Они пошли вперед по дорожке. К сожалению, Симоне было известно лишь имя привлекательного незнакомца.

– Он приехал всего несколько недель назад. Кто-то сказал, что его папаша – один из надсмотрщиков на тутошних полях, – сообщила подругам Эмили.

Анджеле не хотелось показывать, что незнакомец заинтересовал ее, но, к собственному удивлению, она почувствовала, как любопытство разгорается все больше и больше.

– А почему его называют Гатором? – спросила Анджела.

– Я слышала, – отозвалась Эмили, – его так зовут потому, что в шестнадцать лет он сразился с аллигатором. Это было не здесь, а где-то в другом месте. Он вообще часто охотился на крокодилов, но этот аллигатор оказался уж очень крупным – около двадцати футов в длину. Такого огромного люди еще не видали. Гатор напал на него, но тот умудрился затащить парня в воду. Знаешь ведь: крокодилы треплют жертву в воде до тех пор, пока та не захлебнется.

Анджела поежилась.

– И что же дальше? – спросила она.

– Ну так вот. Говорят, бой между ними длился минут двадцать. Крокодил все трепал смельчака, а потом тот вдруг всплыл на поверхность. А крокодил сдох. И с тех пор Гатора только так и кличут.

– Удивительно, как это он не испугался! – восхищенно проговорила Анджела.

Девушки рассмеялись, а Симона даже рискнула предположить:

– Может… он за тобой подглядывает?

– А вдруг она только его и хочет видеть? И ей этот красавчик нравится? – поддразнила Эмили.

Привыкшая к дружеским шуткам, Анджела засмеялась.

Сойдя с тропы, девушки пошли в обход дамбы к своему тайному озеру.

– Никто нас не найдет, потому что никому не известно о нашем убежище, – радостно заметила Симона.

Девушки быстро разделись и бросились в прохладную воду. Они смеялись, брызгались и ныряли, а когда утомились, вышли на берег и растянулись на песочке, обсыхая под жарким солнцем.

Как обычно, разговор незаметно перешел на замужество Симоны, которая всегда с радостью рассказывала о своем избраннике.

Подмигнув Анджеле, Эмили попросила Симону:

– А ну-ка расскажи нам о нем. Скажи, какой он замечательный!

Девушка с удовольствием принялась подробно расписывать прелести семейной жизни.

Анджела слушала, с ужасом представляя себе, что ей придется то же самое делать с Реймондом. Позволять ему трогать себя везде… Ей вдруг стало не по себе.

Скоро, однако, настала пора уходить. Анджела даже обрадовалась этому – рассказы Симоны нагоняли на нее тоску. Но настроение ее стало еще более мрачным, когда девушки принялись возбужденно болтать о грядущем вечере.

– У нас будет раковый соус и огромный котел черепахового супа, – заявила Эмили. – А старый Сэм уже настроил свою скрипку.

– Вы знаете, Фрэнк умеет танцевать такой удивительный танец!.. – воскликнула Симона. – Мужчина и женщина стоят совсем близко! Его научили в Бау-Теш. Он и меня научил, да! Мы плясали с ним и запарились до того, что стали красными, как вареные раки.

На сей раз Анджела не присоединилась к общему веселью. Когда подруги спросили ее, в чем дело, она откровенно объяснила: ей не придется идти вечером на бал.

– Вообще-то я не ревную. Пусть Реймонд идет туда с Клодией, – добавила она. – Мне никогда не хотелось проводить с ним время, а на бал я стремилась, чтобы хоть немного повеселиться.

– Надо самой научиться развлекать себя, – с невеселой улыбкой заметила Симона. – Никто за тебя это не сделает, подружка! Послушай! – Она даже прищелкнула пальцами, такая ее осенила идея. – А что, если ты придешь на вечеринку к нам? Ведь никто не узнает, что ты тут!

Анджеле предложение Симоны показалось заманчивым. У нее может и не быть другого шанса, а убегать вечерами с балкона для нее не внове. Да, она могла легко ускользнуть из дома. Тем более что родители непременно поедут к Ребекке, чтобы произнести тост в честь ее дня рождения. До плантации Сондерсов не меньше часа езды, так что они вернутся около полуночи.

Девушки переглянулись, а затем Симона произнесла волшебные слова:

– Мы просим тебя.

И Анджела согласилась, мысленно сокрушаясь, что не в состоянии противиться соблазну. Она сказала себе, что вовсе не хочет еще раз увидеть красивого незнакомца, хотя – что правда, то правда – воспоминания о нем вызывали у нее какое-то особенное, теплое чувство.

Глава 2

Элтон Синклер сразу понял: что-то произошло. Впрочем, за клубничным десертом Твайла не промолвила ни слова. Непривычно молчаливая Анджела почти не притронулась к своему печенью. Единственным человеком, который непринужденно вел себя за столом и ел с большим аппетитом, была Клодия. Глаза ее сияли, словно она только что узнала какой-то важный секрет. Почуяв неладное, Элтон предпочел молчать. У Твайлы было правило: избегать некоторых тем за едой; в их число входило и обсуждение семейных проблем.

Тем не менее долго выдерживать такую напряженную обстановку хозяин дома не мог. Когда подали первое блюдо – жареные креветки с капустой, он кивком велел слуге наполнить бокал холодным мускатом и попытался сам завести разговор.

– Кажется, в этом году сахар получится лучше, чем в прошлом, – с гордостью заявил Элтон, ни к кому конкретно не обращаясь. – Полагаю, что будет около тысячи бочек.

Кисло улыбнувшись, Твайла равнодушно проговорила:

– Просто чудесно, дорогой.

– Это все, что вы можете сказать? – возмутилась Клодия. – Чудесно? Только и всего? Мама, да известно ли вам, что каждая бочка весит больше тысячи фунтов? Тысяча бочек! Да это же настоящий рекорд для Бель-Клера!

– Знаю-знаю, – кивнула Твайла, явно не заинтересовавшаяся этим сообщением. – Я же веду все домовые книги, Клодия, ты не забыла?

– Тем более вы должны радоваться! – Клодия повернулась к Элтону. – Папа, это просто замечательно! Чудесно! Я в восторге!

Вопросительно взглянув на Анджелу, Синклер понял, что в мыслях его дочь находится за тысячи миль от дома. Что же могло произойти? Чем занята ее головка? Уж во всяком случае не романтическими грезами о Реймонде Дювале. Элтон давно заподозрил, что дочь относится к грядущему замужеству, как к выгодной сделке, и не более того. Собственно, так оно и было. Он ведь и сам женился на Твайле по договоренности родителей. Но Анджела еще так юна. Его девочка успокоится, когда у нее появится собственная семья; она будет счастлива, а все нынешние тревоги забудутся.

Элтон попытался сосредоточиться на обеде, но мысли его то и дело возвращались к Анджеле. Как бы он хотел, чтобы после замужества она осталась жить в Бель-Клере! У него не было сыновей, о которых он мечтал, но Анджелой он заслуженно гордился. Жаль, что ей придется переехать в город, ведь она могла бы стать настоящей женой плантатора – такой, как Твайла, которая умудрялась одновременно быть хорошей матерью, хозяйкой и наставницей домашних рабов. При этом Твайла еще вела большую часть счетов. А ведь Бель-Клер славился своим сеном, фасолью, ирландской картошкой, горохом; здесь выращивали свиней, быков, лошадей, мулов, овец. Рабы изготавливали сахар и кирпичи, чинили обувь, делали телеги да еще работали при этом на хлопковых полях. У Синклеров было много квалифицированных работников – кузнецов, механиков, инженеров, кожемяк, мельников. И всеми этими людьми Твайла прекрасно управляла.

А начал дело отец Элтона – Эверет Синклер, приехавший в Америку в конце восемнадцатого столетия. Его мечтой было стать удачливым хлопководом. Это он построил большой особняк и назвал его Бель-Клером.

Когда после смерти отца хозяйство полностью перешло в руки Элтона, он решил, что рабы, трудившиеся на плантации (а каждый из них стоил почти две тысячи долларов), не должны заниматься другой работой. Поэтому он стал нанимать ирландских эмигрантов, и те рыли каналы, вырубали лес и пахали землю. Вскоре Элтон пришел к выводу, что не стоит отказываться и от услуг каджунов.

Отец Твайлы и Эверет Синклер подружились еще в Европе. И хоть Элтон ни разу не видел Твайлу до того, как однажды в жаркий летний день она сошла с корабля в Филадельфии, он с первого же взгляда полюбил ее. Мать девушки была француженкой, и маленькая хрупкая Твайла с ее удивительной светящейся улыбкой и веселыми карими глазами очаровывала всех, кто с ней знакомился.

Все шло хорошо, но, несмотря на негаснущую любовь и безбедную жизнь, через несколько лет оба стали ощущать какую-то странную опустошенность. Им отчаянно захотелось иметь то, чего все никак не дарила им судьба и чего нельзя было купить за деньги, – собственного ребенка. Два брата Элтона погибли в кораблекрушении. А Твайла и Элтон мечтали о большой семье, о том, чтобы бесчисленные комнаты их просторного особняка были полны родных людей. Но… время шло, и надежды почти не оставалось.

Когда Эверет ушел в мир иной, супруги почувствовали себя еще более одинокими. Их не могли утешить многочисленные рабы, ирландцы и каджуны, которые всегда были рядом. Больше всего обоим хотелось слышать детские лепет и смех.

Элтон взглянул на Клодию. Такая миловидная девушка. Как жаль, что у нее столь неуравновешенный характер. Еще малышкой она была раздражительной и шумной и иногда доводила себя капризами до полубессознательного состояния. Клодия вечно кричала, плакала, жаловалась, изводила слуг. Ее никто не любил. Твайла все время повторяла, что бедняжка оттого так нервничает, что постоянно чувствует себя нелюбимой, нежеланной; она просто пытается привлечь к себе внимание. Элтон был прямо противоположного мнения; ему все более становилось ясно: Твайла оказывает приемной дочери предпочтение перед родной. Более того, ему уже не раз приходило в голову, что Клодию вообще не стоило удочерять, хотя он ни за что не произнес бы этого вслух. Бог свидетель: Синклер всеми силами пытался полюбить Клодию и даже притворялся, что любит ее, однако у него так ничего и не вышло – хорошо относиться к этой девушке было невозможно. Но как они могли знать тогда, что у невинного новорожденного младенца окажется столь ужасный характер? Их сердца потянулись к бедной сиротке, которую назвали Клодией в память умершей матери. Даже когда через несколько месяцев они с радостью узнали, что Твайла наконец-то ждет ребенка, их любовь к приемной дочери не стала меньше. Однако по прошествии нескольких лет девочка стала просто невыносимой.