– Нет, спасибо, сэр, – мелодичный голос почти перешел в рычание. – Я лучше…

– Станцую со своим братом! – вмешался Чейз. – Мы как раз собирались.

Твердо взяв сестру за локоть, он потащил ее сквозь толпу в танцевальный зал. Иден успела, правда, бросить грозный взгляд на окаменевшее лицо Рэма.

– Я… – Констанцию поразило, с каким трудом Рэм сдерживал ярость. Она одарила его улыбкой. – Я никому не успела пообещать этот танец, сэр. А ноги так и просятся…

Рэм грациозно поклонился и подал ей руку. Это оказался быстрый танец, говорить было невозможно. Когда Иден в своем кругу танцующих поворачивалась в сторону Рэма, тот чуть не сбивался с такта. Каждый шаг давался так, будто его ведут на эшафот.

Когда танец кончился, Констанция увела Рэма в буфет. Она должна выяснить, почему Иден так невзлюбила этого красивого чувственного шотландца.

– Я знаю, по словам сына, что вы шотландский лорд, лейрд, – решила она завязать разговор. – И где вы живете, лейрд Рэмсей? Я знавала кое-кого из шотландцев.

– Мой отец, – Рэм протянул ей бокал с вином, – Гаскелл Маклин, лорд Скайлета. Мы живем у подножия Шотландского высокогорья, у реки Тей.

Хрустальный бокал дрогнул в руке Констанции, красные капли упали на богато расшитое светлое платье. Она начала нервно искать место, куда поставить бокал, так и не пригубив его. Рэм смотрел на женщину своими безжалостными голубыми глазами, словно мог проникнуть во все тайны ее души.

– Г-гаскелл Маклин? – выдавила она с болезненной улыбкой, теперь ясно понимая, почему должна позаботиться о дочери. – Я знала Гаскелла Маклина. Давно. До того, как вышла замуж.

– Тот самый, – взгляд Рэма ясно сказал Констанции, что молодой Маклин немало знает о знакомстве миссис Марлоу с его отцом.

– Вот как? Забавно. Вы – сын Гаскелла Маклина, – веер затрепетал в ее руках – попытка скрыть смущение.

– Забавно, что я мог бы быть вашим сыном, – низкий голос Рэма, казалось, заставлял вибрировать все ее существо.

Констанция посмотрела в его красивое лицо, оглядела мужественную стройную фигуру. Нет, он ошибается, Рэм никогда не мог бы быть ее сыном. Перед ней человек, рожденный от союза твердости и упрямства. Многие годы Констанция не вспоминала о Гаскелле Маклине. Что же стало с ним? Почему его сын здесь?

– Итак, вы знаете… – она улыбнулась, глубоко вздохнула. – И что вы намерены делать? Как хотите использовать свои знания?

Рэм восхитился этой женщиной, посмотрел на фигуру, сохранившую привлекательность. Недавняя встреча с ее дочерью убедила – в этой породе пульсирует чувственность. Еще несколько недель назад он презирал Констанцию Марлоу и считал богатой шлюхой… был уверен, что ее дочь – такая же. Но то, что он так ошибался с Иден, заставило не спешить с выводами и теперь, когда перед ним стояла ее мать – грациозная, смелая женщина. Нет, она вовсе не из тех, кто готов отдаться каждому. Конечно, когда-то она, сама того не ведая, повлияла на характер его отца. Но сейчас Рэм готов был совсем по-другому смотреть на увлечение молодого Гаскелла.

– Я ничего не намерен использовать, мадам, – наконец, ответил Маклин.

Лицо Констанции разгладилось.

– Вы джентльмен, сэр; – она удивилась, когда Рэм поднял брови и выражение его лица изменилось.

– Не совсем, мадам, – его рот скривился. – Не больше, чем мой отец.

– Что придает вам еще большую привлекательность, – в смехе Констанции звучали те же мелодичные ноты, что и в голосе Иден. Сердце Рэма дрогнуло. Констанция продолжила: – Я должна сказать вам, мой муж знает о моем прошлом. Но оно не стало препятствием для нашего брака.

– Значит, вам обоим повезло, миссис Марлоу. Если бы отцу повезло так же… – он галантно поклонился, поразив Констанцию своими словами, затем повернулся на каблуках и пошел к двери.

После неожиданного ухода Рэма Констанция дважды пыталась приблизиться к Иден и расспросить, что же так настроило ее против молодого Маклина. Но оба раза дочь уклонялась от расспросов, тут же соглашаясь на чье-нибудь приглашение. И Констанции ничего не осталось, как наблюдать за дочерью, несущейся по кругу в такт музыке в объятиях молодых бостонцев.

* * *

В предрассветные часы сырой туман заглушал шорох шагов по гравию аллеи за домом Марлоу.

Иногда деревянная лестница случайно касалась земли, Рэм бросал быстрый взгляд на Арло, и тот тут же поднимал ее чуть выше. После долгого утомительного пути по поросшей травой тропинке Рэм, наконец, молча поднял руку. Они остановились. В темноте густой плющ скрывал большую часть кирпичной стены, у подножия которой высились кусты. Рэм сделал еще несколько шагов вперед, кивнул Арло:

– Здесь.

– Вы уверены, что хотите именно этого, лейрд Рэмсей? – Арло ухватил хозяина за рукав черного короткого плаща. Даже в темноте на широком лице шотландца можно было прочитать недовольство. Только такой упрямый осел, как Арло, способен препятствовать опасным задумкам такого упрямого лорда, как Маклин.

– Уверен. Неси лестницу.

– Она хорошая девушка. Неужели вы не можете просто прийти и поговорить с ней?

– Нет! – сердито рявкнул Рэм. – Она больше на меня не посмотрит. Есть только один путь – я должен заставить ее выйти за меня замуж. Давай! Неси лестницу!

Арло с трудом продирался сквозь кусты. В глазах сверкало яростное неодобрение, когда он расчищал путь для себя и лестницы.

Рэм толкнул дверцу, та заскрипела на ржавых болтах. Маклин бросил на слугу выразительный взгляд, сердито махнув рукой. Они направились к центральной аллее сада, затем, стараясь держаться в тени, подошли к террасе.

Арло вновь схватил Рэма за рукав и молча указал на ряд окон. Три этажа… Рэм нахмурился, изучая расстояние. Как мерзко! Как низко… даже если просто необходимо! Он был в ярости – все его состояние зависит от прихоти женщины. Привязано к юбке, под которую он должен забраться. И что еще унизительнее – он теряет контроль над собой, когда дело касается Иден.

– Ты уверен, что это ее окно? – Рэм наклонился вперед. Арло прислонил лестницу к стене.

– Точно, – прошептал он, проверив нижнюю перекладину.

– Откуда ты знаешь, что старуха не соврала?

– Старая Колин целую вечность была здесь поварихой, и всегда говорит правду, – Арло понизил голос. – Когда-то она одарила меня своей девичьей честью.

Рэм, открыв рот, смотрел на слугу.

– Я этого не хотел. Слава Богу, я вовсе не Маклин.

Рэм встал на нижнюю перекладину, не слушая больше бормотание слуги. Переместился выше и прошептал:

– Помни, завтра…

– Заехать за вами в карете! – Арло махнул рукой и пробормотал: – Если будет за кем заезжать.

Рэм взобрался по лестнице на небольшой козырек, нависающий над дверью, оттуда было легко дотянуться до подоконника. Прошла, наверное, минута, прежде чем он смог найти расщелину в кирпичах и зацепиться носком ботинка, а рукой дотянуться до деревянной решетки на окне Иден. Балансируя на подоконнике, усмирив бешеное биение сердца, он нашел более устойчивое положение, ухватившись за деревянный наличник. Тяжело дыша, Рэм глянул вниз – туда, где несколько секунд назад был Арло. И слуга, и лестница исчезли. Твердой рукой Маклин начал ощупывать оконный переплет. Окно было приоткрыто. Рэм буквально просочился сквозь щель и оказался за тяжелой бархатной портьерой в комнате Иден.

Глаза привыкли к темноте, он скользнул к краю портьеры и вскоре различил очертания кровати. На цыпочках двинулся вперед. Сердце гулко застучало, а зубы сжались, когда он ощутил запах лаванды и роз. Ее запах. Рэм постарался взять себя в руки.

Конечно, это была ОНА, свернувшаяся калачиком под легким покрывалом, волосы рассыпались по подушке. Рэм подошел ближе, пока колени не уперлись в край постели. Он залюбовался девушкой. На ней была легкая ночная рубашка, оставлявшая обнаженными шею и руки. Даже в полутьме Рэм видел, как нежна ее кожа, прекрасны черты. Несколько секунд он, прищурившись, смотрел, затем начал снимать плащ. Пуговицы расстегивались легко, но с каждым движением в нем нарастало напряжение. Рэм аккуратно сложил плащ и положил его на табурет у кровати. Затем туда же легли мягкая хлопковая рубашка, шерстяной жилет. Он остался в ярко-красном килте. Прислушиваясь к спокойному дыханию Иден, ухмыльнулся и решил, что килт тоже должен быть снят – для большей убедительности. И вот кожаный пояс расстегнут, и Рэм, совершенно обнаженный, застыл у кровати. Килт положил рядом, на полу – на всякий случай. Затем протянул руку к покрывалу…

Мягкая ткань неожиданно оказалась холодной. Голая кожа с удовольствием восприняла эту прохладу. Не отрывая глаз от Иден, Рэм опустился на кровать. Девушка спала на одной стороне огромной постели, и Рэм, даже не потревожив ее, закинул сильные руки за голову и сладко потянулся.

Он еще раз прокрутил в голове свой план. В нем было немало приятного – чего стоит только воспоминание о нежной коже Иден! Маклин перебрал несколько вариантов. Как жениться на девушке, если она не хочет его видеть и не примет никакого письма? Сама виновата, заставила его пойти на крайние меры.

Жребий брошен. Он – в ее постели, голый, как в первый день рождения. Вдвоем они как-нибудь разберутся, когда наступит утро и все в доме проснутся. Она, наверное, как любая леди, любит понежиться в постели. Наверняка ее придет разбудить служанка, которая с диким криком бросится прочь, тогда и Иден придется поупражнять свой голосок. Поднимется суматоха. Иден будет в ярости, мать и отец – в ужасе. Джеймс начнет угрожать, захочет бросить вызов. Но Рэм, конечно, откажется. Из благородства. Двое других братьев, Итон и Чейз, тоже не останутся бесстрастными, но никто не равен по силе ему, Рэму. Полдня в доме будет царить неразбериха, но потом кто-нибудь из этого знатного люда увидит очевидное решение, как замять щекотливое дело, и упомянет слово «женитьба».

ЖЕНИТЬБА. Рэм почувствовал холодок, пробежавший по спине. Он женится на Иден Марлоу, они будут спать вместе, у него будут ребенок и Скайлет. Он отвезет жену в Шотландию, назначит ей содержание и покончит с этим чертовым делом.