— Тогда, — благодушно заметила миссис Дерри, — они прекрасно подходят друг другу. Думаю, я могу быть с вами откровенной, миссис Дилэни. Мистер Дерри вначале колебался. Он опасался, что ваш брат немного, как бы это сказать… необуздан, но ведь все молодые мужчины таковы. Я не так глупа и не воображаю, что Дебби с мужем будут все вечера просиживать у камина, толковать о ценах и судачить о соседях. Нет, наша девочка должна проводить время так, как это принято в высшем свете, — ездить с визитами, блистать на приемах, наслаждаться всем этим, пока не появится малыш.

Элинор снова вздохнула. Визит не успокоил ее, скорее взвалил новый груз на плечи. Ничего не поделаешь. Она понимала, что ее долг отправиться к мистеру Дерри и открыть ему истинную натуру его будущего зятя — лишь так можно спасти Дебору от несчастливого брака. Как только ее приданое окажется в руках супруга, она может топать ногами, сколько ей вздумается, это уже ничего не изменит: вся его доброта мгновенно исчезнет, и лучшее, на что она сможет надеяться, это то, что муж будет игнорировать ее, единолично принимая все решения, касающиеся их обоих.

По пути домой Элинор пыталась составить план действий, но предостережение брата не выходило у нее из головы. Она знала, что Лайонел не бросает слов на ветер, а ее жизнь была достаточно сложна и без его вмешательства.

В конце концов Элинор решилась на то, что всегда глубоко презирала, — написала анонимное письмо мистеру Дерри на адрес его конторы.


"Дорогой сэр!

Вы собираетесь выдать свою дочь замуж за сэра Лайонела Чивенхема. С сожалением должна сообщить, что это самый ужасный лицемер в Лондоне; он глубоко погряз в пьянстве и разврате, и никакое доброе влияние его не изменит. В ваших интересах предостеречь дочь от брака с ним. Если вы предпочтете не делать этого, тогда распорядитесь ее деньгами так, чтобы она и вы в будущем могли влиять на его поведение.

Пожалуйста, поверьте, я пишу не из зависти или злобы, но с одной лишь целью предотвратить страшное несчастье, которое ждет вашу дочь в этом браке".


По дороге в магазин Элинор отправила письмо, надеясь, что сняла один камень со своей души. После их ссоры Николас относился к ней с ледяной вежливостью, и это выглядело гораздо хуже, чем его прежняя формальная учтивость. Сердце Элинор было разбито.

Шли дни, а о будущем Деборы не было никаких известий, и Элинор нанесла еще один визит семейству Дерри.

Встретили ее столь же приветливо, как и прежде, но теперь при этом присутствовал сам мистер Дерри, высокий мужчина, обладавший чувством собственного достоинства и проницательными глазами.

Миссис Дерри заговорила первой:

— Как мило с вашей стороны, что вы снова навестили нас, миссис Дилэни. Ваш брат ушел четверть часа тому назад.

Это сообщение лишило Элинор последней надежды на успех ее дела.

— Мистер Чивенхем был так рад слышать, что вы навестили нас, — продолжала миссис Дерри. — Он признался, что вы не слишком близки, но хорошо отзывался о вас.

Потом Элинор пришлось выслушивать планы приготовления к свадьбе и даже дать советы по этому поводу, прежде чем она наконец откланялась.

Мистер Дерри вызвался проводить ее к экипажу. Пока они шли к выходу, он попросил Элинор о приватной беседе в его кабинете. Как она и полагала, речь пошла о содержании письма — отец Деборы хотел узнать ее мнение об этом.

— Кажется, послание искренне написано, — осторожно сказала Элинор, но мистера Дерри ее отговорки не устроили.

— Смелее, смелее, миссис Дилэни, вы ведь знаете вашего брата. Написанное в письме действительно правда?

— Да, сэр, боюсь, что это так. — Элинор вздохнула.

— Ну и ну! — Мистер Дерри мерил шагами комнату. — Можете ли вы посвятить меня в детали его дурных поступков?

Элинор потупилась.

— К несчастью, мой брат — транжира и мот, и с этой точки зрения брак с вашей дочерью для него просто находка. Как вы знаете, вкусы и пристрастия людей различны, даже у родственников. Мы с братом никогда не любили друг друга. Справедливости ради должна заметить, что у него никогда не было недостатка в друзьях, но я… Я боюсь его.

— Миссис Дилэни, вы считаете, что он повредит вам, если вы выскажетесь против него?

— Он прямо сказал мне об этом, мистер Дерри.

— Вот, значит, как. — Хозяин дома снова зашагал по кабинету. — В письме сказано, что он лицемер…

— Так и есть. Он всегда выглядит веселым и милым, даже когда делает самые гадкие вещи.

— Он погряз в пьянстве и разврате…

Элинор оставила всякие попытки смягчить свои слова:

— Мистер Дерри, обстоятельства вынудили меня некоторое время жить в доме брата. Я избавилась от этого с помощью замужества, можно сказать, спаслась бегством. Это было место пьяных оргий, вместилище всех пороков, которые мне известны, и, без сомнения, те, о которых я даже не имею понятия. Слуги также участвовали в кутежах. Мне приходилось постоянно запираться у себя в комнате. — «Но и это меня не спасло», — добавила про себя Элинор и поднялась. — Такова правда. Вы вольны поступать как знаете, но я прошу вас не передавать мои слова брату.

Мистер Дерри взял ее за руки:

— Миссис Дилэни! Я могу только поблагодарить вас за вашу искренность и обещаю быть осторожным.

Элинор приняла его заверения, хотя не сомневалась, что Лайонел догадается о том, кто виновен в разрушении его планов. Она даже хотела рассказать обо всем Николасу и попросить его помощи, но отношения их делали это невозможным, и ей оставалось только с замиранием сердца ждать дальнейшего развития событий.

* * *

Когда три дня спустя, совершая утреннюю прогулку, Элинор увидела направлявшегося к ней брата, она сразу поняла, что ее ждут неприятности. Его красные, опухшие глаза говорили о том, что он не проспался.

— Доброе утро, дорогая сестричка!

— Привет, братец. — Она кивнула и пошла дальше. Лайонел зашагал рядом с ней.

— У меня печальные новости для тебя, Нелл: моей помолвке с мисс Дерри положен конец, и как раз после того, как ты предприняла усилия, чтобы подружиться с ее семьей. Совершенно неожиданная любезность с твоей стороны.

Элинор надеялась, что своим видом не выдала впечатления, которое произвели на нее эти слова.

— Просто нареченная вовремя распознала подлинную натуру?

— Дебора? Никогда. Она не видит дальше своего собственного носа. Зато папаша Дерри пришел в ярость и впал в какую-то безумную любознательность. Не у тебя ли, часом, он навел справки, сестрица?

Элинор предполагала, что Лайонелу известно о ее разговоре с мистером Дерри, поэтому сказала:

— Да, он делал такие попытки, и, уверяю тебя, я едва не поддалась искушению рассказать всю правду.

— Не поддалась? Раньше ты не стеснялась говорить о моем прошлом.

Элинор твердо посмотрела на брата:

— Можешь думать что хочешь, мистер Дерри не делился со мной своими сомнениями во время нашей беседы.

После минутного размышления Лайонел сказал:

— Ты никогда не умела лгать, Нелл, но обстоятельства переменились. Я рассчитывал на этот брак, а теперь придется устраивать свои дела иным способом; каким — об этом я извещу тебя в свое время.

Элинор заморгала.

— Ты, наверное, ждешь, что я ссужу тебе деньги?

— Нет, пока у тебя нет тысяч на мелкие расходы. Но ты все же поможешь мне устроить мою судьбу. Пока, дорогая.

Элинор в испуге смотрела, как он удаляется, сбивая тростью головки цветов. Она просто трезво оценивала своего брата. Лайонел был олицетворением зла. Ей необходимо поговорить с мужем, переложить этот груз на его сильные плечи. Но как подступиться к нему в его нынешнем настроении? В прошлый раз Николас разгневался. Теперь он впадет в ярость.

Глава 10

Сезон 1814 года продолжался дольше, чем обычно, и был наполнен праздничными церемониями, посвященными заключению мира. Участие во всех этих мероприятиях требовало от Элинор все больших усилий, уже не хватало прежнего энтузиазма. В сопровождении маркиза Ардена она отправилась посмотреть на празднование в Гайд-парке, но толпа и шум быстро утомили ее. По мере того как перед зрителями разыгрывалось сражение при Серпентине и взрывы становились чересчур сильными, ее нервы совсем расстроились, и она заспешила домой.

Но и дома она не находила себе места. Теперь, когда между ней и Николасом пролегла непреодолимая пропасть, она страстно мечтала восстановить хоть какое-то понимание. Время от времени Элинор пыталась изменить сложившееся положение, но Николас умело отстранялся. Она хотела, чтобы поскорее вернулась Эмили, хотела, чтобы ее муж не выглядел таким усталым и подавленным, хотела ни о чем не беспокоиться, но не знала, как всего этого добиться.

Пышные торжества закончились, и снова потекли дни, утомительно похожие друг на друга. Друзья Николаса, кажется, были осведомлены о происходящем и придумывали разные мероприятия, чтобы немножко развеселить Элинор, но она все больше теряла интерес к тому, что творилось в свете. Они придумывали новые развлечения, поездки за город, пикники на природе… Маркиз Арден и лорд Мидлторп были ее наиболее частыми компаньонами.

Что касается первого, он неизменно поднимал ее дух своими шутками, хотя Элинор порой замечала в нем некоторое напряжение. В результате это могло разозлить Николаса, но изменить что-либо она была не в состоянии.

Ее симпатия к лорду Мидлторпу также становилась все глубже. Она понимала, что при других обстоятельствах могла бы очень серьезно увлечься им, и проявляла осторожность, дабы сохранить их отношения на должной дистанции. В ее жизни и так хватало сложностей.

Если Николас находился поблизости, Элинор всегда чувствовала его присутствие и ей требовалось усилие, чтобы не броситься на его поиски. Тем не менее редкие моменты, когда они были вместе, не приносили ожидаемой радости. Они вели себя друг с другом с отменной холодностью.