— Свою долю… — Джиллиан медленно повернулась к охраннику, сдерживая поднимающуюся ярость. — Значит, ты сейчас сказал, что не дашь лишний раз попить больной женщине? Так?

— Питье ограничено для каждого из вас… для всех без исключения.

— Чье это распоряжение?

— Да хоть мое… господина Барретта… сам капитан приказал это, будь ты проклята!

— Ну, нет, только не я! — возмущенно ответила Джиллиан, не желая смириться с нанесенным ей оскорблением. — Проклята, буду не я! Проклят, будешь ты вместе со своими подлыми хозяевами! Да вы все будете вечно гореть в аду за то, что творите!

— Заткнись, сучье отродье!

Джиллиан совершенно не была готова к тому, что Свифт, не задумываясь, ударит ее. Она успела увидеть лишь яркую разноцветную вспышку, когда тяжелый кулак охранника с глухим хрустом врезался ей в нижнюю челюсть. Джиллиан рухнула на спину, слыша свой собственный пронзительный крик. А потом все вокруг завертелось безумной каруселью, мир померк, кто-то засмеялся, и прежде чем погрузиться во тьму, Джиллиан успела подумать, что она не видит во всем этом ничего смешного.


На этот раз, черт возьми, она зашла слишком далеко!

Будьте благословенны эта ночь, наконец, наступившая, и море, что успокоилось и дало открыть люки. И пусть будет холодно, но лишь бы дышать свежим морским воздухом. Кристофер вгляделся в темноту. Все спали.

А Мэгги? Спит ли Мэгги?

Кристофер едва слышно выругался. Злобный взгляд шлюхи постоянно преследовал Джиллиан, и он полагал, что для такого внимания у Мэгги имелось Множество веских причин.

Первой из них была ненависть Мэгги к очаровательной Джиллиан Харкорт Хейг, которая была такой, какой хотела быть Мэгги.

Второй причиной, как подозревал Кристофер, был явный, чисто плотский интерес Мэгги к нему самому. При одной мысли об этом Кристофер содрогнулся. Он скорее станет евнухом, чем согласится ублажать эту драную подстилку!

А третьей причиной, вне всякого сомнения, было ее стремление добиться расположения Джона Барретта, и самый простой способ достичь цели — доносить о его или чьем-то еще интересе к Джиллиан Хейг. Но Барретт настолько хитер, что не даст никому ни малейшего шанса. Сам Кристофер и не собирался сближаться с высокомерной блондинкой… до сегодняшнего дня.

Темноту наполняли приглушенные всхлипывания, стоны, громкий храп, ругань, а учащенное сопение говорило о том, что кто-то ловит счастливый момент грубого наслаждения там, где может, перед лицом неизвестного будущего.

Кристофер перевел взгляд на койку, что стояла в нескольких футах от его, и перед ним снова всплыла утренняя сцена.

Да, Джиллиан Харкорт Хейг… То, как она держалась всю последнюю неделю, убедило его, что это женщина необычайного мужества. Стычка между ней и охранником показала, что она к тому же еще и безрассудна.

Кристофер неприязненно хмыкнул. Ее наезд на Уилла Свифта был ошибкой. Он привел лишь к тому, что парень не сдержался и обошелся с ней пожестче, чем раньше. Все это ей как пить дать еще аукнется. Однако то, что Свифт ударил Джиллиан Хейг, потрясло и возмутило Кристофера, Он снова вспомнил искаженное от боли лицо девушки, когда она упала на койку. Он вспомнил и выражение ужаса на бледном личике ее сестры, когда эта прозрачная тень женщины с трудом сумела встать на ноги и шагнуть к Джиллиан, прежде чем от слабости сама не осела на пол. А он все это время стоял в сторонке, глазея на происходящее.

Это случилось несколько часов назад. Наступила ночь, началась вечерняя раздача пищи и воды, но обе сестры даже не шевельнулись на своих койках. Какая-то мерзкая скотина подобралась к ним, бросая алчные взгляды на жалкую кучку Сухарей. Честно говоря, Кристофер даже не представлял, на что бы решился, не поймай он взгляд негодяя. Стоило показать ему кулак, как это крысиное отродье дело деру.

Кристофер удивлялся самому себе: он так глубоко переживает за женщину, которая только и сделала, что послала его куда подальше. Но, тем не менее, с каждой минутой его беспокойство усиливалось, потому что Джиллиан Хейг до сих пор так и не пришла в себя.

Все это время он высматривал Мэгги по темным углам, наблюдал, как медленно поднимается и опускается грудь Джиллиан, считал каждый ее вдох и выдох и ужасно мучился. Если один внутренний голос убеждал его помочь девушке, то второй советовал держаться от нее подальше. Ведь он еще слишком хорошо помнил тяжесть кандалов.

Взглянув последний раз на спящую Мэгги, Кристофер осторожно перекатился со своей койки на пол и с бешено колотящимся сердцем пополз к сестрам. Наконец он оказался между их коек, встал на колени, склонился над неподвижно лежащей Джиллиан и застыл при виде ее страшно распухших, с багровым кровоподтеком подбородка и нижней губы.

Он робко прикоснулся вдруг задрожавшей рукой к щеке девушки. Кожа ее оказалась гладкой, удивительно нежной и теплой. Но Джиллиан никак не отреагировала на его прикосновение. Тревога Кристофера усилилась. Он, было, потянулся; к кружке с водой, которую вместе с горкой сухарей оставил у ее изголовья Свифт, потом передумал, наклонился и примялся осторожно шарить под койкой. Саквояж был на месте. Кристофер вытащил его, открыл и, порывшись, обнаружил белоснежный носовой платок. Он почему-то был уверен, что найдет нечто подобное.

Обмакнув платок в кружку, Кристофер провел им по высокому чистому лбу Джиллиан. От прикосновения влажной и прохладной ткани девушка даже не шевельнулась.

С растущим беспокойством Кристофер снова и снова обтирал лицо Джиллиан, осторожно проводя мокрым платком по щекам, подбородку, нежному изгибу губ, предусмотрительно избегая притрагиваться к багровой опухоли. До него вдруг дошло, что вблизи эта женщина еще прекраснее, чем он думал, а кожа ее просто…

Кристофер замер, когда с губ девушки сорвался еле слышный стон. Он ждал и все же оказался совершенно не готов к тому моменту, когда темные опахала ресниц медленно приподнялись, невообразимо прекрасные глаза взглянули на него и хрипловатый, запинающийся голос Джиллиан произнес:

— Ч-ч-что тебе здесь нужно?

Кристофер ни с того ни с сего злобно прошипел:

— Чертова идиотка! Ты вообще перестала соображать? Посмотри, что ты с собой сделала!

— О… ч-ч-чем это ты говоришь? — растерянно заморгала Джиллиан.

— Тебя чуть не убили, вот о чем! — Кристофер замолчал, внимательно оглядел окружающую их темноту и наклонился еще ниже: — Меня снова закуют в кандалы, если Барретт узнает, что я говорил с тобой, понимаешь? Так что, черт возьми, соображай, что делаешь, или снова останешься одна!

— Да мне… мне не нужна твоя помощь. Я вообще не нуждаюсь ни в чьей помощи!

— Ты это серьезно? — У Кристофера просто челюсть отвисла.

Джиллиан внимательно вглядывалась в его лицо, долго, молча и, похоже, тщательно все взвешивала в уме, прежде чем мягко ответить:

— Но я же тебя совсем не знаю. Тебя привезли сюда закованным в цепи. Откуда я знаю, что ты не опасный преступник?

— Ты считаешь, что я именно такой? — помолчав, спросил Кристофер.

Ресницы Джиллиан дрогнули.

— Нет, я так не думаю.

В точности не зная, почему ее ответ так обрадовал его, и, рассердившись на себя из-за этого, Кристофер проговорил решительным тоном:

— Так я тебя тоже не знаю. Говорят, что ты шлюха. Это так?

— Да как ты смеешь спрашивать о таком, ты…

— Так шлюха ты или нет?

— Нет!

— Дело хуже, чем я думал, — поджал губы Кристофер. — Будь ты шлюхой, все было бы намного проще.

— Если ты имеешь в виду мерзкие приставания этого отвратительного животного Джона Барретта…

Внезапное шевеление на соседней койке заставило Кристофера стремительно обернуться. Оттуда донесся слабенький голосок, очень похожий на голос Джиллиан:

— Папочка, это ты?

— Одри… — Джиллиан с трудом села и наклонилась к сестре, на лице ее медленно проступило паническое выражение: — Папа уме… — Она проглотила ком в горле, и ласково продолжила: — Как ты себя чувствуешь, дорогая?

Маленькая горячая ладошка Одри неожиданно оказалась в руке Кристофера, и юноша увидел устремленные на него чуть более прозрачные, чуть менее яркие, чем у сестры, голубые глаза. Любовь, которая переполняла их, потрясла Кристофера. И Одри слабым голосом ответила на вопрос сестры:

— Мне очень хорошо, ведь папочка теперь здесь.


Джиллиан смотрела на Одри и на какое-то время просто забыла о своей все еще кружащейся голове и о пульсирующей невыносимой болью челюсти. Сомневаясь в разумности неожиданного ответа сестры, она протянула руку и потрогала щеку Одри. Щека полыхала жаром.

Джиллиан, трясясь в ознобе, сидела на койке и молча смотрела на незнакомца с густой копной вьющихся волос, который устроился на корточках в проходе между койками. Он был уголовником, она видела цепи на его руках и ногах. Первые его слова, обращенные к ней, были резкими и колкими, хотя потом он бескорыстно помог ей. Когда она попыталась извиниться за свое ничем не оправданное неблагодарное поведение, то он этого просто не заметил. И вот теперь, две недели спустя, он внезапно оказался рядом и снова ей выговаривает.

Колкости, за которыми кроется искренняя забота, как же… Она даже не знает, как его зовут.

Презирая себя за невольную дрожи в голосе, Джиллиан прошептала:

— У Одри усиливается жар. Ей нужен врач. — Молодое, заросшее бородой лицо придвинулось совсем близко.

— Ты же слышала, что сказал Свифт. Здесь нет доктора.

— А лекарства… Судно никогда не выйдет в плавание без лекарств на борту!

— Если они здесь и есть, то будь, уверена, не для таких, как мы!

— Не для таких, как мы!

— Ну да… Мы ведь рабы… движимое имущество… денежные средства, которые надо потратить на…

— Я не собираюсь выслушивать весь этот вздор! Мы люди! — Джиллиан вновь почувствовала, как ее охватывает отчаяние. — Одри больна! Наверняка здесь есть что-то… кто-то, кто может ей помочь!