Два небрежно одетых человека подняли глаза и неловко кивнули.

— Рад познакомиться, мэм, — сказал один, польщенный появлением знатной дамы не меньше, чем приглашением сидеть за этим столом. Обычно они с братом считались отверженными.

Мередит заметила, как капитан Девро не упомянул род занятий этих двоих.

— О, какое изысканное общество, — сказала она. — А вы тоже бизнесмены? — спросила она одного из братьев.

Все замолчали.

— Нет, мисс, — медленно сказал один из них. — Мы… ну, можно считать, что мы — юристы.

Мередит насторожилась. Ей надо было сразу об этом догадаться. Людей такого рода широко использовали владельцы плантаций, но считалось, что они находятся в самом низу социальной лестницы, гораздо ниже надсмотрщика, например. Невозможно поверить, что их пригласили отобедать с…

С кем?

Ей пришлось сдержать смешок, вызванный отчасти напряжением, отчасти иронией, отчасти чем-то еще, что не давало ей покоя с того самого момента, как она села за этот стол. Знал бы капитан Девро, что за одним столом он собрал тех, кто похищает рабов, и тех, кто на них охотится.

Она раскрыла свой веер.

— Очаровательно… Мистер Террел, да? — она услышала, как ее тетушка ахнула, увидев, кого она выбрала в собеседники.

— Кэррол, мисс, — сказал охотник за рабами, ободренный ее интересом. — Джон Кэррол.

— Поймали ли вы каких-нибудь убийц за последнее время? — спросила Мередит и почувствовала, как тетушка стиснула ей руку.

— Ну, в основном мы разыскиваем беглых рабов.

— Как это должно быть опасно, — любезно улыбнулась Мередит. Всем было известно, что лишь немногих рабов удавалось вернуть. — Наверное, вы очень храбрые люди.

Джон Кэррол надулся и стал похож на толстую рыбу.

— Мужчине нужно быть храбрым, мисс.

Разговор был прерван появлением официанта, вежливо склонившим голову перед Девро.

— Смэш, слинг, джулеп <Смэш — коктейль с коньяком, Слинг — коктейль из джина, фруктов, воды и льда. Джулеп — мягкий коктейль со льдом.> , — монотонно перечислил он. — Что бы вы хотели?

Губы капитана Девро еще подергивались, отмечая пристальное внимание, которое девушка обратила на охотника за рабами, когда он взглянул на своих сотрапезников и остановил свой взгляд на Мередит, прежде чем обратиться к ее компаньонке.

— Мисс Фрейзер?

— Ничего… ничего, — с запинкой произнесла Опал. Увидев, с кем угодила за один стол, она лишилась речи.

Губы капитана стали подергиваться еще заметнее, когда он повернулся к Мередит.

— Мисс Ситон? — вежливо спросил он.

— Бокал шерри, пожалуйста, — любезно ответила она. Да, ей сейчас это было совершенно необходимо. Жаль, что нельзя было выпить стаканчик виски.

Улыбка капитана Девро стала шире, словно он догадался, о чем она думает, но его взгляд был по-прежнему отстраненным, настороженным.

Она разглядывала его, пока он опрашивал мужчин за столом. Она не могла вообразить никого, менее похожего на молодого банкира из Нового Орлеана.

У Бретта Девро были темно-каштановые волосы, светло-голубые глаза и приятные черты лица, тогда как волосы его брата были черны как вороново крыло, они были густы и выглядели так, словно изо всех сил сопротивлялись укрощению. Кое-где уже поблескивали серебряные нити, преждевременно, решила она, так как вряд ли ему было более тридцати шести лет. Вместо того чтобы старить его, седина придавала ему некую загадочность. В лице его не было мягкости, а жесткие морщины вокруг глаз и рта не согласовывались с улыбкой, часто трогающей его губы. Глубоко посаженные непроницаемые темно-синие глаза были обрамлены длинными черными ресницами и густыми темными бровями. У него был прямой крепкий нос и высокие скулы. Упрямый квадратный подбородок казался бы еще более угрожающим, не дели его надвое маленькая круглая ямочка, придававшая всему лицу лихой вид. А его рот…

Каким же был его рот? Обворожительным — так можно было сказать. Пугающим — и это можно было бы добавить. Не сами губы, красивые мужские губы, открывавшие зубы исключительной белизны, но движения, которые они совершали и которые — это она поняла инстинктивно — никоим образом не соотносились с его реальными мыслями. С мгновенной ясностью она осознала, что его улыбка была лишь неким орудием, которым он пользовался. Как и она сама пользовалась своей.

Но более подавляющим, чем совершенство его лица, было ощущение излучаемой им жесткой жизненной силы и опасности. Он сидел, лениво откинувшись, напротив ее, его руки в перчатках плавно двигались, а она размышляла о том, замечал ли кто-нибудь еще его внутреннее напряжение. Вероятно, нет. Значит, ее обучили быть наблюдательной. Обучили превосходные учителя.

Когда капитан Девро перестал расспрашивать своих гостей о том, какие напитки им подать, его глаза снова остановились на ней. Мередит кожей почувствовала его взгляд, ее как бы пронзило молнией. Она с трудом выдавила из себя нервное хихиканье.

— Этот большой старый пароход действительно принадлежит вам, капитан Девро? — спросила она, сопровождая вопрос самым восхищенным взглядом.

— Боюсь, что да, — ответил он, сложив губы в довольную улыбку, именно такую, какую она и ожидала. — Получен нечестным путем. Я выиграл его в покер.

— Целый пароход? В покер? Улыбка стала шире.

— Целый пароход, мисс Ситон.

— И вы сами им управляете?

— Есть человек, который это делает вместо меня, — сказал он. — Я предпочитаю играть в карты.

— О… — сказала она, как и подобало, удрученно. В том обществе, к которому она принадлежала, преуспевающий бизнесмен был выгодной партией, а вот игрок — нет, тем более профессионал.

От его глаз побежали морщины; впервые она увидела, как он по-настоящему может развеселиться, и Мередит почувствовала прилив радости оттого, что ее роль охотницы за выгодным мужем оказалась столь убедительной. Однако с этой радостью смешивалось странное разочарование.

Но почему? И почему она ощущала странное беспокойство в животе? Она опустила глаза. Ей не следует интересоваться таким человеком, как Квинн Девро, который азартными играми зарабатывал себе на жизнь, который шокировал Новый Орлеан своим дерзким поведением и, что более всего было неприятно, который пригласил к обеду охотников за беглыми рабами. Должно быть, он одобряет их деятельность, а может, и помогает им за процент с вознаграждения. Как он мог перемениться так сильно? Кажется, он совсем ее не помнит.

Он мягко, почти нежно смеялся.

— Видите ли, мисс Ситон, я в семье — белая ворона. Я особенно не забочусь о том, чтобы заработать себе на жизнь. Играть в покер — гораздо занятнее.

— Но ваш брат… — возразила она.

— Мой брат — глупец. Вы с ним знакомы, мисс Ситон?

Конечно, он знал ответ, но ему хотелось увидеть ее реакцию. Почему, он и сам не знал. Он не вполне понимал, почему его так интересует эта жеманная, глуповатая, разодетая дама. Возможно потому, что в детстве она была совсем другой — открытой, неиспорченной. Совершенно очевидно, что она и не помнит тот его визит. А потом, он слышал что-то о том, как она в детстве откуда-то упала. Возможно, это слегка повредило ее рассудок.

Кэм и его брат были правы. Если бы ее хорошо одеть и избавить от этого вечного хихиканья, она была бы если не красивой, то хорошенькой. Она была высокой и стройной, но из-за бантиков, оборочек и складочек на платье из тяжелого синего бархата она казалась неуклюжей, и, хотя ее волосы были роскошного золотого цвета, они были уложены в прическу, совершенно не подходящую к ее тонко очерченному лицу. Губки дулись или жеманно складывались, портя чудесный рисунок ее рта. Ее глаза были бы замечательны, если бы несли в себе хоть каплю живости или сообразительности. В их темно-карих глубинах мерцали золотые огоньки. Но сейчас они были совершенно пустыми, лишенными жизни и чувства.

Внезапно ему показалось, что он поймал в них отблеск чего-то другого, чего-то, похожего на настороженное внимание, но оно быстро промелькнуло и исчезло, и Квинн решил, что это ему показалось.

— Мисс Ситон? — окликнул он ее, не получив ответа на свой вопрос. — Вы знакомы с Бреттом?

— О, ну да. Такой прекрасный мужчина, — она захлебывалась от восторга. — И такой надежный. Он мой банкир, знаете, да? Ах, наверное нет. Конечно, он все время бранит меня из-за моих трат. — Внезапная злость захлестнула ее. Ей хотелось встряхнуть его, даже причинить ему боль за то, что он не помнит ту маленькую девочку. Как много значило тогда для нее его внимание, а для него, очевидно, вообще ничего. — Но, боюсь, он и вас не одобряет, капитан, — щебетала она. — Я хочу сказать… ну… — она нарочно остановилась, увидев, как внезапно похолодели его глаза.

Но он уже овладел собой.

— Да и я его не особенно одобряю, мисс Ситон. На мой вкус, он чересчур респектабельный. Я же никогда не претендовал быть чем-нибудь иным, кроме как мошенником высшего ранга. — Он сверлил ее взглядом, и она подумала, что ей следует быть осторожней. Он не был так туп, как ей показалось вначале, и как, она уже знала, тупы большинство надменных мужчин. А он действительно был надменным, все в нем говорило об этом.

Квинн повернулся к теннессийцу, показывая, что потерял к Мередит интерес.

— Сэр, расскажите мне о ваших лошадях. Как я понимаю, вы участвуете в скачках. Есть ли у вас лошадь, на которую вы рекомендуете поставить?

Все, что последовало за этим, напомнило Мередит все прочие обеды. Блюда появлялись одно за другим. Устрицы и мидии, ветчина, цыплята, курганы картофеля, плавающего в растопленном сливочном масле, бобы, горошек, свежее печенье. Потом последовал целый набор пирогов.

Разговор перешел на политику, и Мередит обратила внимание, что капитан Девро, казалось, совершенно устал от этого. Откинувшись на спинку стула с бокалом бренди в руках, он не принимал участия в разговоре, тогда как бизнесмен из Огайо и плантатор из Миссисипи горячо спорили о достоинствах распубликанца Джона Фремонта и демократа Джеймса Бьюкенена в свете грядущих выборов.