Лохленн с трудом стащил с пальца кольцо, знак власти, и вложил в руку Олея тяжелый золотой обруч, украшенный темно-зеленым агатом. На круглом камне сверкала маленькая золотая рука, сжимавшая пучок стрел. Внизу затейливой вязью было выведено одно лишь слово: «Едины».

Олей Броуди уставился на свою руку. Как странно… впервые на его памяти кольцо надето на чей-то другой палец, кроме отцовского…

Он всегда знал, что станет преемником Лохленна, но только сейчас ощутил всю меру своей ответственности. Отец казался несокрушимым. Они были уверены, что он никогда не умрет. Теперь же он лучше понимал своего зятя, герцога Гленкирка. Не так-то легко взвалить на свои плечи такое бремя!

Послышался резкий смешок, и все испуганно вскинули голову.

— Теперь ты все видишь, верно, Олей? — спросил отец.

— Да, па, и уже чувствую всю тяжесть…

— Эта тяжесть не покинет тебя до того дня, когда ты передашь кольцо старшему сыну, — мрачно предсказал Броуди и снова обвел комнату свирепым взглядом. — Ваша сестра принесла клятву верности новому Броуди из Килликерна. А остальные как же? Если не последуете примеру Фланны, можете забрать свои пожитки и убраться из Килликерна.

— Куда именно, па? — поинтересовался Каллум.

— Хоть к дьяволу, мне все равно! — рявкнул старик. — Не позволю, чтобы моя смерть стала причиной свар и раздоров. Я в полном праве назначить преемника, и никто не смеет мне перечить!

Он бессильно откинулся на подушки и снова разразился кашлем. Фланна поднесла ему чашку с виски, и приступ постепенно утих. Фланна негодующе уставилась на братьев.

Мужчины неловко поежились, неожиданно сообразив, что совсем не знают ее, нынешнюю. Они помнили упрямую девчонку, настолько моложе их, что ее и сестрой считать было смешно. Скорее, дочерью. Теперь же перед ними стояла властная, богатая и сильная женщина. Пятеро сыновей Лохленна Броуди дружно переступили с ноги на ногу.

— Итак? — не отставала Фланна. — Хотите, чтобы наш отец сошел в могилу с тяжелым сердцем? Разве не знаете, что неприкаянный дух преследует тех, кто обидел его при жизни?

Она полоснула их разъяренным взглядом, и в эту минуту до того напомнила Лохленна Броуди, что у собравшихся мороз прошел по коже. Каллум Броуди поспешно поцеловал кольцо на руке брата и громко выговорил:

— Я, Каллум Броуди, второй сын Лохленна Броуди, лэрда Килликерна, принимаю его последнюю волю и присягаю новому лэрду Олею, первенцу нашего родителя.

Остальные братья последовали его примеру, после чего покинули спальню. Настала очередь их жен, детей и внуков.

После того как все попрощались с главой рода, в спальне не осталось никого, кроме Олея и Фланны.

— Спасибо, сестра, — поблагодарил новой лэрд.

— За что? — удивилась она. — Я лишь сделала все возможное, чтобы отец почил в мире.

— Ты дала понять, что за мной стоит мощь Гленкирка, Фланна, — пояснил он, слегка улыбаясь. — Кстати, герцог действительно разрешил тебе говорить от его имени?

— Наверняка разрешил бы, вздумай я перед отъездом спросить его, — ухмыльнулась Фланна. — Но тем не менее уберегла тебя от многих трудностей, Олей, и па перейдет в мир иной, довольный, что все свершилось по его желанию.

Каллум всегда тебе завидовал. Между вами всего десять месяцев разницы. Не знаю, по какой причине, но Каллум считает себя обойденным и обманутым. Поэтому, если хочешь сохранить мир в доме, перетяни его на свою сторону. Остальными можно управлять, но Каллум упрям и неглуп.

Поэтому неусыпно следи за ним и его сыновьями. Они способны на все.

— Откуда в тебе столько мудрости, младшая сестричка? — спросил Олей, немало удивленный такой проницательностью. Именно она сумела быстро и решительно переломить ситуацию и уладить давно зревший конфликт.

— Учусь быть герцогиней Гленкирк, Олей. Женщины, которые правили там до меня, были не покорными, бессловесными овечками, а достойными спутницами своих мужей.

Я должна оставить свой след, чтобы стать равной мужу, чтобы через сотни лет, видя мой портрет в галерее Гленкирка, потомки вспоминали меня добром и чтили семью, в которой я родилась.

— И как же ты этого добьешься? — расспрашивал Олей.

— Сейчас не время говорить об этом, — бросила она так властно, что он не решился больше допытываться. — Оставайся с па, пока я поем. Уж очень я проголодалась, да и умыться не мешает. Потом я сменю тебя и проведу здесь ночь. Это мой долг, ибо именно ему я обязана появлением на этот свет. Мне и провожать его на небо.

— Иди, — кивнул Олей.

После ее ухода Лохленн Броуди открыл глаза.

— Совсем как ее ма, — тихо пробормотал он. — Вот что. значит кровь Гордонов.

— И сила Броуди, — добавил Олей.

— Гордоны тоже были крепкими орешками, — возразил Лохленн. — Ты у нее в долгу. Она оказала тебе сегодня большую услугу.

— Знаю, — кивнул Олей. — Не думал, что когда-то буду обязан младшей сестре, но, похоже, так оно и есть, па.

Старик хихикнул:

— До чего же умна! Видать, нашла коса на камень и Гленкирк нашел себе ровню! Он не обижает ее?

Олей захлебнулся смехом.

— Да он просто с ума сходит! Безумно влюблен в нее. А она в него. Думаю, и ребятишки скоро появятся, ждать уже недолго.

— Хорошо, — прошептал Лохленн, свято храня секрет Фланны. — Я рад. — Он устало прикрыл глаза и уже несвязно пробормотал:

— Теперь я, пожалуй, отдохну.

Фланна спустилась в зал, где уже подали ужин, и направилась прямо к высокому столу, за которым сидели братья и их жены. Уна Броуди немедленно вскочила и прикрикнула на остальных:

— Подвиньтесь и дайте место своей сестре, герцогине Гленкирк, олухи вы невоспитанные!

Фланна устроилась рядом с приемной матерью. Слева от нее оказался Каллум.

— Уж очень ты заважничала, Фланна Броуди, — кисло буркнул он.

— Фланна Лесли, — спокойно поправила она. — А ты ожидал, что я так навеки и останусь сорванцом? Если бы ты видел в галерее Гленкирка портреты моих предшественниц, возможно, лучше бы меня понял. Я хочу, чтобы муж мной гордился!

— И тоже велел написать с тебя портрет? — прошипела Эйлис. — Только кто же возьмется нарисовать твою огненную гриву?

Она ехидно хихикнула, довольная собственным остроумием.

— Имей я три волоска на голове, да еще цвета мышиного помета, тоже завидовала бы, — с милой улыбкой парировала Фланна. — У дочери первого графа Гленкирка были такие же волосы, как у меня. Ее портрет висит в парадном зале моего замка. Говорят, я даже красивее ее, но я стараюсь не слушать льстецов.

Она взяла с тарелки цыплячью ножку и вгрызлась в нее мелкими белыми зубками.

Эйлис, вне себя от гнева, попыталась что-то съязвить, но муж рявкнул на нее, бесцеремонно велев заткнуться, и ей пришлось закрыть рот. Правда, она продолжала сверлить Фланну недобрым взглядом, но та, похоже, ничего не замечала.

Уна тихо хмыкнула, довольная, что Эйлис поставили на место. Жена Каллума, как и ее завистливый муж, была женщиной скандальной. Деверь, хоть и обещал поддерживать старшего брата и признал его как нового лэрда, все же при всяком удобном случае не задумается разжечь смуту. Правда, особых возможностей у него для этого нет, разве что попробует склонить на измену членов клана Броуди.

— Кллликерн становится слишком тесен для вас, — начала Фланна. — До своего отъезда к мужу я и не подозревала об этом. Кое-кому придется уйти, Уна, пока вы не поубивали друг друга. — Она оторвала краюшку от каравая и пальцем поддела кусок масла. — Броуди размножаются, как кролики.

Пока меня не было, на свет появились двое новорожденных и по крайней мере три женщины опять беременны.

Уна кивнула.

— Что-то нужно делать, — согласилась она, — но мы, как всегда, выкрутимся. Олей говорил, что ты сбегала в Перт.

— Я видела короля, Уна, и говорила с ним! И даже была на коронации. Патрик приехал за мной. Он ужасно ревнует и терпеть не может всех Стюартов, если не считать своего брата Чарли. Все твердит, что они приносят Лесли несчастье.

— А ты не согласна, — догадалась Уна.

— Эту глупость вбила ему в голову герцогиня Жасмин перед отъездом из Гленкирка!

— Ее муж погиб при Данбаре, а ведь никто не мог сказать, будто Джемми Лесли лез в политику, — заметила Уна. — На ее месте я бы тоже возненавидела Стюартов.

— Ну а я собираюсь завербовать добровольцев для короля, — призналась Фланна. — Ему нужна армия, чтобы отнять все, украденное Кромвелем и его шайкой.

— Девочка, девочка, — увещевала золовку Уна. — Ты, никак, спятила? Разве не довольно с нас войн и смертей?

Вспомни, англичане захватили наш родной Эдинбург и не хотят уходить! Шотландцы короновали этого Стюарта, и довольно с него! Пусть женится, родит наследников, вместо того чтобы уничтожать наших сыновей в бессмысленных распрях!

— Ты не понимаешь! — воскликнула Фланна. — Если бы встретила Карла Стюарта и глянула в его глаза, тогда бы по-другому запела!

— Ты в самом деле рехнулась, Фланна Лесли! — воскликнула Уна. — Когда мы похороним старика, возвращайся домой и жди, когда родится ребенок. И не говори, что это не так. Уж я как-нибудь всегда распознаю женщину в твоем положении. Ты беременна!

— Тише! — взмолилась Фланна. — Я еще не сказала мужу, хотя Энгус обо всем догадался. И папа знает. Я думала, это его обрадует.

— Наверняка, — улыбнулась Уна. — Теперь он уйдет спокойно, довольный тем, что в его маленьком мирке все хорошо.

Глава 12

Лохленн Броуди умер в начале пятого утра двадцать пятого марта тысяча шестьсот пятьдесят первого года.

Фланна сидела у его постели, клюя носом, когда на ее пальцы легла костлявая рука. Она встрепенулась и встретилась глазами со взглядом родителя. Нежным. Любящим.

Таким она до этой минуты его не видела. Вымучив слабую улыбку, он прошептал:

— Ты хорошая девочка, дочь моя.

Это были его последние слова. Душа Лохленна Броуди отлетела со следующим вздохом.