— Я тебя отпущу, — прозвучало, как раскат грома в тёплый погожий день. Я непонимающе уставилась на него. — Не сейчас и даже не завтра, но ты покинешь мой дом, Соня, уйдёшь к своей подруге, будешь жить в своём доме. Эта перестрелка… в общем мой друг нашёл кое-что на Влада. Это мы и используем. Не знаю, что из этого получится, но я тебя отпущу, как только пойму, что ему не до тебя.

— А мы… ты… обучение, — невнятно пробормотала я, всё ещё не веря, что действительно смогу уйти отсюда.

— Не будет больше никакого обучения. Я тебя не трону.

— Правда?

— Да, девочка Соня. И да. Помнишь, я обещал тебе сюрприз?

— Д-д-а-а.

— Этот сюрприз уже несколько часов ждёт, пока ты придёшь в себя. Входи, — крикнул он.

Я перевела взгляд на дверь и увидела… Ольку.

— Сонька, — заорала она, набрасываясь на меня с объятьями, — я так переживала, — уже со слезами проговорила она.

Я стояла, опешив. Оля здесь? Но зачем? Уставилась в немом вопросе на Матвея.

— Она здесь в качестве гостьи и уедет, когда пожелает, — пояснил он, направившись к двери.

Я так и стояла с открытым ртом, пока подруга не вывела меня из мыслей.

— Что произошло? Как ты тут оказалась и кто он? — Олька ткнула в дверь, за которой только что скрылся Матвей.

Я перевела взгляд на подругу и вздохнула. Что ей рассказывать? Говорить о похищении? Рассказывать о насилии? Вряд ли я смогу говорить об этом в ближайшем времени. Придумывать легенду? Какую?

— Эй, Соня, — Оля дёрнула меня за плечо, — перестань придумывать всякую чепуху и говори правду.

Да, от неё практически невозможно что-то скрыть. Она читала меня, как открытую книгу, понимала мои эмоции без слов.


— Оля, — я крепко прижалась к ней, — я не могу всего рассказать. Мне не запретили, нет, но… не могу. Мне сложно и… меня похитили после того, как ты уехала. Чем-то укололи. Я попала в рабство, если так можно назвать, но сейчас… этот мужчина… его зовут Матвей и он… забрал меня. В общем, всё будет хорошо, и вскоре я вернусь, не знаю когда, но вернусь, — выпалила я.

Как не странно, подруга молчала. Видимо, пыталась переварить информацию. Честно? Мне бы и самой её переварить. Слишком много всего за день. Когда очнулась, думала, что проспала как минимум несколько суток, а оказалось — не более пары часов.

— Я не понимаю, — наконец Оля нарушила молчание. — Ты говоришь, что он тебя якобы спас, да? — я утвердительно кивнула. — Тогда почему не отпускает?

— Это не так просто, Оль. Тот, у кого я была изначально… скажем так… не слишком в курсе, и он придёт в ярость, если узнает, что я дома. Вряд ли он оставит меня живой, если я попаду домой, а тут… тут я как бы на перевоспитании.

— На чём? — с ноткой ярости сказал Оля.

— На перевоспитании. Тот человек, который похитил меня, он… хотел рабыню, а я была непокорной, и он отдал меня сюда на… перевоспитание.

— Этот… — она снова ткнула пальцем в дверь, — тебя обижает?

— Нет, Оля. Он пообещал мне помочь.

— Я ничего не понимаю.

— Давай не будем об этом. Просто воспринимай это как мой отпуск. Кстати, нужно будет, чтобы ты как-то отмазала меня в универе и с Арсеном поговорила.

— Я так переживала, — выпалила подруга. — Ходила в полицию, но там даже заявление не приняли, сказав, что наверняка куда-то с хахалем укатила, натрахаешься и вернёшься. А я же тебя знала, это я могла так, а ты… В общем, я пришла через три дня, заявление со скрипом, но приняли. Искать, скорее всего не стали, — удручённо закончила Оля. — Я так плакала.

— Всё будет хорошо, — заверила я подругу, сама не веря в то, что говорю.

Мы говорили ещё долго, я пыталась до неё донести, что мне тут не так уж и плохо, а она пыталась понять, вру я или говорю правду.

Уже когда стемнело, Оля засобиралась домой. Матвей сказал, что её отвезут. Подруга отнекивалась, но всё-таки согласилась, правда, не без моего участия. Я сказала, что так будет лучше, и она точно доедет в целости и сохранности.

Когда за ней закрылась дверь, я повернулась к Матвею.

— Спасибо, — слова благодарности сами слетели с губ.

Я сделала шаг к нему, чтобы обнять, но вовремя остановилась. Это ни к чему. Благодарности будет достаточно.

— Не за что, — сухо ответил он. — Впредь я не буду закрывать дверь твоей комнаты. Теперь ты здесь гостья, но я прошу тебя не делать глупостей. Если бы мог — отпустил бы тебя уже сейчас, но там моя мать, да и Влад точно не обрадуется. Как только мы насолим ему, найдём маму, ему будет не до тебя.

— А что будет потом, Матвей? Когда он решит проблемы, ведь он может попытаться снова… найти меня.

— Идём, поговорим в кабинете.

Я поднималась за ним по лестнице, понимая, что сейчас решится моя судьба. Я не была настолько глупой, чтобы не понимать, что Влад попытается меня найти. Наверняка, после того, как решит проблемы, обратиться к Матвею. Что будет с ним? Он ведь явно многого не договаривает.

— Соня, после того, как всё закончится, тебе лучше уехать.

Я это знала, понимала, что мне вряд ли стоит оставаться в этом городе. Я не хотела уезжать, но и жить там, где меня в любой момент могут похитить, чтобы ублажать других… но где гарантия, что меня не похитят и там, куда я уеду?

— Куда? Думаешь, в другом городе нет такого же Влада или… — я прикусила язык.

— Меня, да? — заметила, как он слегка напрягся, — ты хотела сказать такого же, как ты, верно?

— Матвей, я не…

— Перестань, я знаю и ты права. В другом городе тоже будут такие, как я и Влад. Они везде есть, даже за пределами этой страны.


— Тогда какой смысл мне уезжать?

— Там не будет Влада, а другие… возможно, ты им не понадобишься.

— Возможно…

— Соня. Я могу предложить тебе остаться здесь, выйти за меня замуж, нарожать детей, но ты ведь откажешься, верно?

Я молча смотрела на него, пытаясь найти нотки иронии в его голосе. Он стебётся? Похоже, что серьёзно.

— Я пошутил, — Матвей улыбнулся, а я, кажется, выдохнула. — Вот, — он протянул мне блистер с таблетками.

— Что это?

— Отсутствие последствий в виде беременности. Выпьешь вечером и завтра утром.

— Хорошо, — машинально ответила я.

— Соня. Я понимаю, что ехать тебе некуда, да и не за что, поэтому… Я помогу тебе, куплю небольшую квартиру и устрою на работу в том городе, куда ты пожелаешь уехать, хорошо?

— Мне ничего не нужно, — уверенно ответила я.

— Это глупо, Соня. В другом городе, без денег, без полученного образования тебе будет сложно. Для меня это мелочи.

— Я не хочу брать у тебя деньги.

— Хорошо, — он улыбнулся. — Тогда ты останешься здесь до тех пор, пока не согласишься.

— Я согласна. Я могу идти в свою комнату?

— Иди.

Покинув кабинет Матвея, я поняла, что выбора у меня не было. Хочет купить квартиру и дать денег? Что ж… пусть. Я понимала, что таким образом он хочет просто успокоить свою совесть. Ну и пусть успокаивает. Помочь ему в этом? Что ж, мне будет лучше.

Правда, в глубине души скреблись кошки. Я не хотела брать никаких денег, мне не нужна компенсация, я хотела свободы. Это с одной стороны, а с другой. У меня действительно не было ничего, ни денег, ни образования. С такой, как я, можно делать всё, что угодно. Где гарантия, что в поисках работы я не наткнусь на второго Влада, желающего молодого тела?

Глава 12

Как только за Соней закрылась дверь, Матвей подошёл к бару, откупорил бутылку виски и плеснул себе полстакана. Сделал несколько глотков, и янтарная жидкость тут же обожгла его горло. То, что нужно, чтобы отвлечься.

Он не шутил. Действительно предложил ей замужество, но увидев, как она изгибает бровь, как меняется в лице, смотрит так, будто он ей не замуж предложил, а опуститься на колени и сделать минет. Хотя нет. Даже тогда она не смотрела с такой брезгливостью и отвращением.

Взглянув в эти глаза, полные отчаяния, понял, что не будет она с ним. Не примет эту жизнь, нервотрёпку постоянную и бизнес, требующий регулярного контроля, проявления твёрдости характера и жестокости. Она не такая. Соня из тех, кто будет жить, как все. Получать зарплату, рожать детей и не отчаиваться, если денег не хватит.

Матвей так жил. С него достаточно. Он видел и нищету, и недоедание и снисходительное, а местами и брезгливое отношение сверстников. Он не хотел, чтобы его дети испытывали что-то подобное. Увы, они живут не в цивилизованном мире, где на материальное неравенство не смотрят, где не гнобят за старые джинсы и потёртые штаны.

Дети во всём подражают поведение родителей. У такого, как Влад, не может вырасти добрый, нежный и воспитанный интеллигент, относящийся к своим одноклассникам с уважением. Матвей вспомнил, каким его растила мама: добрым, милым мальчиком, не обижающим девочек и не лезущим в драку просто так. До пятнадцати он и был таким. Не обращал внимания на обиды, не смотрел на то, что у других есть дорогая одежда, импортные игрушки.

Он учился в школе двадцать пять лет назад, но отчётливо понимал, что сейчас ещё хуже. Дети регулярно поддаются издевательствам и насмешкам и часто не только потому, что у них нет дорогих вещей. Определённо он не хотел такой жизни своему ребёнку, если он у него, конечно, будет.

Как не хотел бы, чтобы его дочь или сын издевались над беспомощными и бедными. Если быть совсем честным, то он вообще не желал детей. Какие дети, если даже секс у него сквозь зубы?

Так было до тех пор, пока он не привёз её. Тихую, мирную девушку, которой не повезло оказаться не в том месте и не в то время. Стройную, даже худенькую тростинку с огненно рыжими волосами и зелёными, почти прозрачными глазами.