Арина Ларина - Пышка с характером

– Так вы же – мать. Родители не в состоянии судить о детях объективно.

Она нахмурилась и испытующе посмотрела на него: что за намеки? Но Аркаша наивно махал ресницами и смущался, меняя цвет, как хамелеон, – с фиолетового на белый и обратно.

«Молчит», – ужаснулся жених и совсем скис. Естественно, нечего ей сказать. Он с тоской оглядел мощный торс всесильной начальницы, пытаясь найти хоть какой-то плюс в грядущем разврате. Не получалось…

– Ну, с Богом, – зачем-то произнесла Валентина Макаровна, вставляя в замочную скважину ключ.

– Да уж, – затрясся от ужаса и унижения бесправный Аркаша. Сейчас ему предоставлялся последний шанс удрать, пока она там возится с замком. Но отяжелевшие конечности намертво прилипли к холодному бетону лестничной клетки.

– Прошу, – как Царевна Лебедь махнула рукавом Валентина Макаровна. – Располагайся, чувствуй себя как дома.

Первое, что бросилось в глаза, – огромные мужские тапки, стоптанные почти до дыр, в банальную бордово-серую клеточку.

«У нее еще и муж есть», – мысленно простонал Аркаша. Но дверь за спиной хищно лязгнула замком: Валентина Макаровна отрезала ему путь к отступлению. Все.

Ополоумевшая от ужаса Маруся застыла, привалившись к косяку. Надо было срочно принять позу, демонстрирующую полнейшее безразличие к сватовству. Ха, подумаешь, да у нас это обычное дело. Женихи табунами ходят. Выбираем достойнейшего. Ее опять затрясло. Она доковыляла до стула и плюхнулась на него, картинно отставив ногу. Сарафан слегка задрался, оголив колено. Подперев голову, она застыла в позе Аленушки, ожидающей братца. Сейчас он, цокая козлиными копытцами, прибежит к ней и ласково боднет рожками.

«Да что ж это за чушь в голову лезет!» – расстроилась она, пытаясь унять лихорадочную тряску подбородка.

– Давай разувайся, – донесся из коридора мамин голос.

Робкая надежда на то, что кавалер потерялся по дороге, рухнула.

Царившая в квартире тишина подтвердила худшие Аркашины опасения. Он обреченно посмотрел на Валентину Макаровну, завопившую в пространство:

– Мариша, ау! Ты где? А у нас гости!

Тишина. Начальница мастерски изобразила удивление и резво рванула в глубь апартаментов.

– Ты чего тут? – донесся ее растерянный голос.

«Ой, только бы не муж», – заметался в ущелье прихожей Аркадий, пытаясь сорвать с вешалки куртку. Сильные пальцы с перламутровым лаком плотно обхватили его плечо. Возникло ощущение, что он попал в капкан. Хотя почему ощущение? Так оно и есть. Сейчас с него спустят шкурку, а тушку освежуют…

– Ты куда намылился? – злобно дохнула на него вовремя вернувшаяся Валентина Макаровна.

– Я… это… куртку поправить, чтоб не помялась. Того… неудачно повесил я ее… Вот.

Она смерила его недоверчивым взглядом, смягчилась и поволокла за собой, громко приговаривая:

– Сейчас сядем, поужинаем. Как удачно, что ты к нам решил заглянуть. Знакомься, это моя дочь, Марина, – впихнула она его в кухню. Тычок между лопаток был таким сильным, что заныл позвоночник.

Аркадий замер, даже, казалось, перестал дышать. У стола, вполоборота к нему, сидела роскошная девушка. Кустодиевские формы, толстенная светло-русая коса и сногсшибательное полное колено, аппетитно торчавшее из-под сарафана. Только выражение ее лица слегка напрягало. Оно было неестественным и странным: в круглых вытаращенных глазах плескался ужас на грани безумия, нижняя губа слегка оттопырилась и тряслась. Так вот в чем крылся подвох! Он с самого начала не сомневался в том, что не могли его позвать в гости к начальнице просто так, за здорово живешь.

«Все ясно, это еще хуже, чем я думал! Катастрофа! – Мысли огромными пузырями распухали в мозгу и лопались. – Девка-то с отклонениями. Вот почему она пристроить ее никак не может! Мама дорогая, что делать? Не имеют права женить насильно! Не имеют!»

– Мариша, – весело чирикала мама, – накрывай на стол, мы проголодались! Это Аркадий, младший научный сотрудник, из моей лаборатории.

Невеста что-то нечленораздельно то ли хрюкнула, то ли икнула и, тяжело поднявшись на негнущихся ногах, двинулась к плите.

– Пошли, Аркаша, в комнату. Мариночка сейчас все принесет.

«Ничего себе, принесет, – подумал Аркадий. – Да она запросто на меня и первое, и второе вывернет. А все-таки жаль, красивая-то какая! Надо же, как ее природа обделила: такая внешность, а мозгов в черепушку не положила. Так я и знал: цветы не надо было покупать. Но какие формы!»

– А ей не надо помочь? Вдруг расплещет что-нибудь… или уронит… – Он неуверенно попытался изобразить галантность.

Медленно приходившая в себя невеста неожиданно подала голос, возмутившись его последним высказыванием:

– С чего бы это мне ронять? Что я, убогая какая?

Маруся уже нашла в себе силы разглядеть притащенного мамой кавалера. В первые минуты она растерялась настолько, что не смогла адекватно оценить предлагаемый для замужества экземпляр. Теперь, рассмотрев подробности, она осмелела настолько, что перестала смущаться. Если бы мама добыла красавца, тогда да, Марусе было бы не совсем удобно в роли сбываемого с рук лежалого товара. А с этим хлюпиком она чувствовала себя почти на равных. Еще неизвестно, кто кому нужнее! Замуж, конечно, хочется. Для восстановления собственного реноме, и вообще, гормоны пляшут… Но хвататься за первого встречного? Тем более, что встретилось не совсем то, о чем мечталось.

Даже совсем не то. Пиджак мешком висит, как на вешалке, ростом он явно ниже ее. Определенно не Бельмондо! Мелковат и страшноват. Но иных предложений пока не поступало. И этот тоже не торопится в любви изъясняться. Разумеется, для признаний рано, но можно было бы хотя бы не пялиться на нее, как на обезьяну в зоопарке, со смесью брезгливости и любопытства. Почему он так странно смотрит? Не понравилась? Возмутительно! Заловленный мамой заморыш Марусе тоже не особенно приглянулся, но она же не пытается продемонстрировать ему свое мнение убойной мимикой. Почему он за ней следит глазами, просто шныряет? Никакого восхищения во взгляде. Похоже, он ее боится. Ну, понятно. Напрягается в присутствии начальницы. Фу ты, противно как! Неужели Маруся не заслуживает чего-то большего? Почему женихов надо затаскивать в дом силком?

Маруся взяла из ящика ножи и вилки и стала приближаться к столу. Увидев надвигающуюся на него с колюще-режущими предметами наперевес невесту, Аркадий съежился. Маруся притормозила, удивленно глядя на скукожившегося кавалера.

«Жук навозный, – обиженно подумала она. – Можно подумать, что у меня рога, третий глаз или клыки прорезались. Идиот какой-то. Прямо уж такая я страшная! Не фотомодель, конечно, но и не Баба-яга на куриных ножках… Да он же стесняется», – вдруг дошло до Маруси. Вот это уже приятно.

Аркадий опустил голову, боясь напороться на взгляд любимой начальницы. Валентина Макаровна недоумевала: обычно галантный и обходительный сотрудник сегодня вел себя как окунь после бомбежки. Разве что животиком кверху не всплыл.

Маруся быстро накрыла на стол, принесла горячее и, ободряюще улыбаясь, уселась напротив жениха.

«Надо сделать поблажку этой ошибке природы, – великодушно решила она. – В конце концов, не исключено, что за жалкой цыплячьей внешностью скрывается человек потрясающей душевной красоты. Ну или что-нибудь не менее ценное для семейной жизни. Может, он будущий нобелевский лауреат. Вон носище какой. А ребенку нужен отец и достойный пример перед глазами».

Сделав этот не совсем логичный вывод, она улыбнулась еще шире и подмигнула.

«Тик», – подумал Аркаша и послал ей в ответ сочувствующую улыбку.

Все трое некоторое время в тишине скребли вилками и ножами по тарелкам. Девица выглядела вполне нормальной.

«До чего ж хороша!» – Аркадий с трудом подавил вздох и зажевал с удвоенным усердием, отгоняя от себя волнительные мысли. Нет, это не значит, что он готов облагодетельствовать убогую, но при определенных обстоятельствах…

– Мариша, – решила мама оживить скорбную трапезу, – а как сегодня дела в институте?

– Нормально, сессия скоро.

– Мариша учится в педагогическом, – пояснила мама. – Вернее, уже почти заканчивает. Через год моя дочь станет дипломированным специалистом.

Она гордо посмотрела на Аркашу. Тот недоуменно моргал и пытался переварить услышанное: учится в педагогическом? Он еще раз посмотрел на лучившуюся радостью Марусю. Нормальное лицо. С какого перепуга он принял ее за сдвинутую? Но в чем тогда подвох? Не может быть, чтобы Валентина Макаровна не сумела найти для дочери лучшую партию. Нет, его, конечно, тоже не за печкой нашли, но как-то сомнительно это все.

– Вот, будет детишек учить, – гнула свою линию мама. – Ты, Аркаша, детей любишь?

– Очень, – машинально ответил он, судорожно просчитывая варианты.

– Вот и хорошо, – констатировала Валентина Макаровна и неожиданно спросила: – А ты каких больше любишь: маленьких или уже подросших?

– Так это… в школу-то уже подросшие ходят.

– А ты лично, – не сдалась Валентина Макаровна, – каких предпочитаешь?

Аркаша взмок и растерялся. Вопрос явно с подтекстом, но с каким? Это намек на сексуальную ориентацию?

– Я предпочитаю совершеннолетних девушек, – запальчиво сообщил он.

«Бабник», – загрустила Маруся.

– Аркашенька, – вкрадчиво заулыбалась Валентина Макаровна, решив расставить все точки над «и», – а ты сам сколько детей хочешь иметь?

– Я?

– Ты!

– Иметь?

– Да!

Внезапно в сознании всплыла и зависла догадка: его просто так отсюда не выпустят. Он, конечно, в чистых носках и новом белье, но морально «делать детей» именно сейчас не готов. Во всяком случае, пока ситуация не прояснится.

– Слишком серьезный вопрос, – вывернулся Аркадий. – Я об этом пока не думал.

Валентина Макаровна смотрела на него, как рыбак, у которого с крючка сорвался жирный неповоротливый лещ. Не ожидала она, что будет так сложно!