— Как всегда, благоразумен, — с горечью бросил Чарлз.

— И ты таким был, пока «круглоголовые» не убили твою жену, — резко напомнил Патрик брату.

— Но как я мог оставаться в Англии без моей Бесс? — вскинулся Чарли. — А если бы и остался, родители Бесс отобрали бы детей. Думаешь, пуритане позволили бы незаконному сыну принца Генриха Стюарта, любимому кузену короля, самому воспитывать сыновей и дочь?

— Ты правильно сделал, привезя их в Гленкирк. А теперь возвращайся и ты. Пойми же, несмотря на родство с королем, у тебя нет такой власти, как у тех, кто его окружает. Да ты и не ищешь этой власти. Мама потеряла мужа и не хочет потерять еще и тебя. Пойми же, Чарли, ты не в силах ничего изменить! Твои дети остались без матери. Хочешь, чтобы они были круглыми сиротами? Мы с Фланной их любим, но они нуждаются в отце. А Фланна, возможно, уже родила, пока я тебя разыскиваю!

— Ах, Патрик, из-за меня ты не был при рождении своего первенца! — с искренним сожалением вскричал Чарли.

— Ты возместишь мне потерю, если согласишься поехать со мной.

— Не могу, — грустно пробормотал Чарли. — Ты должен понять, Патрик, что хотя я не имею влияния на своего кузена и к тому же плохой стратег, все же остаюсь его другом, родственником, а в столь тяжкие времена это куда более ценно, чем все остальное, вместе взятое. Я выслушиваю.

Я утешаю. Говорю ему правду. Обмениваюсь воспоминаниями о своей семье. У меня иная цель, чем у окружения короля, поэтому меня и терпят. Не считают, что я покушаюсь на власть и влияние на его величество. Летописцы не упомянут меня, когда станут писать историю этого времени, что, откровенно говоря, меня не огорчает. Но я должен быть рядом с кузеном и не покину его.

Патрик вздохнул.

— Армия Кромвеля в три раза больше вашей, — сообщил он Чарли. — У вас нет надежды выиграть битву, а если потерпите поражение, что с вами будет?

— Не знаю, — покачал головой Чарли.

— Зато знаю я, — парировал Патрик. — Они захватят короля и тебя заодно с ним. Вас обоих казнят, ибо вы — царственные Стюарты, а этот Кромвель, прикрывающийся моральными принципами, праведностью и рассуждениями о добродетели, не кто иной, как рвущийся к власти деспот. Он безжалостно уничтожает тех, кто смеет не согласиться с ним.

Провозгласил себя единственным судьей, но, будь он действительно тем человеком, которым хочет казаться, поступал бы справедливо с любым, невзирая на верования и религию. Но он не таков, Чарли, и я не могу поверить, что ты при подобных обстоятельствах готов пожертвовать жизнью.

— Если судьба повернется против нас, — усмехнулся Чарли, — мы сумеем сбежать. Это единственное, что так хорошо удается моему царственному кузену, — ускользать от Кромвеля и его «круглоголовых». Но довольно об этом.

Расскажи о детях.

— С ними все прекрасно. Растут, учатся каждый день, кроме воскресенья. А Уилли отрезал свои локоны. Прокрался в зал, когда там никого не было, и стащил ножницы из рабочей корзинки сестры. Бидди потом три дня плакала. А он вдобавок отказался носить платьица, и пришлось надеть ему штаны. Упрямый парнишка, ничего не скажешь.

— Весь в отца Бесс, — рассмеялся Чарли. — А прелестная Фланна?

— Провела лето в Брее. Ремонтировала и обставляла замок. Говорит, что хочет передать его нашему второму сыну вместе с титулом графа. Но для этого прежде всего надо, чтобы король вернулся в страну, так что ждать придется долго. Но, Чарли, вы двигались победным маршем. Что же вас задержало? На вашем месте я бы двинулся прямо на Лондон.

— Король и Гамильтон так и хотели, но генерал Лесли и его единомышленники взяли над ними верх.

— А теперь вы попались, как крыса в ловушку, — заметил Патрик. — И я вместе с вами.

— Завтра мы первым делом выведем тебя отсюда, — пообещал Чарли, — Иди, братец, ложись на мою кровать. Тебе нужно как следует отдохнуть. А я пойду к кузену.

— Не стану спорить, — кивнул Патрик. — Я не спал в постели вот уже несколько недель, с тех пор как уехал из Гленкирка.

Герцог отвел брата в маленькую комнату, снял с него сапоги, и Патрик с благодарным вздохом бросился на перину.

— А ты где будешь спать? — пробормотал он, прежде чем погрузиться в сон.

— На походной койке, — отмахнулся Чарли и, задув свечу, вышел. Ему было не до сна. Нужно срочно сообщить королю весть, принесенную Патриком. Если брат не ошибается, к завтрашнему утру войска Кромвеля, вероятно, окажутся у ворот Вустера.

— Но он явился из своей благословенной земли вовсе не затем, чтобы рассказать о передвижениях вражеской армии, — проницательно заметил король.

— Разумеется, — признался Чарли.

— Говори все.

— Моя семья, как всегда, беспокоится за меня. Мать, уехав во Францию, постоянно переписывалась с моим братом, маркизом Уэстли. Узнав, что я с вами, она послала его в Шотландию, чтобы попросить Патрика вернуть меня. Генри не поехал, поскольку не хочет, чтобы его заметили в вашем лагере и лишили поместий, а то и арестовали.

Король понимающе улыбнулся:

— Твоя мать — женщина необыкновенного ума. Никто ничего не скажет, если брат-шотландец будет замечен в моем обществе, а вот англичанину не поздоровится.

— Верно, ваше величество. И даже если моего брата увидит сам Кромвель, все равно не узнает в нем герцога Гленкирка, ибо тот редко покидал любимые горы. Да и вряд ли его родственник, генерал Лесли, знает его в лицо. Поэтому Патрик отправился выполнять поручение матери. Это огромная жертва с его стороны, ибо леди Лесли ожидает ребенка, а может быть, уже родила. Патрик знал, что я откажусь последовать за ним, но все же приехал ради нашей матери.

— Матери всегда имеют огромное влияние на сыновей, — заметил король.

— Мне нужно как можно скорее вывести Патрика из города, иначе после прибытия Кромвеля это будет трудно, мало того — невозможно.

— Поезжай с ним, — великодушно предложил король. — Не желаю, чтобы твоя мать посчитала меня бессердечным эгоистом. Она потеряла мужа, служившего мне, и я не имею права красть у нее сыновей. Я не знал своего дядю, Генриха Стюарта, но, говорят, его любили все: и народ, и друзья — и что он был бы великим королем. Говорят также, что твоя мать горячо его любила и, не будь ее происхождение столь таинственным, могла бы стать королевой Англии, а ты — королем.

— Хотя я всегда скорбел о потере отца, кузен, — покачал головой Чарли, — но никогда не стремился править Англией, как вам и самому известно. Я вполне доволен участью провинциального джентльмена и, когда все будет кончено, вернусь в Королевский Молверн. Мой дед, император Акбар, верил, что каждый из нас должен оказаться в нужное время в нужном месте. Я тоже так считаю, хотя вряд ли это согласуется с ковенантом. Поэтому, кузен, мы здесь, поскольку так предназначено судьбой. Даже мой брат Патрик.

Мы немедленно отправим его домой. Но вас я не покину.

Король долго молчал, прежде чем ответить:

— Если дела пойдут плохо, Чарли, я отошлю тебя, а ты пообещай, что уедешь. Без возражений. У нас одна фамилия. Если тебя убьют, люди Кромвеля раструбят всему свету о гибели Карла Стюарта. И не потрудятся объяснить, какого именно. Это повредит моему делу.

Герцог медленно кивнул:

— Я самый преданный слуга вашего величества. Не дай Бог, это время настанет, но я и тогда буду вам повиноваться.

Он встал на колени и поцеловал руку короля. Тот поднял его и усадил в кресло.

— А как поживает восхитительная герцогиня Гленкирк? — поинтересовался он, лукаво подмигнув.

— Она, возможно, уже успела родить. Больше Патрик ни о чем не упоминал. Ах да, Фланна все лето ремонтировала дом своей матери в надежде, что когда-нибудь ваше величество снова вернет себе корону и в своей неизреченной милости наградит фамильным титулом ее второго сына.

— А что, наследников мужского пола не осталось?

— Нет, — пояснил Чарли. — Ее дед. Гордон, был последним графом Брей. У него есть сын, но, как и я, бастард.

Мать Фланны унаследовала Брей и смогла передать его своей дочери, но моя невестка честолюбива. Хочет получить титул для Лесли из Гленкирка. Говорит, что поскольку ее семья, Броуди из Килликерна, стакнулась с мужем и не позволяет ей набирать войско для короля, все, что она может предложить моему брату, — восстановление графства для одного из сыновей. Прежние хозяйки Гленкирка были женщинами необыкновенными, и она желает им подражать, чтобы никто не считал ее, как она выражается, никчемной герцогиней.

Король сердечно рассмеялся, что в последнее время делал крайне редко.

— Кузен, — объявил он герцогу, — клятвенно обещаю, что если настанет день моего торжества, я дарую титул графа Брей жене твоего брата для ее второго сына. У нее доброе сердечко, и к тому же это великодушие мне ничего не будет стоить.

Теперь настала очередь Чарли смеяться.

— Наш дед сказал почти то же самое, когда наградил Джемми Лесли титулом герцога Гленкирк, — пояснил он. — И прибавил, что, поскольку замок и земли у Лесли уже есть, подобная щедрость обойдется ему даром.

— Голос крови, — кивнул король, вытирая выступившие на глазах слезы. — Ах, Чарли, я давно так не веселился.

Дьявол, дождаться не могу, пока мы вернемся в столицу и будем снова жить как прежде.

— Всему свое время, ваше величество, — отозвался Чарли.

Утром они обнаружили войско Кромвеля у ворот Вустера. Король ожидал врага не раньше полудня, но уже с рассветом все городские ворота, кроме самых маленьких, зорко охранялись. По всему выходило, что Патрик никоим образом не сможет уйти незамеченным. Узнав об этом, герцог долго сыпал проклятиями. Он не желал умирать за этого короля. Ему не терпелось поскорее выбраться на дорогу и ехать на север, к жене.

Граф Дерби, пробравшийся в город накануне вечером, принес печальные новости: его силы в Ланкашире были уничтожены. Местные дворяне не поднялись на помощь королю, а Кромвель, постоянно пополнявший казну за счет налогов, имел денег более чем достаточно, чтобы заплатить любому количеству наемников. У английского же короля не было средств, чтобы вознаградить даже маленькое войско.