– Даже до того ясно, – загремел Бениелли, терпению которого пришел конец, – что если вас не арестовать за похищение или подстрекательство к мятежу, то остается только один выход…

И он обнажил свою саблю. Марианна сейчас же бросилась между двумя мужчинами, которые угрожающе сблизились.

– Господа, прошу вас! Надеюсь, вы, по меньшей мере, согласитесь с моим правом высказать свое мнение по этому делу? Лейтенант Бениелли, будьте любезны уйти на некоторое время. Я хочу побеседовать с господином Бофором с глазу на глаз, и ваше присутствие ничем не поможет!

Вопреки ее опасениям, офицер, не говоря ни слова, немедленно выразил согласие щелканьем каблуков и коротким кивком.

– Идите же, – сказал Жоливаль, дружески увлекая его к двери, – мы сейчас попробуем граппу синьора Даль Ниелья, чтобы время не тянулось для вас долго! Перед дорогой нет ничего лучше доброго стакана! «Посошок», так сказать!

Снова оставшись вдвоем, Марианна и Язон с оттенком удивления смотрели друг на друга: она – из-за упрямой складки между черными бровями ее друга; он – потому что во второй раз встретил под нежной прелестью и обманчивой хрупкостью сопротивление. Он ощущал в ней что-то необычное и, чтобы попытаться докопаться до него, сделал усилие, укрощая свое плохое настроение.

– Почему ты хочешь, чтобы мы разговаривали с глазу на глаз? – спросил он мягко. – Ты надеешься уговорить меня совершить это дурацкое путешествие к туркам? В таком случае не рассчитывай на это: я приехал сюда не для того, чтобы потворствовать капризам Наполеона!..

– Ты приехал, чтобы встретиться со мной, не так ли? И чтобы мы вместе начали счастливую жизнь? Так какая разница, где мы ее начнем? И почему отказываться отвезти меня туда, раз я этого хочу и это может иметь большое значение для Империи? Я не задержусь там долго, и затем я буду свободна и смогу следовать за тобой, куда ты захочешь.

– Свободна? Что ты имеешь в виду? Что ты окончательно порвала со своим мужем, ты убедила его согласиться на развод?

– Ни то, ни другое, но тем не менее я свободна, потому что Император дает такую возможность. Он поставил непременным условием свою помощь в исполнении порученной мне миссии, и я уверена, что после ее завершения никто и ничто не помешает нашему счастью. Такова воля Императора.

– Император, Император! Всегда Император! Ты говоришь о нем все еще с таким воодушевлением, как во времена, когда ты была его любовницей! Ты забыла, что я не нанимался к нему? Я могу представить себе, что ты немного тоскуешь об императорской комнате, о дворцах и твоей роскошной жизни! Воспоминания, которые я сохранил о Форсе, Бисетре и брестской каторге, гораздо менее упоительные, поверь мне!

– Ты несправедлив! Ты прекрасно знаешь, что между Императором и мною уже давно ничего не было и что он сам постарался спасти тебя, рискуя нарушить сложное дипломатическое равновесие.

– Я помню об этом, но я не чувствую себя обязанным еще в чем-то Наполеону. Я подданный нейтральной страны и не собираюсь вмешиваться в его политику. Достаточно уже того, что моя страна рискует нарушить мир, отказываясь стать на сторону Англии…

Внезапно он обнял ее и нежно прижал ее висок к своей щеке.

– Марианна, Марианна! Забудь все это, все, что не касается нас! Забудь Наполеона, забудь, что есть в мире человек, имя которого ты носишь, забудь, как я сам уже забыл, что Пилар живет в Испании, где она решила остаться, ибо она считает, что я еще на каторге, и, безусловно, надеется, что я умру там! Есть мы двое, только мы, никого больше… и море, здесь, совсем близко… у наших ног! Если ты хочешь, оно унесет нас завтра! Я увезу тебя в Каролину, отстрою для тебя сгоревший родительский дом в Оулд Крик Таун… Для всех ты будешь моей женой…

Опьяненный гибкостью прижавшегося к нему тела и исходящим от него ароматом, он снова осыпал ее поцелуями, заставившими ее задрожать. Взволнованная Марианна не находила больше сил для борьбы. Она вспомнила минуты ослепительного счастья в тюрьме, минуты, которые так просто восстановить. Язон был для нее всем, плотью от ее плоти, человеком, выбранным ею среди всех и которого никто другой не мог заменить… Зачем же отказываться от того, что он предлагает? Почему бы не уехать завтра в его страну свободы? Ведь после смерти мужа она абсолютно свободна, хотя Язон и не знает об этом.

Через час она будет на борту «Волшебницы». Так просто сказать Бениелли, что она отправилась в Турцию, в то время как они поплывут к свободной Америке, и в объятиях Язона Марианна переживет первую ночь любви, убаюканная волнами, окончательно задернув занавес за своей прошлой жизнью. Она может восстановить свою собственную историю из Селтон-Холла, когда Язон в первый раз умолял ее последовать за ним, и скоро она забудет все остальное: страх, побеги, Фуше, Талейрана, Наполеона, Францию и виллу с бьющими фонтанами, где бродят белые павлины, но где никогда не прозвучит эхо от стука копыт всадника-призрака в белой маске…

Однако снова, как и недавно, взбунтовалась ее совесть, проявившая себя такой щепетильной, что она и не подозревала. Что будет, если во время долгого плавания в Америку она обнаружит, что беременна от другого? Как тогда избавиться от этого в той стране, где она ни минуты не сможет избежать проницательного взгляда Язона, если она решила не обманывать его? Учитывая даже, что он ни о чем не догадается за дорогу, по меньшей мере в два раза более долгую, чем в Константинополь!..

И затем в глубине сознания ей еще слышался серьезный голос Арриги:

«Вы одна сможете убедить султаншу продолжать войну с Россией, вы одна сможете усмирить ее гнев против Императора, ибо, как и она, вы кузина Жозефины!.. Вас она послушается…»

Могла ли она действительно не оправдать доверие человека, которого прежде любила и который искренне пытался сделать се счастливой? Наполеон рассчитывал на нее. Могла ли она, в самом деле, отказать в последней услуге, такой важной для него и для Франции? Время любви еще не пришло. Время мужества еще не кончилось. Она осторожно освободилась от его объятий.

– Нет, – прошептала она. – Это невозможно! Мне надо ехать туда. Я дала слово!

Он недоверчиво посмотрел на нее, словно она вдруг на его глазах приняла другой облик. Его темно-синие глаза как бы ушли вглубь, под черные брови, и Марианна в отчаянии прочла в них глубокое разочарование.

– Ты хочешь сказать, что отказываешься следовать за мной?

– Нет, любовь моя, я не отказываюсь. Наоборот, я прошу тебя следовать за мною еще немного, всего несколько недель! Простая задержка, понимаешь? Затем я буду твоей, душой и телом, и последую за тобой, куда ты захочешь, хоть на край света, и буду жить точно так, как ты пожелаешь! Но необходимо, чтобы я выполнила свою миссию: это очень важно для Франции!

– Франция, – с горечью сказал он. – Удобное прикрытие! Словно для тебя само слово «Франция» не значит «Наполеон»!

Задетая ревностью, всегда ощущавшейся в нем, хотя и скрытой, Марианна печально вздохнула, а блеск ее повлажневших зеленых глаз померк.

– Почему ты не можешь понять меня, Язон? Хочешь ты или нет, я люблю свою страну, эту страну, которую я едва знала и с восхищением открыла для себя. Это прекрасная страна, Язон, благородная и великая держава! И тем не менее я покину ее без угрызения совести и без сожаления, когда придет час уехать с тобой.

– Ибо этот час еще не пришел?

– Да… может быть, если ты согласишься отвезти меня туда, чтобы встретиться с удивительной султаншей, родившейся так близко от твоего дома!

– И ты говоришь, что любишь меня?..

– Я люблю тебя больше всего в мире, потому что для меня ты не только мир, но и жизнь, радость, счастье. И потому что я так люблю тебя, я не хочу убежать тайком, как воровка, я хочу остаться достойной тебя.

– Все это только слова! – раздраженно передернув плечами, отпарировал Язон. – Истина заключается в том, что ты не можешь решиться одним ударом безвозвратно оставить блестящую жизнь, которую ты вела в кругу Наполеона! Ты прекрасна, молода, богата, ты… светлейшее сиятельство – титул глупый, но внушительный! – и теперь тебе доверили поручение к самой королеве! Что я могу предложить тебе взамен? Жизнь относительно скромную, кроме того, в известном смысле беспорядочную… поскольку мы оба несвободны от брачных уз! Я понимаю, что ты колеблешься и просишь отсрочки!

Она с грустью посмотрела на него.

– Как ты несправедлив! Ты, очевидно, уже забыл, что, если бы не Видок, я оставила бы все это без малейшего сожаления! И эта миссия, поверь мне, вовсе не предлог и не отговорка, это необходимость! Почему ты отказываешь мне?

– Потому что это Наполеон посылает тебя, понимаешь? О, я знаю, он дал мне ангела-хранителя. Но если бы меня до смерти забили палками надсмотрщики или я умер бы от ран, ты думаешь, он очень горевал бы? Он выразил бы сожаление… учтивое! И перешел бы к другому делу! Нет, Марианна, у меня нет никаких оснований служить твоему Императору. Более того, если я соглашусь, я сам себе покажусь смешным. Что касается тебя, знай, что, если у тебя не хватит мужества сказать окончательное «нет» всему, что было твоей жизнью до сих пор, завтра ты уже не сможешь это сделать. И для выполнения своей миссии ты найдешь другого… или тебе найдут другого! Я охотно признаю, что такая неотразимая женщина, как ты, рассчитывает игру на много ходов вперед.

– Клянусь тебе, что нет! Я сразу же уеду с тобой!

– Как же тебе верить? Там, в Бретани, ты только и мечтала убежать от этого человека, которому теперь любой ценой хочешь служить! Такая ли ты сейчас, какой была в ту ночь? Женщина, которую я покинул, готова была на любое безумство ради меня… та, которая мне вновь встретилась, беспокоится о респектабельности и опасается появления горничной, когда я ее целую!.. Знаешь, такие вещи поражают!

Марианна потеряла самообладание.

– Чего ты добиваешься? Я клянусь, что люблю тебя, люблю только тебя, но отвезти меня в Турцию необходимо!