорила робким голоском:

– Знаете, майор, должна сообщить вам, что Анджела не впервые позорит нашу семью. Четыре года назад я имела несчастье наткнуться на нее, когда она… они занимались неким непотребством с одним из акадийцев. Это был человек с плохой репутацией по кличке Гатор. Боже мой, у него даже имени нормального не было. Так вот, они были вдвоем на сахарном заводе, и я… нет, женская скромность не позволяет мне передать вам, что я там видела. Но, полагаю, вы понимаете, о чем идет речь. Разумеется, мне пришлось обо всем рассказать родителям, и это разбило их сердца.

Майор Гембри заметил, как горят глаза Клодии: она едва сдерживала довольную улыбку. Он прекрасно понимал: женщина в восторге от того, что может наконец рассказать ему эту грязную историю, несмотря на уверения, будто ее волнует честь семьи.

– Ну, и для того, чтобы избежать сплетен, – продолжала Клодия, – родители отослали ее в Англию. Они вообще не хотели, чтобы эта развратная дикарка возвращалась сюда, поэтому-то вы и поймали ее, когда она тайком пробиралась в Новый Орлеан.

Клодия замолчала: майор смотрел ей в глаза, губы его сложились в едва заметную усмешку.

– Что-то не так, майор? – растерянно спросила она. – Я вовсе не хотела ставить вас в неловкое положение, просто мне подумалось, что вы должны узнать, как я отношусь к сестре. Она не должна больше причинять нам неприятности. Честно говоря, я надеюсь, что генерал Батлер сделает что-нибудь с ней. Эта ее слепота… Мне кажется, моя сестрица научилась пользоваться ею и хочет, чтобы ее все жалели…

– Да-да, вы правы. – Вскочив из-за стола, майор Гембри быстро пересек комнату и распахнул дверь в знак того, что разговор окончен. – Вам не о чем беспокоиться.

– Я смутила вас этим ужасным рассказом? – спросила Клодия, опуская глаза.

– Совсем наоборот. Мне необходимо было это знать, так что не тревожьтесь. Вашу сестру предупреждали, и теперь она заплатит за содеянное. Уверен, генерал Батлер согласится со мной: самое подходящее для нее место – это тюрьма.

– Надеюсь, надолго? – Вся показная робость Клодии мгновенно слетела с нее, она должна была узнать, чем кончится дело. – Признаться, мне не хочется, чтобы эта предательница возвращалась в Бель-Клер. Пусть ее объявят недееспособной. Тогда все земли нашего отца перейдут в мою собственность.

– Да-да… – Майор слегка подтолкнул Клодию, кивая дежурному солдату, чтобы тот проводил ее. – Вполне возможно, что ваша сестра проведет остаток жизни в тюрьме.

Клодия едва не подпрыгнула от радости:

– Замечательно! Так будет лучше всего! То есть я хочу сказать, что она беспомощна и…

– До свидания, – пробормотал майор, закрывая дверь у нее перед носом.

Вернувшись к столу, Гембри развернул бумагу с донесением генерала Уолбриджа и прочел, что, по сообщениям осведомителей, пластины для печатания денег с монетного двора мог украсть только один человек – Элтон Синклер.

Улыбнувшись, майор Гембри закинул руки за голову и откинулся на спинку стула. Ему уже пришло в голову, что Синклера убили именно из-за этих дощечек. Они понадобились кому-то еще, и этот неизвестный пытался раздобыть их, но у него ничего не вышло. Можно не сомневаться, что Синклер сообщил кому-нибудь, где они спрятаны. И уж, разумеется, не Клодии.