— Я вот о чем думаю, — перебила она его заманчиво-художественную речь о сервировке и скидках. — Знаете ли Вы, какие желания вызываете у девушек?

— Знаю, — кинул Макс на клиентку равнодушный взгляд. — В основном это желание убить меня.

— О! Это еще достойнее, чем я предполагала! — рассмеялась та кокетливо. Истинная женщина: утонченная, манерная. Так изящно изгибает пальчики, проводя ими по вырезу кофточки. — Вы не хотели бы встретиться со мной в нерабочее время?

— Я не хотел бы, — покачал Максим головой.

Нет, ну почему равнодушный мужчина привлекает женщин гораздо больше, чем заинтересованный?!

— Знаете, чего я хочу? — уточнил Макс, внимательно и вежливо обратившись к клиентке. — Я хочу хоть немного побыть со своим ребенком, а не тратить время на неуместные в деловых отношениях вопросы. Я сейчас на работе, и, к моей радости, флирт в мои обязанности не входит. Вот Вам меню, Вы можете подумать в спокойной обстановке, — и намекнул: — не отвлекаясь. Скидка десять процентов, только для Вас.

Поднялся из-за стола и отошел к бару. Надоели эти женщины! Надоели!!! Может быть, это недипломатичное и коммерчески неправильное поведение, и вообще, напоминает измену самому себе, но если эта фифа скажет еще хоть слово — Макс скажет ей еще больше и с легкостью простится с этой клиенткой навсегда. А заодно и с ее друзьями. И с процентом своей зарплаты.

Женщина изучала меню, все же поглядывая на Макса через плечо, только теперь уже взгляд ее был скорее уважительный, а не кокетливый. Потом, прихватив толстую кожаную папку меню, отправилась за администратором к барной стойке.

— Максим, не сердитесь. Я выбрала. Вот, посмотрите, это, это, это…

Пока Максим записывал заказ себе в блокнот, дамочка не сводила с него глаз, а потом предположила:

— Вам, наверно, надоели девушки, желающие с Вами познакомиться…

— Вы правы, — улыбнулся мужчина доброжелательно. Что ж, если она это сама понимает, значит, она больше не враг. — Странный у Вас выбор, мясо с мясом… Если б Вы меня слушали…

— Я слушаю, Максим, слушаю!

— А вот это блюдо на основе британского стилтона, под него отлично идет портвейн…

— Хорошо, давайте портвейн.

* * *

Эта осень была ужасной. Шли дожди, причем живописный ливень рухнул на землю лишь однажды, а в остальные дни шелестели противные мокрые дождики, заползая в черные лакированные туфли Максима, едва он успевал поставить ногу из машины на улицу.

Девочка Саша учится уже в одиннадцатом, прошло лето, но Максим Викторович не забыл договора, заключенного между ними, и снова каждый урок задавал ей по одному вопросу из всего пройденного до этих пор курса физики. Саша молодец: хотя она ни разу не ответила на пятерку, но пятерки получала всегда, ведь Максим Викторович обещал прибавлять балл к реальной оценке. Больше всего Саша спотыкалась на материалах девятого класса, и больше всего радовалась вопросам из курса седьмого. Похоже, она уже устала от этого эксперимента над ней, но была просто умницей.

До сегодняшнего дня.

— Что такое электромагнитные колебания? — был сегодняшний вопрос Максима Викторовича.

— Не знаю, — спокойно ответила девушка, стоя возле своей парты и невозмутимо глядя в лицо учителю.

Максим был немного удивлен, но решил пока пойти навстречу школьнице, задал ей другой вопрос, но тоже по электродинамике:

— Сила Ампера?

— Не знаю.

Это «незнание» насторожило Максима.

— Тогда назови мне формулу силы тяжести, — попросил учитель, помня, как на прошлом уроке Саша радовалась этому легкому вопросу.

— Не знаю, — повторила она.

— Позавчера знала.

— А сегодня не знаю!

— А что такое линза?

— Не знаю! — твердо повторила Саша. — Ставьте двойку!

— А медаль? — робко поинтересовался Максим Викторович.

— Мне не нужна медаль такой ценой! — вдруг завопила Саша. — Ставьте двойку!

Она плюхнулась на стул и, рухнув локтями на парту, громко разрыдалась, спрятав лицо в руках. Ученики все до одного вперили в нее заинтересованные взгляды, никто не решался ни на малейшее обсуждение, только Сашина соседка по парте обняла подругу за плечи и пыталась шепотом ее утешить.

— Девочки, выйдите, — попросил Макс, — когда успокоитесь, вернетесь.

Как только за ними закрылась дверь, тут же поинтересовался у школьников:

— Кто-нибудь знает, в чем дело?

Ни одного возгласа, ни одного звука. Большинство пацанов оглядывали присутствующих вместе с Максимом Викторовичем, а большинство девчонок, опустив головы, уткнули взгляды в тетради.

Разумеется, Макс не поставил Саше двойку. Не мог понять, что с ней происходит, но на каком-то интуитивном, молекулярном уровне чувствовал, что причину знает. Ей не нужна медаль такой ценой. Что это значит? Что это значит сейчас, когда ей до окончания этой пытки осталась последняя неделя? Чувствовал себя растерянным и беспомощным. Не было никакого желания объяснять детям новую тему, поэтому, невзирая на их протесты, устроил им самостоятельную работу. Встал у открытого окна возле своего стола и молча смотрел на дождь. В сплошном, стопроцентно мокром воздухе ты не видишь эту крохотную серенькую капельку, но точно знаешь, что она есть. Есть какая-то маленькая деталь, очень знакомая, но слишком забытая. Уже давно замечает, что Саша влюблена в него, но как это связано с ее сегодняшним поведением? Какой ценой? Ведь в таком случае — это самая выгодная цена за медаль: безраздельное внимание физика каждый урок без исключений…

И вдруг понял! Боже, как все просто! Почему он раньше не подумал об этом?! Оглянулся на девочек… Наташе волосы отрезали когда-то из-за его безраздельного внимания… Вот они, такие безобидные стервы. Ярко накрашенные, причесанные и разодетые так, словно им через пять минут на подиум. Не все, конечно, а только те, которые привлекли сейчас его внимание. Те, которые оккупируют его стол на переменах, расспрашивают о личной жизни и очень расстраиваются, узнавая, что он женат.

…

— У Вас есть жена, Максим Викторович? — спросила недавно одна смелая восьмиклассница.

— Есть, — отозвался он привычным тоном.

А другая с видом человека, умудренного жизненным опытом, заявила:

— Жена не стена, можно отодвинуть.

А Макс невозмутимо возразил на эту крылатую фразу:

— Поверь, стену отодвинуть гораздо легче.

Оказалось, в тринадцать лет им нечего на это ответить.

…

Время идет, а девичьи влюбленности не меняются, а лишь переходят к младшим по-наследству. Этим уже по шестнадцать, и они считают, что теперь учитель вполне может ответить им взаимностью. Молодежь не так проста, как кажется. Максим считает их уже взрослыми, а они по-прежнему дети. А дети — народ жестокий.

Взял сотовый, набрал Наташин номер и вышел за дверь. Этот коридор уже целый год так пуст без Наташи! Высокие потолки, приятного персикового цвета стены, белые тюлевые занавесочки на окнах — короткие, многие дети не могут дотянуться. И пол — паркетный, с неизменной протертой дорожкой посередине. Моя школа. Наша с тобой школа… Максим ходил взад-вперед на несколько шагов, дожидаясь Ее ответа, шаркал ножкой — дорогой шикарной туфлей, и стук каблуков монотонно разносился вдоль коридора.

— Макс, ты что, милый?! — раздалось в ухе нежное и радостное, словно песенное, звучание. — У меня же лекция!

— Да у меня тоже урок, — подтвердил он. — Что за лекция?

— История отечественного кино. Так интересно, Макс!!! Я в восторге!

— Да, а я отвлек… Прости.

— Как у тебя дела? Ты бы просто так в это время не позвонил, — проницательно отметила Наташа.

— Кажется, я сделал большую подлость одной ученице. Почему-то я забыл, что среди девчонок ну ни под каким предлогом нельзя выделять одну особенную!

— И что, ей за тебя досталось? — хихикнула Наташа: ей теперь легко, у нее все в прошлом.

— Ну, судя по тому, как остальные девчонки попрятали глаза, когда я спросил, что случилось…

— Надеюсь, там не летальный исход? — продолжала подсмеиваться девушка. Видать, ВГИК делает ее чрезмерно счастливой.

— Нет, пока только истерика. Я еще, наверно, поговорю с этой девочкой, но боюсь, тогда ее точно убьют.

— А что было? — весело выясняла Наташа. — Ты закрывался с ней в кабинете после уроков?

— Я каждый урок вызывал ее к доске. Она на медаль идет, а однажды не выучила, но я поставил ей пять, а в наказание придумал вот это.

— Бедняга! — рассмеялась телефонная трубка. — Так она вдвойне мучается! — и тут же серьезно заявила: — Макс, не переживай. Ты просто избавил девчонку от будущей ностальгии по школе. Перестань уделять ей внимание, и скоро о ней все забудут.

С лестницы к кабинету как раз подошли две девочки, и Максим крикнул:

— Саша, иди сюда. Нина, а ты в класс.

Вместе с Ниной в открытой двери на мгновение возник шум, потом резко стих (школьники затаили дыхание, думая, что это учитель), а потом снова облегченный и радостный шум и щелчок дверной ручки. И здесь — снова тишина и эхо каблуков. И голос, приятный, низкий, влюбленный в сотовый. Какие нежные слова учитель говорит своему телефону! Повезло той, кто там слушает! Саша стояла у окна, дожидаясь, пока учитель наговорится по телефону, и отколупывала ногтями потрескавшуюся краску с подоконника.

— Сань, ты ничего не хочешь мне объяснить? — спросил Макс, подойдя к девчонке.

— Не хочу! — буркнула Саша обиженно.

— Ты же знаешь все формулы, все определения… Я не поставил тебе двойку. И не поставлю.

— Они меня уже доконали, Максим Викторович! — жалобно завопила Саша. Поставила ноготки на окно и начала кошмарно скрипеть по стеклу и по нервам. — Я думала, летом они успокоятся, но сейчас они вообще все границы переходят! Я вся в синяках, Максим Викторович! Эти кретинки без царя в голове, они меня ненавидят! Они мне в столовой какую-то фигню в чай подсыпали! Я уже одна по улицам не хожу, меня в школу и со школы брат провожает…