Вошла медсестра.

— Здравствуйте, меня зовут Марта. — Она потрепала Лорен по руке. — Через несколько минут все кончится.

Кончится. Несколько минут. Никакого ребенка. Процедура.

И она поняла.

— Я не смогу это сделать, — сказала Лорен, чувствуя, как по щекам бегут слезы. — Я не смогу с этим жить.


Спустя несколько часов Лорен сидела рядом с Дэвидом на кремовом диване. Она держалась за его руку так крепко, что пальцы онемели. Она никак не могла перестать плакать.

— Я думаю, мы поженимся, — сказал он подавленно.

Она повернулась к нему и сжала его в объятиях. Он так старался быть взрослым, но глаза его расширились от страха.

— То, что я беременна, не значит…

Дэвид освободился из ее рук:

— Мама?!

В дверях с коробкой пиццы стояла миссис Хейнс.

— Твой отец думает, что вы могли проголодаться, — сказала она печально, глядя на Дэвида. И заплакала.


Весь этот день Лорен думала, что ничего хуже с ней быть не может. Но вечером, сидя в гостиной, она поняла, что ошибалась. Видеть плачущую миссис Хейнс было невыносимо.

Получалось, будто во всем виновата она одна.

Она знала, что это не так. Они оба зачали этого ребенка.

— У меня есть связи в Лос-Анджелесе и в Сан-Франциско, — сказал мистер Хейнс, проводя рукой по сбившейся прическе. — Превосходные доктора. И умеют молчать.

— Она пыталась, — ответил Дэвид, — в Ванкувере.

— Мы католики, — сказала миссис Хейнс, глядя на Лорен.

Лорен была благодарна и за это.

— Да, — отозвалась она, — и… не только это.

— Я просил Лорен выйти за меня замуж, — сказал Дэвид.

Лорен видела, как он изо всех сил старается быть сильным, и любила его за это. Но она видела также, что он близок к срыву, и ненавидела за это себя. Он сейчас представлял себе все — одно за другим, — от чего ему придется отказаться.

— Вы слишком молоды, чтобы жениться. Скажи им, Анита.

— Мы слишком молоды и чтобы иметь ребенка, — произнес Дэвид. После его слов все снова замолчали.

— Существует такая вещь, как усыновление.

Дэвид поднял голову:

— Действительно, Лорен. Есть люди, которые полюбят этого ребенка.

Надежда, появившаяся в его голосе, добила ее. Глаза наполнились слезами. Она хотела сказать, что сама могла бы полюбить этого ребенка. Своего ребенка. Их ребенка.

— Я позвоню Биллу Толботу, — сказал мистер Хейнс. — Он свяжет меня, с кем нужно. Мы подберем подходящую пару.

Лорен нахмурилась. Он вел себя так, словно решение уже было принято.

Дэвид повернулся к ней. Взял ее руку, крепко сжал.

— Пойдем, Лорен, — наконец сказала миссис Хейнс, вставая.

— Я отвезу ее домой, мам.

— Я отвезу. — Несмотря на слезы, голос миссис Хейнс звучал так решительно, что возражать не приходило в голову.

— Тогда мы поедем все вместе, — отозвался Дэвид, не выпуская руки Лорен.

Они прошли за миссис Хейнс в гараж, где дожидался «кадиллак-эскалада», свидетель их преступления.

Дэвид открыл переднюю дверь. Лорен со вздохом скользнула на сиденье.

— Вы можете высадить меня у супермаркета «Сэйфуэй», — сказала она.

— Да нет, — сдвинув брови, возразила миссис Хейнс.

Дэвид с заднего сиденья указывал дорогу.

Они подъехали к обшарпанному зданию. Дэвид вышел и обошел машину, чтобы выпустить Лорен.

Миссис Хейнс закрыла за ним дверь, затем повернулась к Лорен:

— Ты здесь живешь?

Удивительно, но лицо миссис Хейнс, казалось, смягчилось.

— Дэвид — единственный ребенок, которого я сумела родить, — сказала миссис Хейнс. — Может быть, я любила его слишком сильно. Все, чего я хотела, — это чтобы у него был выбор, которого не было у меня. Если вы поженитесь и оставите ребенка… — Ее голос прервался. — Жить с ребенком без денег и без образования тяжело. Я знаю, как сильно ты любишь Дэвида. И он любит тебя. Настолько, что готов отказаться от своего будущего. Думаю, я могу гордиться им.

Дэвид постучал в стекло:

— Открой дверь, мам.

Лорен услышала то, чего не сказала миссис Хейнс. «Если ты на самом деле любишь Дэвида, не дай ему разрушить свою жизнь». Лорен и сама так думала. Если ради любви к ней он готов от всего отказаться, разве она не должна ради любви к нему не дать ему это сделать?

— Если тебе нужно будет поговорить о чем угодно, всегда, в любое время, приходи ко мне, — сказала миссис Хейнс.

Это предложение удивило Лорен.

— Спасибо.

— Скажи маме, что я позвоню ей завтра.

— Хорошо. — Лорен не хотелось думать об этом разговоре. Она вышла из машины.


Лорен застала мать в гостиной, та сидела на диване и курила. Вид у нее был утомленный.

— Я собиралась поехать с тобой сегодня. — Мать сделала глубокую затяжку. — Побежала к Недди, а «Тайдс» был открыт… — Она посмотрела на Лорен. — Тебе не дать аспирина? Сейчас я…

— Со мной все в порядке.

— Мне очень жаль, Лорен, — сказала мать тихо.

На этот раз Лорен услышала искреннее сожаление в голосе матери.

— Все хорошо. — Она нагнулась и принялась подбирать с пола коробки из-под пиццы и сигаретные пачки. — Похоже, вы с Джейком веселились всю ночь.

Подняв голову, она увидела, что мать плачет. Лорен подошла к ней, встала на колени рядом с диваном.

— Со мной все хорошо, мам. Не плачь.

— Он хочет бросить меня. Вся моя жизнь ничего не стоит.

Это оказалось больнее, чем пощечина. Даже сейчас ее мать думала лишь о себе. Лорен с трудом проглотила вставший в горле комок, отодвинулась от матери и снова принялась за уборку.

— Я не сделала этого, — сказала она.

Мать подняла голову:

— Что? Скажи, что ты пошутила.

— Я не шучу.

На мгновение она ощутила резкую боль в сердце. Хотя она знала, что это невозможно, что это безумие, ей так хотелось, чтобы мать обняла ее, прижала к себе, чего та никогда не делала, и сказала: «Все хорошо, детка».

— Я не смогла. Это я должна расплачиваться за свою ошибку, а не… — Она взглянула на свой живот.

— Ребенок, — холодным тоном произнесла мать. — Ты даже не можешь произнести это слово.

Лорен прикусила губу:

— Я боюсь, мама. Я думала…

— Ты и должна бояться. Посмотри на меня. Посмотри на все это. — Она встала и жестом обвела комнату. — Хочешь ли ты такой жизни? Для этого ли ты училась, как ненормальная? — Она схватила Лорен за плечи и затрясла ее. — Ты будешь как я. Ты этого хочешь? Этого?

Лорен высвободилась.

— Нет, — сказала она тихо.

Мать тяжело вздохнула:

— Если ты не смогла сделать аборт, то как, скажи на милость, ты справишься с материнством? Поезжай завтра снова в клинику. Я поеду с тобой.

Казалось, гнев матери погас. Она отвела прядь волос со лба Лорен, заправила за ухо. Никогда еще она не была так нежна с дочерью. Это было еще хуже, чем если бы она кричала.

— Я не могу.

Мать смотрела на нее глазами, полными слез:

— Что еще я могу сказать? Ты приняла решение. Прекрасно. Я сделала все, что могла. — Она нагнулась и схватила свою сумочку. — Мне нужно выпить.

— Не ходи. Пожалуйста.

Мать направилась к двери. На полпути она обернулась.

Лорен не сдвинулась с места, в ее глазах была отчаянная мольба.

— Мне очень жаль. — И она ушла.


На следующее утро Лорен проснулась от звуков музыки, проникавших сквозь стену. Диск Брюса Спрингстина.

Она медленно поднялась, протирая опухшие глаза.

Очевидно, вечеринка затянулась до утра. Неудивительно, подумала Лорен. Когда узнаешь, что твоя семнадцатилетняя дочь забеременела, только и остается, что устраивать вечеринки.

Лорен, вздохнув, поплелась в ванную и долго стояла под горячим душем. Убрав постель, она надела школьную форму и пошла по коридору.

В гостиной она остановилась. Что-то было не так.

Пепельницы на кофейном столике были пусты. Никаких недопитых стаканов на кухонном столе. Со спинки дивана исчез старый лиловый вязаный плед.

Ушла. Вот так. Даже мать не смогла…

Она услышала звук мотора за окном, хриплый рев «харлей-дэвидсона», который ни с чем не спутаешь.

Лорен подбежала к окну и отдернула штору.

На улице, внизу, мать сидела позади Джейка на мотоцикле. Она смотрела вверх, на Лорен.

Лорен коснулась пальцами стекла:

— Не надо…

Медленно, словно это движение причиняло ей боль, мать помахала на прощание. Мотоцикл с ревом понесся по улице, завернул за угол и исчез из виду.

А Брюс продолжал петь: «Детка, мы рождены, чтобы бежать».


Анджи в третий раз набрала домашний номер Лорен.

Мама вышла из кухни.

— Никто не подходит?

— Да. Пропускать работу не в ее привычках. Я беспокоюсь.

— С девочками ее возраста иногда… Я уверена, ничего не случилось.

— Может быть, заехать к ней?

— Босс не должен появляться сразу же. Она пропустила работу. Ну и что? Придет завтра. — Мама подошла к ней. — Почему бы тебе не поехать со мной? У нас есть вино.

— Давай в другой раз, мама. Я хочу съездить за елкой. Правда, я собиралась уйти пораньше, если ты не против.

— Папа… был бы счастлив видеть, что в коттедже снова готовятся к празднику.

Анджи услышала, как прервался голос матери, и поняла, в чем дело. В первый раз мама будет встречать Рождество без папы. Она обняла мать за талию, притянула ее к себе.

— Спасибо, — шепнула она.

Минуту они постояли обнявшись. Наконец Анджи попрощалась, схватила пальто и ушла из ресторана.

В этот холодный хмурый вечер на городской площади кипела жизнь. Десятки усталых туристов глазели на бесчисленное множество украсивших город белых огоньков. Торжественное зажигание елки было намечено на следующую субботу. Местные газеты сетовали, что город превратился в Диснейленд. Ресторан, очевидно, всю неделю будет забит посетителями.