Лорен медленно открыла глаза. Она смотрела на своего сына сквозь пелену слез.

— Я твоя мама, — прошептала она.


В тот день Дэвид сидел рядом с ее кроватью. После очередной томительно долгой паузы Лорен подняла на него глаза:

— Ты в этом уверен?

— Уверен. Мы слишком молоды.

Он прав. Они слишком молоды. Внезапно Лорен вспомнила о проведенном вместе времени, о годах любви к нему. Вспомнила, как он расхваливал возможности машины, болтал без умолку в кино, как он фальшиво пел и, похоже, никогда не знал слов, вспомнила, что он всегда чувствовал, когда ей было страшно или одиноко, и крепко держал ее за руку. Она всегда его любила.

— Я люблю тебя, Дэвид, — прошептала она.

— Я тоже тебя люблю. — Он обнял ее.

Она отодвинулась первая. Он взял ее руку, сжал ее.

— Для нас это конец, — ласково сказала она.

Ей хотелось, чтобы он рассмеялся, сказал, что это глупости. Но он заплакал.

— Я хочу, чтобы ты поехал в Стэнфорд и забыл обо всем, что с нами произошло.

— Прости меня, — сказал он и зарыдал так горько, что она поняла: он воспользуется ее предложением. Он вынул из кармана маленькую розовую бумажку. — Вот, — сказал он.

Она нахмурилась:

— Это документы на твою машину.

— Я хочу отдать ее тебе.

Слезы застилали ей глаза.

— Ох, Дэвид, нет.

— Это все, что у меня есть.

Она будет помнить об этом всю жизнь. Что бы ни случилось, она всегда будет знать, что он любил ее. Она вернула ему розовый листок.

— Поцелуй меня, Гонщик Спиди, — прошептала она, зная, что это будет в последний раз.


Как только Анджи подошла к сестринскому посту, она сразу все поняла.

— Миссис Малоун? — спросила одна из сестер. — Миссис Коннели хотела бы с вами поговорить.

Подошвы Анджи застучали по линолеуму. Она толкнула дверь. Кровать Лорен была пуста.

— Она ушла, — сказала она появившемуся Конлану. Они стояли, держась за руки, глядя на безупречно застеленную кровать.

— Миссис Малоун? — Это была миссис Коннели, временный опекун. — Лорен оставила вам письмо.

— Спасибо, — произнесла Анджи, забирая конверт. Пока она открывала его, ее руки дрожали.


Дорогая Анджи!

Мне не надо было брать его на руки. Всю жизнь я мечтала о семье, и теперь, когда она у меня появилась, я не могу отказаться от сына. Прости.

Мне бы хотелось сказать тебе об этом при личной встрече, но у меня не хватает сил. Надеюсь, когда-нибудь ты и Конлан простите меня.

С любовью,

Лорен


Анджи повернулась к Конлану:

— Она там совсем одна.

— Не одна, — мягко поправил он.

— Без всякой помощи.

Он обнял ее и дал выплакаться. Наконец она повернулась к Конлану и посмотрела ему в глаза.

Когда-то им обоим показалось, что любовь от них ушла. Они решили, что одной любви им мало. Теперь они поняли, что ошибались. Бывает, что твое сердце разбивается, но ты продолжаешь жить. Так случилось и на этот раз.

— Пошли домой, — сказала она.

— Да, — подхватил он. — Домой.


Лорен вышла из автобуса и оказалась в своем прежнем мире. Она прижала к себе мирно спавшего Джонни, погладила его по крошечной спинке. Ей не хотелось, чтобы он проснулся в этой части города.

— Твое место не здесь, Джон-Джон. Запомни это.

Спускалась ночь, и в темноте многоквартирные дома казались зловещими. Лорен почувствовала, что нервничает. Этот район стал ей чужим.

Но пути назад не было. Она предала Анджи и Конлана и потеряла их любовь. Она хорошо знала, что чувствуешь, когда тебя бросают.

Наконец Лорен подошла к своему дому. Взглянув на него, она ощутила дрожь потери. Она тяжело трудилась, чтобы выбраться отсюда. Но у нее был новорожденный сын, которого пока рано отдавать в ясли. К тому же она здесь долго не задержится. Этот город всегда будет напоминать ей об Анджи.

Поставив свой маленький чемоданчик на землю, Лорен выпрямилась. Все тело болело. Действие болеутоляющего стало проходить. Из-за острой, режущей боли между ног она шла враскачку, как моряк. Вздохнув, она взяла свой чемоданчик и побрела дальше.

Скрипучая дверь открылась легко. Лорен забыла, как здесь темно. Она постучалась.

Послышалось шарканье, затем дверь распахнулась, и на пороге появилась миссис Мок в домашнем платье.

— Лорен, — произнесла она, нахмурясь.

— Моя мама… не спрашивала обо мне? — услышав жалобные нотки в своем голосе, она ощутила стыд.

— Нет. Но ты на это и не надеялась, верно?

— Нет, — еле слышно прошептала она.

Морщины на лице миссис Мок стали глубже.

— Кто это?

— Мой сын. — Лорен улыбнулась, но улыбка вышла грустной. — Джонни.

Миссис Мок протянула руку и дотронулась до его головки. Потом со вздохом прислонилась к дверному косяку.

Лорен узнала этот звук. Звук поражения. Ее мать вздыхала так все время.

— Уже стемнело. Я пришла узнать, не сдается ли здесь квартира?

— У нас все забито. Ты с Джонни можешь переночевать у меня в свободной комнате.

Лорен едва стояла на ногах.

— Спасибо.

Миссис Мок провела ее к себе. На какую-то долю секунды Лорен почувствовала, что ее прошлое и настоящее слились. Квартира миссис Мок как две капли воды была похожа на ее прежнюю квартиру — тот же пластиковый столовый гарнитур, тот же грубый ковер. По обе стороны от цветастого дивана стояло два раскладных кресла.

Миссис Мок прошла на кухню. Лорен уселась на диван и вынула Джонни из переноски. Он тут же начал плакать. Она переменила ему памперс и снова завернула в одеяльце, но он не унимался. Его пронзительные крики заполнили крохотную квартиру.

— Пожалуйста. — Лорен принялась его качать. — Я знаю, ты не голодный.

Только когда миссис Мок вернулась с двумя чашками чаю, Лорен поняла, что плачет. Она вытерла слезы и постаралась улыбнуться.

Миссис Мок опустилась в одно из кресел.

— Какой он маленький.

— Ему всего два дня.

— И ты пришла сюда искать ночлег. Ах, Лорен… — Миссис Мок наградила ее сочувствующим взглядом, который был так хорошо знаком Лорен.

Лорен посмотрела на Джонни.

— Все было готово для усыновления, но… я не смогла его отдать.

— Я вижу, как ты любишь его. — Голос миссис Мок смягчился. — А его отец?

— Я тоже его люблю. Вот почему я здесь. — Глаза Лорен наполнились слезами. — Простите. Это гормоны. Я все время плачу.

— Где ты была все это время, Лорен? Я помню женщину, которая за тобой приходила.

— Анджи Малоун. — Ей больно было произносить это имя.

— Я знаю, я просто старая женщина, которая сидит весь день дома и смотрит старые фильмы, но мне показалось, она любит тебя.

— Я разрушила ее любовь. Я обещала ей ребенка, а потом сбежала ночью. Теперь она меня ненавидит.

Миссис Мок откинулась на спинку кресла, сузив глаза и изучающе глядя на Лорен. Наконец она сказала:

— Закрой глаза.

— Но…

— Закрой. И представь свою мать.

Она мысленно увидела ее. Мама, с платиновыми волосами, с когда-то красивым, но теперь огрубевшим лицом, лежит на диване в мини-юбке, с сигаретой в руках.

— Представила.

— Вот что бывает с женщиной, когда она убегает.

Лорен открыла глаза и посмотрела на миссис Мок.

— Я видела, как ты выбивалась из сил, чтобы не упустить свой шанс в жизни. Ты носила домой рюкзаки, набитые книгами, работала на двух работах и поступила в Феркрест. Ты платила за квартиру, когда твоя непутевая мать спускала все в баре. Я возлагала на тебя надежды, Лорен. Ты знаешь, какая это здесь редкость?

Лорен снова закрыла глаза, на этот раз представив Анджи. Она стояла на крыльце, глядя на океан, темные волосы развевались на ветру.

— Тебе есть куда пойти? — спросила миссис Мок.

— Я боюсь.

— Лорен, поверь мне. Я знаю, куда ведет дорога, в начале которой лежит страх. Ты тоже это знаешь.

— А вдруг она не сможет меня простить?

— Иди. Ты же умная девочка. А вдруг сможет?


— Ты же журналист, черт побери. Найди ее.

— Анджи, я даже не знаю, с чего начать. Парень на автобусной станции не помнит, чтобы продавал ей билет. В ее старой квартире живут другие люди. Домовладелец тут же повесил трубку, когда я спросил о Лорен. В приемной комиссии Университета Южной Калифорнии сказали, что она отказалась от стипендии. Ума не приложу, куда она делась.

Анджи нажала кнопку кухонного комбайна. Блендер взвыл. Ее сестры уверяли, что готовка успокаивает. Это был третий черничный пирог. Еще немного такой терапии, и она взвоет.

Конлан подошел к ней и поцеловал в шею.

Анджи вздохнула:

— Мне страшно думать о том, что она одна. Она еще ребенок и нуждается в заботе.

— Теперь она мать. От детской роли придется отказаться.

Анджи повернулась и положила руки ему на грудь. Его сердце спокойно и ровно билось под ее ладонью. Он поцеловал ее.

— Лорен знает, что ты ее любишь. Она вернется.

— Нет, — возразила Анджи. — Она думает, что я никогда не прощу ее. Мать не научила ее нескольким важным вещам. Лорен не знает, как прочна бывает любовь, она знает только, что ее легко потерять.

— Знаешь, что меня удивляет? Ты ни разу не упомянула о ребенке.

— Жаль, я не сказала ей, что в глубине души догадывалась о том, что она не сможет его бросить. Быть может, тогда она не убежала бы ночью.

— Ты сказала ей самое главное. Когда она родила, ты сказала, что любишь ее и гордишься ею. Когда Лорен перестанет ненавидеть себя за то, что ей пришлось сделать, она вспомнит твои слова. И вернется. Быть может, мать не научила ее тому, что такое любовь, но ты научила.