Гейла подняла вдруг на него свои черные задорные глаза, и он наконец понял, чего они ждут. Перед ним стояла задача не из легких. Как дать им понять, что при всем его уважении он не желает от них ничего.

Немного подумав, Майлз решил одеться. Гейла не спускала с него глаз.

— Ты очень хороша, честное слово, моя дорогая, но сердце мое принадлежит другой, — сказал Кросс, когда шаровары были надеты.

Гейла зачарованно смотрела на мужчину, сильное тело которого только что растирала и массировала. Поднявшись с колен, она изящным жестом отстегнула вуаль. Ее напарница, мгновенно оценив ситуацию, поспешила покинуть шатер.

Гейла подставила губам Майлза свое красивое лицо. Кросс застонал, не зная, как еще объяснить ей, что ее жест доброй воли не может быть принят и оценен по достоинству.

— Иди за ней, малышка, — сказал он, указывая на дверь.

Гейла не поняла его или не захотела понять. Тогда он нежно взял ее за плечи, чтобы проводить к выходу, но девушка совсем по-другому расценила его жест и, едва руки Майлза легли ей на плечи, крепко обняла его за шею, встав на цыпочки. Майлз попытался распрямиться и невольно оторвал черноглазую красавицу от земли. Гейла жадно приникла к его губам.

— Довольно, малышка, довольно, — прошептал он, скорее растроганный, чем расстроенный ее необычным поведением. — Я весьма польщен, но…

Гейла вновь прижала губы к его губам, не давая ему сказать ни слова. Майлз отпустил ее талию, и она соскользнула вниз. Майлз осторожно разжал ее пальцы и опустил девушку на пол.

Гейла нахмурилась, обиженная тем, что Лев отказывается принять ее дар, не понимая, почему он отверг ее. Слезы показались в уголках ее огромных черных глаз. Она положила руки ему на грудь. Майлз отстранился.

— Нет, Гейла, я…

В этот момент полог приподнялся, и в шатер вошел Рук.

— Гейла тебе не понравилась? — спросил он, удивленный отсутствием у пленника интереса к красавице смуглянке.

Рук чувствовал себя отчасти задетым, поскольку сам выбрал двух самых красивых рабынь для услады Льва.

— Она красива, — сказал Кросс, глядя, как Гейла опускается на колени перед визирем в страхе, что тот накажет ее за то, что не смогла угодить пленнику. — Но мне нужна только моя женщина, Рук. Познав ее, я больше не хочу других, даже самых чудесных.

Рук в ответ лишь молча хлопнул в ладоши, и Гейла тут же неслышно, как тень, выскользнула из шатра. Рук прошел следом, вернувшись через несколько секунд в сопровождении другой женщины.

— Алекс? — выдохнул Майлз, не веря своим глазам.

В облачении из переливчатого золотого шелка она скорее напоминала чудесный сон, чем женщину из плоти и крови.

— Майлз? Майлз!

Заливаясь слезами, Алекс кинулась к своему возлюбленному, напрочь забыв о визире, молча наблюдавшем сцену встречи любовников.

Майлз прижал ее к себе, повторяя:

— Прости, прости меня за все!

Алекс прижималась к нему, готовая слиться с ним воедино, в отчаянном стремлении удержать при себе, не дать судьбе разлучить их. Майлз дернул за вуаль.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Господи, как я мечтал вновь услышать эти слова, — хрипло пробормотал Майлз.

— Как ты мог сомневаться, Майлз! — воскликнула она, смеясь и плача одновременно.

Рук терялся в сомнениях. Эта женщина весьма понравилась Ари-паше и во время первой встречи, но теперь, увидев ее в восточном одеянии, он ни за что не захочет ее отпустить. И в то же время Рук своими глазами мог убедиться в том, что Лев говорил правду: эти двое любили друг друга и были любовниками.

— Вы подождете меня здесь, — приказал Рук.

— Почему вы разрешили нам увидеться? — прищурившись, спросил Майлз.

Капитан «Неистового» не был настолько наивным, чтобы поверить, будто визирь устроил им свидание из простого сочувствия.

— Я вернусь с пророчицей. Только увидев вас вместе, она сможет сказать, говорил ли ты мне правду. Ванда узнает, несет ли Золотая Птичка твое семя.

С этими словами визирь вышел, оставив влюбленных наедине.

— Семя? О чем это он? — удивленно спросила Алекс.

— Рук мне показался честным человеком. Я попытался убедить его, что Диего лгал принцу, но когда я понял, что мне его не переубедить, то сказал, что ты можешь быть беременна от меня. Я надеялся выиграть время… — Майлз осекся.

— Ребенок, — пробормотала Алекс, опустив руку на живот. — Я не думала об этом. Да еще и рано, чтобы сказать…

— Рук считает, что уже можно.

— Твой ребенок, — еле слышно прошептала Алекс. — Твой сын.

Она обняла Майлза за шею, подставив для поцелуя лицо, но в глазах ее возлюбленного вдруг появилась боль.

Майлз внезапно отпустил ее и, отвернувшись, спросил:

— Так чей это сын, мой или Диего?

— Твой, Майлз. Если в моем теле зародилась новая жизнь, то этот ребенок твой. Диего лгал тебе…

— Лгал? — гневно бросил Майлз и откинул ее протянутую руку.

— Да!

— Ты пытаешься уверить меня в том, что Диего, имея в полном распоряжении такую красавицу, вдруг взял да разлюбил женщин?

— Но это так!

— Не смей лгать мне, черт побери!

Эта вспышка ярости наглядно свидетельствовала о том, что худшие из опасений Алекс не были беспочвенны.

— Бог мой, я потеряла тебя! — прошептала она, оседая на землю, и, упав лицом на соломенный тюфяк, горько заплакала.

— Алекс, нет…

Майлз, в ужасе оттого, что вновь скинул на плечи этой невинной женщины груз собственных проблем, опустился рядом с ней на колени.

— Прости меня, любовь моя, — забормотал он, обнимая ее за вздрагивающие плечи. — Прости… Ты ни в чем не виновата… Лишь я, я один. Из-за меня случилось с тобой это страшное несчастье, и я никогда себе этого не прощу. Только не обманывай меня.

— Господи, да этот псих оказался умным человеком, — воскликнула она уже на грани истерики. — Не тронув меня и пальцем, он отомстил… воздвигнув между нами стену… Стену, которую уже ничем не сломать.

— Алекс…

— Он не трогал меня, Майлз! Он пытался взять меня в первую ночь, но я сопротивлялась, и он решил бросить эту затею, потому что боялся, что принц откажется принять женщину в синяках и ссадинах. Но он ничуть не был в обиде… Он сам со смехом говорил мне, что расскажет тебе о том, чего между нами никогда не было.

— И я действительно поверил, — тихо признался Майлз.

Алекс дотронулась до лица своего капитана. Ей было ясно как день, что он очень хочет верить ее словам, и так же ясно, что не может переступить через себя.

— Я никогда не спала с ним, Майлз. Я клянусь, я никогда не легла бы с ним по собственной воле, что бы он там тебе ни говорил.

Видя, как расстроена Алекс его сомнениями, Майлз взял себя в руки.

— Все в порядке, любовь моя. Я люблю тебя, несмотря ни на что. Это ничего не меняет. Да, меня терзали мысли о том, что ты была в объятиях Диего, но любовь моя к тебе не стала от этого меньше.

— Тогда почему ты не можешь поверить мне?

— Я верю.

Майлз зарылся лицом в ее ароматные волосы. Он дал Алекс ответ, которого она так ждала, а что он думает на самом деле, пусть останется при нем. Майлз не знал, почему Алекс упорно лжет ему. Он не сомневался в том, что они с Диего были вместе, но он также был уверен в том, что эта чистая женщина никогда не стала бы вести себя как разнузданная развратница. Возможно, думал Майлз, Алекс сама не хочет верить в то, что сделал с ней Диего, этот негодяй и подонок, заслуживающий смерти. И эту смерть он должен принять от его руки.

— Почему ты так ненавидишь Диего?

— Ты еще спрашиваешь?

— Нет, не то… Вражда между вами началась задолго до того, как мы попали в Тенерифе.

Теперешняя ненависть к испанцу была так велика, что на ее фоне давняя история их отношений, казалось, не имела значения. Отношения Майлза и Родеры были сложными и запутанными. Майлз бросил взгляд на дверь, прикидывая, стоит ли тратить драгоценное время на этот не очень приятный рассказ.

— Майлз? — позвала Алекс.

— Ты действительно хочешь знать?

— Я хочу знать о тебе все, что только можно, любовь моя. Каждую черточку, каждый штрих.

— Алекс, давай не сейчас, у нас мало времени. Родера мерзавец. От его руки погиб мой крестный отец. Он умер в мучениях, и я никогда не прощу испанца. Это дело чести. Двенадцать лет я жду момента отомстить.

Александра, замерев, слушала.

Майлз улыбнулся и ласково погладил ее по щеке.

— Не перестаю восхищаться тобой. Ты удивительная женщина, я не заслужил такой, как ты.

— Боюсь, ты и не пытался меня заслужить, ты просто наткнулся на меня случайно, — с насмешливой улыбкой ответила Алекс и легонько поцеловала Майлза в губы.

Майлз обнял ее и прижал к себе. Инстинктивно, спасаясь от боли и страха, они прижались друг к другу, ища спасения в страсти.

Не в силах сдержаться, Майлз опрокинул Алекс на циновки. Он ласкал ее с отчаянной страстью обреченности. Они не смели произнести вслух то, что думали, но воспаленные губы, руки, разгоряченные тела говорили на языке понятном и простом: надо успеть долюбить, пока их не разлучила смерть.

Майлз стонал, целуя ее так, что саднило губы, и Алекс едва не кричала от удовольствия. Ей не меньше, чем Майлзу, нужны были эти грубые ласки, нужно было, чтобы руки и губы Майлза смыли то грязное и низкое, что принес с собой Родера. Она ждала того счастливого мига, когда омытая страстью, возвышенной любовью, вновь станет чистой и цельной.

Майлз чувствовал под легким шелком нежную кожу ее бедер, ее ног и сходил с ума от страсти. Тело его требовало удовлетворения. Алекс застонала, откинув голову и выгнувшись ему навстречу. Она околдовала его, очаровала, унесла в мир, где не существовало ничего, кроме них двоих, их любви, любви, в которой они черпали силы в борьбе со страхом и болью.

Оба задыхались от наслаждения, оба жаждали большего. И вдруг Кросс остановился. Он сел, схватившись за голову.