Олдеберны находились при дворе королевы Елизаветы, проявив себя выдающимися государственными деятелями, Олдеберны были сторонниками Реставрации во времена Карла II, Олдеберны занимали высокое положение в годы правления королевы Анны.

Они честно и бескорыстно служили своей стране, и богатства, которые доверяли им монархи, никогда не оседали в их собственных карманах.

Слава Богу, думала Дорина, ее отец позаботился хотя бы о том, чтобы подыскать себе богатого зятя.

В Лондоне Дорина всячески старалась узнать что-либо еще о Максимусе Керби.

Ей было нетрудно заставить отца навести справки у министра колоний и даже у самого премьер-министра о состоянии дел в Сингапуре.

— Я хочу попытаться пробудить в Летти интерес к тому, чем занимается ее будущий муж, прежде чем она встретится с ним, папа, — сказала она отцу, и граф охотно раздобыл нужную ей информацию.

Среди всего прочего она узнала, что именно благодаря Максимусу Керби была осуществлена успешная реконструкция порта в Сингапуре, который, как еще в начале века предвидел другой выдающийся молодой англичанин, приобрел огромную роль в развитии торговли.

Сэр Томас Рафлз, родившийся на борту торгового судна, которым командовал его отец, с четырнадцати лет служил клерком в Ост-Индской компании (Ост-Индская компания — крупная коммерческая компания, существовала с 1600 по 1958 г.) . Когда ему исполнилось двадцать четыре года, его направили в Пенанг, где он быстро продвинулся по службе. После того как англичане завоевали Яву, ему доверили пост губернатора. Когда он ушел в отставку, местные жители говорили, что они лишились своего самого большого друга.

Еще в 1818 году у него зародился план подорвать неограниченное влияние Голландии в Стрейтс-Сетлментс(Стрейтс-Сетлментс — до 1946 года колония Великобритании у полуострова Малакка в Юго-Восточной Азии.) , объявив Сингапур свободным портом. Несмотря на сильное сопротивление и трудности, с которыми ему пришлось столкнуться, шестью годами позже он осуществил эту идею.

— Говорят, Керби практически покончил с пиратами, — рассказывал граф Дорине. — Одно время они так свирепствовали в тех краях, что торговля почти остановилась, несмотря на то, что правительство посылало даже военные корабли, чтобы навести порядок.

— Военные корабли? — зачарованно спросила Дорина.

— В 1830 году туда было направлено несколько крейсеров, а специальная флотилия, созданная для борьбы с пиратами, просуществовала еще двадцать лет, — ответил граф. — Я слышал забавную историю о том, как в 1837 году пароход «Диана» направился в Сингапур и дал бой пиратам.

— Расскажи мне о нем, — попросила Дорина.

— Первый лорд адмиралтейства с энтузиазмом говорил об этом, по-видимому, одном из важных эпизодов в истории флота.

— А что случилось с «Дианой»?

— Это был первый пароход, построенный в Индии, водоизмещением в сто шестьдесят тонн, способный развивать скорость в пять узлов. Команда состояла из трех европейцев и тридцати малайцев.

— Продолжай же, папа, — нетерпеливо сказала Дорина.

— «Диана» отправилась в свое первое плавание вместе с «Волком», военным парусным судном, состоящим на службе Ее Величества. Они увидели шесть больших прау (Прау, прао (малайск.) — общее название индонезийских судов разнообразнейших типов.) (так китайские пираты называют свои суда), нападающих на джонку.

Дорина слушала, затаив дыхание, а граф продолжал:

— Пираты, завидев валивший из труб «Дианы» дым, решили, что горит парусное судно, и, почуяв легкую добычу, устремились туда. — Граф рассмеялся. — Представь себе их ужас, когда они увидели, что корабль полным ходом идет против ветра к ним навстречу! Проходя мимо прау, «Диана» дала полный залп, затем развернулась и повторила маневр.

— Надо полагать, что после этого от пиратских судов мало что осталось, — заметила Дорина.

— От них не осталось ничего, — уточнил граф.

— И таким образом с пиратством было покончено? — удивилась Дорина.

— Не сразу, — ответил граф. — Но эта операция показала местным властям, что можно кое-что предпринять для того, чтобы изменить создавшееся положение. Ведь многие крупные фирмы уже начали угрожать, что они вовсе покинут Сингапур.

— Но все это, очевидно, происходило задолго до того, как мистер Керби приобрел такое влияние в Сингапуре, — заметила Дорина.

— Еще ребенком он должен был не раз слышать эти истории, — ответил граф. — И как только у него появилась возможность, он принялся воплощать в жизнь свои идеи.

— Какие идеи?

— Керби выяснил, что хотя пираты и стали бояться выходить в открытое море, они продолжали нападать на суда, стоявшие на якоре в небольших гаванях или курсировавшие вдоль берега в редко посещаемых местах.

Граф замолчал, словно вспоминая что-то.

— Похоже, — продолжил он, — они действовали всегда одинаково — тихо взбирались на борт, обычно по ночам, и вырезали всю команду и пассажиров прежде, чем те успевали позвать на помощь.

— И что же смог предпринять мистер Керби? — спросила Дорина.

— Он создал свой небольшой флот из маленьких, быстроходных патрульных судов, хорошо вооруженных, но гораздо более маневренных, чем военные корабли. Первый лорд адмиралтейства говорил мне, что в результате пиратство почти прекратило свое существование в Малаккском проливе.

Дорина запоминала малейшие подробности этих рассказов и искренне пыталась заинтересовать Летти, но это было безнадежно.

Стоило ей лишь упомянуть имя Максимуса Керби, как Летти принималась плакать и причитать, что она не хочет выходить замуж. В конце концов она впала в такое отчаяние, что Дорина вынуждена была обратиться к отцу.

— Папа, что мне делать, если по приезде в Сингапур Летти откажется выйти замуж за мистера Керби?

— Она должна выйти за него! — воскликнул граф, стукнув кулаком по столу. — Бог мой, Дорина, неужели ты не можешь растолковать ей все преимущества этого брака?

Дорина лишь молча посмотрела на отца, и спустя минуту он сказал уже совсем другим тоном:

— Я знаю, что это трудно. Возможно, я ставлю перед тобой невыполнимую задачу. Но если она откажется, мы все пропали, уж в этом можешь быть уверена. Мне придется вернуть не только одолженные десять тысяч фунтов, но и те деньги, которые Керби выслал сейчас.

— Неужели от них ничего не осталось? — спросила Дорина.

— Ни единого пенни, — ответил ее отец.

Теперь Дорине стало понятно, откуда появились три новые скаковые лошади в конюшнях Олдеберн-парка.

Тем не менее ее отец проявил большую щедрость в отношении приданого Летти. Когда платья были наконец доставлены, все домашние, за исключением будущей невесты, с восхищением разглядывали их.

— Ты будешь в них такой красивой, — говорила Дорина сестре.

— Я хочу выглядеть красивой лишь для папы, — отвечала Летти.

— Но если ты любишь папу, ты должна сделать так, как он хочет, — пыталась увещевать ее Дорина.

Летти, без сомнения, была очень привязана к отцу, и это был единственный козырь, используя который, Дорина могла уговорить ее отправиться в Сингапур.

Накануне их отъезда из Олдеберн-парка Летти устроила настоящую истерику и пыталась закрыться у себя в комнате.

Дорине удалось предотвратить это и убедить ее наутро покинуть дом, лишь нарисовав перед ней ужасающую картину того, как граф вынужден будет продать имение и лошадей, и все они станут влачить нищенское существование.

— Ты не можешь поступить так жестоко с папой, если ты и вправду его любишь, — сказала Дорина.

— Я люблю… папу… правда… люблю, — упрямо твердила Летти.

— Тогда докажи свою любовь и помоги ему, — твердо сказала Дорина. — Если ты сейчас подведешь его, он может не захотеть больше тебя видеть. Как сможет он вынести, что его родная дочь ведет себя так недостойно?

Увидев, что Летти внимательно слушает, Дорина добавила:

— Если сейчас расторгнуть помолвку, это не только поставит папу в неловкое положение, но навлечет на него бесчестие!

Когда они наконец прибыли в Тилбери, Летти согласилась взойти на борт «Осаки» лишь после длительного, душераздирающего прощания, оставив на берегу потрясенных, побледневших родителей.

— Будет лучше, если вы не станете ждать отплытия, — предупредила Дорина отца. — Попрощайтесь и уходите. Я уверена, что когда она осознает, что корабль вот-вот отчалит, ее охватит паника, а если вы все еще будете здесь, она может даже попытаться сойти на берег.

Как всегда, Дорина была права. Когда ударили в корабельный колокол и объявили, что провожающих просят покинуть корабль, Летти впала в неистовство.

— Я не поеду… не поеду! Я хочу домой! Я хочу к папе! — кричала она.

— Уже поздно, — пыталась утихомирить ее Дорина. — Папа сейчас на пути в Лондон и очень счастлив и доволен твоим поведением.

Кое-как Дорине удалось успокоить сестру, и, измученная переживаниями, та заснула прежде, чем корабль успел отойти от пристани.

Задернув занавески, чтобы свет не разбудил Летти, Дорина направилась в свою каюту.

Горничная-китаянка уже успела распаковать багаж Летти и предложила свои услуги Дорине, но та отказалась, предпочитая сама разложить по местам то немногое, что она захватила с собой.

Новые платья светло-серого цвета с белыми воротничками и манжетами очень подходили к роли компаньонки и делали ее незаметной, как она того хотела.

Но гораздо больше новых платьев ее интересовали книги, лежавшие в ее дорожном сундуке. Некоторые из них она купила в Лондоне, другие недавно обнаружила в библиотеке Олдеберн-парка.

Когда они были в Лондоне, она ухитрилась найти время не только для того, чтобы зайти в книжный магазин на Ceнт-Джеймс-стрит, но и чтобы посетить Британский музей.

Дорине было лет двенадцать, когда она начала понимать, что природа наделила ее недюжинным умом. Однажды она услышала, как гувернантка говорила ее отцу:

— Беда в том, милорд, что мне нечему больше научить леди Дорину. Она обладает такими способностями, что схватывает все с полуслова. Какая жалость, что она не родилась мальчиком.