Уже вечерело, когда Агата, выходившая на палубу подышать свежим воздухом, вернулась с пузатой бутылкой в руках и наполнила стакан.

– Этот доктор, наверное, не такой плохой, как считает госпожа, – сказала она радостно, – я только что встретила его, и он дал мне это, сказав, что от него госпоже сразу станет лучше.

– Но он же не знает, что со мною! – усталым голосом сказала Марианна. – Как он может мне помочь?

– Он-то не знает, но уверен, что это поможет от морской болезни и боли в желудке. Неизвестно, конечно, но вдруг это хорошее лекарство, от которого госпоже будет хорошо? Она должна попробовать!

Марианна мгновение колебалась, затем с трудом приподнялась на подушках и протянула руку.

– Ладно, давай, – вздохнула она. – Возможно, ты права! К тому же я чувствую себя так плохо, что с удовольствием выпила бы и отраву самих Борджа! Все, что угодно, лишь бы это кончилось!

Агата устроила поудобней свою хозяйку, положила на ее влажный лоб смоченную в одеколоне салфетку и поднесла к губам стакан.

Марианна осторожно начала пить, почти уверенная, что микстура и пяти минут не задержится в ее желудке. Однако она выпила до последней капли содержимое стакана и удивилась, что не ощущает никакого отвращения.

Жидкость, чуть горьковатая и слегка подслащенная, была неопределенного вкуса, но не противная. В ней содержался спирт, который немного разогрел ее и оживил. Мало-помалу спазматическая тошнота, которая выворачивала ее вот уже два дня, ослабела и затем полностью исчезла, оставив только ощущение бессилия и непреодолимое желание спать.

Веки Марианны налились свинцовой тяжестью, но прежде чем их закрыть, она послала полную благодарности улыбку Агате, которая сидела у нее в ногах и с беспокойством смотрела на нее.

– Ты оказалась права, Агата! Я чувствую себя лучше и сейчас засну. Ты можешь тоже отдыхать, но сначала поблагодари доктора Лейтона. Я плохо о нем думала, и теперь мне стыдно!

– О, не из-за чего стыдиться, – сказала Агата. – Может, он и хороший доктор, но я никогда не назову его симпатичным. И потом, это же его работа – лечить больных! Тем не менее я пойду к нему. Госпожа может быть спокойна!

Агата нашла Джона Лейтона на полубаке, где он о чем-то шептался с Арройо. Боцман нравился ей не больше доктора, ибо она считала, что у него «дурной глаз». Ей пришлось подождать, пока тот уйдет, чтобы исполнить поручение. Но когда она передала доктору благодарность хозяйки, он непонятно почему начал смеяться.

– Что вы нашли такого забавного в моих словах? – возмутилась задетая девушка. – Госпожа чересчур добра, что велела поблагодарить вас! Вы просто сделали, что полагается по вашему ремеслу!

– Как вы сказали, я занимался своим ремеслом! – откликнулся Лейтон. – И должен только быть довольным удачным исходом…

Громко захохотав, он повернулся спиной к горничной и направился на полуют. Возмущенная Агата вернулась и каюту, чтобы рассказать хозяйке о том, что произошло, но Марианна уже так крепко спала, что девушка не решилась разбудить ее. Она убрала в каюте, проветрила ее, затем, с чувством удовлетворения от исполненного долга, легла спать.

День только начинался, когда под неистовыми ударами затряслись переборки каюты, внезапно разбудив Марианну и также Агату, из предосторожности оставившую свою дверь открытой. Сон юной горничной, обычно такой крепкий, на корабле стал в высшей степени чутким. Она мгновенно вскочила и, возможно, вырванная из кошмара, принялась кричать:

– Что случилось?.. Несчастье?.. Мы идем ко дну?..

– Не думаю, Агата, – спокойно сказала Марианна, приподнявшись на локте. – Просто отчаянно стучат в дверь. Не открывай! Вероятно, это пьяные матросы…

Удары возобновились, и к ним присоединился разъяренный голос Язона:

– Вы откроете или мне придется разбить эту проклятую дверь?..

– Боже мой, госпожа! – простонала Агата. – Это господин Бофор! И он, видать, в сильном гневе… Что он может хотеть?

Действительно, Язон, похоже, был вне себя, и его мощный хриплый голос имел странную окраску, заставившую дрожь ужаса пробежать по спине Марианны.

– Я не знаю, но ему надо открыть, Агата! – сказала она. – Он сделает, как говорит! Не в наших интересах, чтобы он выломал дверь и продолжал этот скандал.

Вся дрожа, Агата накинула поверх рубашки шаль и пошла открывать. Она едва успела прижаться к переборке, чтобы избежать удара створкой в лицо. Как пушечное ядро Язон ворвался в каюту, и при виде его Марианна вскрикнула.

В красном свете восходящего солнца он походил на демона. Волосы в беспорядке, галстук сорван, и рубашка раскрыта до пояса, лицо кирпично-красного цвета и бессмысленные глаза перепившего человека. Его дыхание наполнило тесную каюту перегаром рома, от которого затрепетали ноздри Марианны.

Она так испугалась, что совершенно забыла о своей болезни. Никогда она не видела Язона в таком состоянии: в его глазах горел огонь безумия, и он скрежетал зубами, медленно-медленно приближаясь к ней.

Охваченная ужасом, но готовая на все, чтобы защитить свою хозяйку, Агата хотела броситься между ними. Судорожно сжимавшиеся руки Язона заставили ее подумать, что он хочет задушить Марианну, как, кстати, показалось и молодой женщине.

Но Язон внезапно схватил горничную за плечи и, не обращая внимания на ее протест, буквально вышвырнул из каюты, после чего запер дверь на ключ. Затем он направился к Марианне, которая инстинктивно подалась назад и прижалась к изголовью койки, стремясь слиться с деревом и шелком обивки: в глазах Язона она прочитала свою смерть.

– Ты, Марианна! – проскрипел он сквозь зубы. – Ты беременна?..

Она вскрикнула и машинально отрицательно покачала головой:

– Нет!.. Нет, это неправда…

– Уж будто! Это из-за нее твоя дурнота, обмороки, боли в желудке! Я не знаю, от кого ты понесла! Но я узнаю это… я сейчас узнаю, в какой еще постели ты валялась! Кто был на этот раз, а? Твой корсиканский лейтенант, господин герцог Падуанский, призрачный муж или император? Отвечай!.. Говори!.. Сознавайся!..

Упершись коленом в койку, он схватил Марианну за горло и опрокинул ее навзничь, но руки его еще не сжались.

– Ты сошел с ума!.. – простонала потрясенная молодая женщина. – Кто сказал тебе подобную глупость?..

– Кто? Да Лейтон! Ты почувствовала себя лучше после его микстуры, не так ли? Только ты не знала, что это такое!.. Ее дают беременным негритянкам на невольничьих кораблях, чтобы рвота не вывернула их наизнанку до прибытия, иначе чистый убыток, а пузатая негритянка стоит вдвое дороже!

Затопившая Марианну гадливость заставила на какое-то время забыть страх. Язон говорил нестерпимые вещи и в таких гнусных выражениях! Стремительным движением она освободилась, забилась в угол алькова и закрыла руками шею.

– Корабли работорговцев!.. Не хочешь ли ты сказать, что и сам начал заниматься этой подлой торговлей?

– А почему бы и нет?.. Можно загребать золото лопатой!

– Следовательно?.. Этот запах?..

– Ага, ты заметила его? Он стойкий, верно! Никакое мытье не помогает. Однако я только один раз перевозил черное дерево, и то по просьбе друга! Но вопрос не в том, чем я занимаюсь, а в тебе! И клянусь, что ты сейчас скажешь все!

Снова он бросился на нее, вырвал из ее убежища и попытался схватить за шею, но на этот раз гнев и разочарование пришли на помощь Марианне. Внезапным толчком она сбросила его с койки. Одурманивший его алкоголь помешал ему сохранить равновесие, и он упал на стул, разлетевшийся под ним вдребезги.

Тем временем в дверь снова застучали. Послышался голос Жоливаля. Марианна поняла, что Агата привела помощь.

– Откройте, Бофор! – кричал виконт. – Мне надо поговорить с вами.

Язон тяжело поднялся и подошел к двери, но не открыл ее.

– А мне не о чем говорить с вами, – ухмыльнулся он. – Проваливайте отсюда, пока целы! Это с… госпожой у меня дела.

– Не валяйте дурака, Бофор, и особенно не делайте ничего, о чем потом сами будете жалеть. Пустите меня…

В напряженном голосе Жоливаля звучал не меньший страх, чем охвативший Марианну, но Язон снова рассмеялся каким-то чужим смехом.

– Зачем? Вы хотите объяснить, без сомнения, как случилось, что эта женщина беременна… или же рассказать, как вы играли роль сводника?..

– Вы слишком много выпили и сошли с ума! Немедленно откройте!

– Но я открою, мой дорогой друг… я открою… после того, как выдам вашей милой подружке то, что она заслужила!..

– Она больна, и это же женщина! Вы никогда не были подлецом и, надеюсь, еще не забыли этого?

– Я ничего не забываю!

Внезапно развернувшись, он прыгнул на Марианну, не ожидавшую такой стремительной атаки, и бросил ее на пол. Больше от страха, чем от боли, она отчаянно закричала.

В следующий момент дверь распахнулась под двойным напором. Жоливаль и Гракх влетели в каюту и вырвали Марианну из рук разъяренного Язона, одержимого, похоже, навязчивой идеей задушить ее. В то же время шедшая следом Агата схватила большой кувшин с водой и выплеснула его содержимое в лицо корсару, который, захлебнувшись, затряс головой, как промокший пес. Но постепенно в его мрачном взгляде появилось осмысленное выражение. Немного отрезвев, он отбросил с лица прилипшие черные пряди и полным злобы взглядом обвел всех. С помощью Гракха Агата подняла Марианну и положила на постель. Бросив сострадательный взгляд на неподвижное тело, Аркадиус повернулся к Язону и печально покачал головой перед его искаженными чертами, выражавшими скорее страдание, чем гнев.

– Я пытался заставить ее сказать вам правду, – начал он спокойно, – но она не осмелилась. Она боялась… ужасно боялась, как вы это воспримете!

– В самом деле?

– Судя по тому, что сейчас происходит, она недаром опасалась! Тем не менее, Бофор, даю вам слово дворянина, что она не несет никакой ответственности за то, что с нею произошло! Она была подло изнасилована! Вы разрешите рассказать эту ужасную историю?