Огненные кольца в ее глазах превратились в яркое сияние. Голова Рэма пошла кругом, мускулы напряглись, губы дрожали. Он хочет эту женщину! Здесь – перед половиной своего рода и своим непотребным отцом он готов швырнуть ее на пол и поиметь! Ее чары уничтожили гнев. Его гордость, жажда мести разбились на кусочки при первой же встрече. Где гнев, который он копил, месть, которую лелеял? Он, Рэм Маклин, превратился в комок нервов и желаний.

Он с трудом отвел глаза, пронизанный желанием. Немного помедлил, вид его был спокоен, но в сердце бушевала буря. Рэм пошел к лестнице, ведущей в его комнату, с лицом, темным, как ночь, но с губ так и не сорвалось ни одного слова приветствия в адрес Иден.

Она осталась стоять посреди зала, ей было жарко от унижения. Казалось, из нее вынули душу. Все повернулись к ней – кто с нежным вопросом, кто с извинениями, некоторые – разочарованно. Но все заметили, что именно лейрд первым отвел глаза. Когда страсть бушует в воздухе, именно он отказался от борьбы, оставляя Иден оскорбленной и униженной…

Иден пошла в сторону кухни, спина прямая, выражение лица под контролем. Вскоре собравшиеся разошлись, весьма разочарованные. Только Терранс и Карина остались с Гаскеллом, который уже успел немного выпить, пока все в зале были заняты созерцанием встречи молодого лейрда с женой. Он запрокинул голову назад и захохотал, что было встречено удивленными взглядами. Маклин вытер глаза, хохот перешел в икоту.

– Черт! Это обещает быть интересным! – он неожиданно прорычал: – Маккей, где же ужин? Я хочу поскорее съесть что-нибудь!

* * *

Иден дошла до конюшни, прежде чем остановилась и осознала, где находится. Она стояла на каменной дорожке между двумя сараями. Гнев пульсировал в мозгу, ярость застилала глаза. И все равно – даже оскорбленное – желание пронзило сердце, все существо. Иден резко повернулась на каблуках и пошла к замку. Теперь она знает, о каком желании идет речь – желании отомстить.

Она резко вошла в дом, поднялась по лестнице и пошла в комнату Рэма. Свою комнату! Глубоко вздохнула и взялась за ручку, резко рванув дверь.

– И ни слова официального приветствия! Ни проклятия, ни пощечины! – она встала на пороге, руки на поясе, глаза сверкают. – Как ты смеешь?

Рэм, без рубашки, стоял у умывальника, вытирая только что выбритый подбородок. Иден застала его в момент, когда он умывался. Вот она стоит перед ним в накидке цветов его рода, полубезумная, дикая, изменившаяся непонятным образом. И его долго сдерживаемый гнев откликнулся на вызов. Рэм двинулся вперед, сжимая полотенце в кулаке, остановился на расстоянии вытянутой руки.

– И какое же приветствие нужно предательнице, шлюхе, которая отрицает, что у нее есть законный муж и отдает его в руки кровавых наемников?

– Я не сказала ничего, кроме правды, Рэмсей Маклин. Это ты сказал, что мы спим вместе, но вовсе не муж и жена. Ты предал меня, наши клятвы и получил по заслугам!

Значит, она – шлюха, предательница?! Иден онемела от возмущения.

Рэм был разъярен, даже волосы на голове встали дыбом. Он с трудом сдержал гнев. И эта внутренняя борьба заставила Иден содрогнуться. Ах, этот чертов самоконтроль! Ее охватило желание выбить его из колеи.

– Да, я был глуп. Не стоило давать брачных клятв, – хмуро сказал он. – Возможно, я заслужил это унижение как наказание за жадность. Какой урок! Женщины – предательницы, проститутки. Но смеяться ни над собой, ни над своими родственниками я не позволю! Кто ты такая, чтобы носить одежду моего рода? – он презрительно показал на накидку и знак.

Иден растерялась. То, что она носит шотландские регалии, он посчитал оскорблением традиций семьи, которая подарила ей эти знаки!

– Твой отец дал мне это… – рука Иден коснулась серебряного знака на груди. – И Арло, и Терранс, и Карина! Даже миссис Маккей дала тапочки! – она внезапно остановилась, задыхаясь от желания объяснить все. И заодно залепить ему пощечину! – Если ты не хочешь, чтобы я носила твои хваленые шотландские регалии, то подойди и сними их! И клянусь, я больше в жизни не надену ничего клетчатого! – в его глазах сверкал соблазн выполнить совет, когда Иден, не думая, сделала шаг вперед. – А заодно ударь меня как следует! Черт возьми, ты этого хочешь? Избить до полусмерти и отомстить? – Иден словно не замечала ни мощных кулаков, ни его с трудом сдерживаемой ярости. – Итак? Что тебе мешает? – она наступала, не помня себя. – Возможно, у тебя не хватает сил, чтобы заниматься любовью с женщиной, но хватит, чтобы ударить ее!

Стальные пальцы впились ей в плечо. Рука поднялась. В последнюю секунду ее бравада улетучилась, Иден ждала удара, закрыв глаза, но перед мысленным взором стояло лицо, искаженное ненавистью. Плечо чувствовало ярость впившихся пальцев. Время словно остановилось.

Рэм смотрел, как Иден пыталась вырваться, теплая волна страсти обдала его, рука спустилась ниже, он сжал зубы, презирая себя. Прижав Иден к себе, ощутил, как ее прохладное тело воспламенило его. Рэм не мог дышать, шевелиться, мог только ощутить, как его охватывает агония. Ее волшебные глаза закрыты, лицо искажено болью. Болью? Боже! Он сошел с ума!

Ее глаза открылись – полные слез, но в них не было страха. Рэм тяжело вдохнул воздух. Сумасшедшим усилием воли он отстранился, просто отшвырнув ее от себя. Иден споткнулась, но удержалась на ногах. А Рэм словно в полусне подошел к кровати.

У Иден упало сердце. На его широкой спине были видны следы кнута. Даже залеченные, красные рубцы ясно выделялись на бронзовой коже.

Рэмсей повернулся, держа в руках рубашку, затем пошел к двери. Не глядя на Иден, он помедлил, натянул рубашку. Искаженное лицо выдавало презрение к собственным человеческим слабостям. Но Иден показалось, что ее ударили.

Рэм вышел.

* * *

Майси скользнула в комнату Иден. Вначале ей показалось, что в спальне пусто, и только легкое движение на широкой кровати подсказало, что хозяйка здесь.

– Миледи? Все в порядке? – она приблизилась в сгущающейся темноте, начала торопливо зажигать свечи. – Вы будете одеваться к ужину? Или принести сюда?

Это было уже нечто, напоминающее тактичность, чего Иден даже и не подозревала в своей горничной.

– Все в порядке, Майси, – голос Иден был глухим, когда она ладонью заслонилась от света, выскользнула из кровати. – Я оденусь.

Лицо опухло, особенно глаза. Иден взяла зеркальце. Резкая полоса, отпечатанная на щеке, – след от складки на наволочке. Она пошла к умывальнику, на ходу расчесывая волосы.

Иден велела Майси приготовить одно из английских платьев, заколоть волосы. По правде говоря, размышления о своей внешности ее не занимали.

Поведение Рэма не совпадало с тем, что она воображала, пока дожидалась встречи. Он контролировал свою ненависть. В лазурных глазах затаилась боль. Лицо похудело, он выглядел уставшим и голодным, и это жгло сердце. В те мгновения, когда он покидал комнату, Иден поняла, что сбылись наихудшие опасения. Слезы навернулись на глаза – его гордость уязвлена, о чем свидетельствуют следы кнута.

И что теперь делать ей? Что делать дальше, если она вся замирает при виде его сильного мужественного тела, слыша звук его голоса, следя за его движениями. В главном зале ей показалось, что он испытывает то же… но он отвернулся и дал понять всему Скайлету, что не желает ее.

Он отстаивает свою неприкосновенность. Иден с жалостью к себе ощутила, что ей больше всего хочется пробиться сквозь эту стену, отгораживающую его от других. И от самого себя. Она же раньше видела – он искренне хочет ее, ощущая потоки нежности. Не исключено, что и за этими неприступными стенами только холод и пустота. Это так ужасно! И причиняет такую боль…

* * *

Ужин прошел в угрюмой обстановке. Гаскелл сидел с напряженным видом, на лице Карины ясно читалось любопытство. Рэма не было за столом, не удивительно, что пустовал стул Арло. Гаскелл угрюмо уставился на резную спинку – место, где должен сидеть его сын. В конце концов он спросил Терранса, где же Рэм.

Управляющий мигнул, тяжело вздохнул и положил нож на стол.

– Не так давно он был у конюшни. Вместе с Арло, они несли бочонок. Там были еще парни. Наверное, хотят отметить его приезд.

Увидев выражение лица Иден, Терранс, словно извиняясь, пожал плечами.

Гаскелл посмотрел, как невестка растерянно, не замечая вкуса, ковыряет вилкой в тарелке. Ударил кулаком по столу, встал, с грохотом уронив стул. Тяжелым шагом пошел в сторону конюшни.

* * *

Иден ходила по своей комнате. Нет, ее сердце скоро не выдержит. Пора все решить. Она чувствовала, что с каждым шагом нарастает гнев, желание обвинить Рэма. Как смел он предпочесть ей толпу пьяниц?

Боже, какой наивной, глупой леди она была! Раньше казалось, что стоит только Рэму вернуться, и все уладится. Он, конечно, вспылит, но или найдет возможность примириться с их браком, или выгонит ее. Так или иначе, но она надеялась, что удастся избавиться от боли в сердце. От всех переживаний, связанных с этим безумным шотландцем.

А потом была вспышка гнева, которая странным образом изменила ее отношение к Скайлету, отношение Скайлета к ней. За последние три недели она по-новому взглянула на мир, научилась получать радость от общения с местными людьми и начала считать Скайлет своим домом.

А теперь Рэмсей здесь, но не хочет встречаться с ней. Трус. Ее глаза сощурились, предположения разного рода пронеслись в мозгу. Возможно, он боится вышвырнуть ее, так как зависит от мнения своих людей? Возможно, именно поэтому его разозлила ее шотландская одежда? Ведь то, что она ее надела, означает – жители Скайлета признали жену молодого лейрда. Шотландец должен быть дома хозяином. И лейрд Рэм обязан вести семейную жизнь так, чтобы она была образцом для его людей, обеспечивать стабильную обстановку в Скайлете. Нет, он не вышвырнет ее за порог, но прибегнет к более изощренной, унизительной для нее тактике… Заставит сбежать по доброй воле. И подобное хитросплетение, как образец непорядочности… Иден резко встала.