Арина Ларина - Пышка с характером

– Ну-ну, замерзнет еще. – Дина презрительно скривила губы. – Не переживай. Небось к бабе очередной пошел. Сейчас он по списку их всех обходит и вынюхивает, где жилищные условия лучше. Ты думаешь, он случайно тогда к тебе прописался? Это у тебя была любовь, а у него голый расчет. Просчитался мальчик.

– Нет, тогда он меня любил…

– Да, – с чувством поддержала ее Дина. – Тебя и еще пару-тройку баб. Искренней и чистой любовью.

Маруся молча переваривала ситуацию. Надо бы определиться. Все вроде ясно, но напрягало проклятие, с такой ненавистью выплюнутое отцом ее ребенка. Если бы Виктор просто обматерил ее, было бы не так страшно. То есть вообще не страшно. Забыла бы, и все. А тут уж больно жутковато получилось, словно пророчество. И эхо! В душе разбухало неуютное предчувствие чего-то плохого.

Дина с жалостью посмотрела на нее.

– Хочешь, к психологу сходим? У тебя сейчас состояние взвинченное, поэтому и мерещится невесть что. Депрессия на фоне развода.

Мысли потекли в другом направлении.

– А как же мне теперь разводиться? Где я его найду?

– А нигде, – беспечно ответила Дина. – Подашь заявление на развод. Так, мол, и так. Муж исчез в неизвестном направлении. Ай-ай-ай, какое горе! Чувства остыли, несходство характеров, аморальный образ жизни… Прошу считать меня свободной.

– А как его выписать отсюда?

– Вот теперь ты мне нравишься, – усмехнулась Дина. – Не вопрос. Выпишем.

– Как выпишем-то? – не унималась Маруся.

– Слушай, не гони волну. Все сразу не бывает!

Но Маруся желала, чтобы все сразу. Этот этап биографии хотелось поскорее закончить. Оторвать, скомкать и выбросить. Словно и не было ничего. Но права Дина: все сразу не бывает.

– Хватит о плохом. Давай о хорошем. – Дина гордо потрясла темной бутылкой, в которой что-то тягуче булькало. – У тебя штопор есть?

На поиски штопора ушло полчаса. Попытки оказались бесплодными. Подруги задумчиво разглядывали емкость.

– Так, – наконец сориентировалась Дина. – Давай гвоздь и молоток.

– Зачем, стекло ведь, разобьется…

– Ой, до чего ж ты умная, где не надо! Неси!

От первоначальной цели пробить в пробке дырку и вылить вино через полученное отверстие пришлось отказаться. Как только забитый гвоздь с нечеловеческими усилиями был вытащен, мягкая пробка сомкнулась, и ни капли вина вытрясти не удалось.

Усталые подруги с ненавистью посмотрели на непобедимую бутылку.

– Что ты за хозяйка, если у тебя даже штопора нет, – с укором произнесла Дина. – По такому поводу – и не выпить!

Маруся пить не хотела, но не бросать же дело на полпути. Тем более что Динуля старалась. Если сказать правду, она обидится. Поразмышляв, она вернулась к шкафчику, где хранились всякие инструменты. Погремев внутренностями коробки, набитой хозяйственным хламом, Маруся сообразила, что ничего подходящего, что помогло бы, здесь нет. Выход есть. Его не может не быть.

Взяв амбарный гвоздь, она снова начала заколачивать его в пробку. Дина подозрительно следила за ее манипуляциями. Через полчаса остатки основательно продырявленной и раскрошенной пробки плавали в полусладком красном вине, а счастливые собутыльницы наливали вожделенный нектар через чайное ситечко и мечтали о будущем.

Валентина Макаровна приняла известие о разводе на ура. Она сама пошла с Марусей на прием в суд и даже пыталась намекнуть на взятку усталой пожилой судье, чтобы та поспособствовала скорейшему разрешению дела. Служительница Фемиды устало протерла очки мятым носовым платком и недовольно пробурчала:

– Да угомонитесь вы! Какая вам разница, куда торопитесь? Может, супруги еще помирятся.

– Вот этого-то я и боюсь. – Мама навалилась на стол и попыталась снизу вверх заглянуть в глаза судье.

– А вы не бойтесь, – туманно промолвила тетка, никак не прокомментировав попытку дачи взятки. – Вы на раздел имущества подавать будете? – обращалась она исключительно к Валентине Макаровне, поняв, что Марусе права голоса в этом тандеме никто не давал.

– Зачем? – возмущенно воскликнула мама и поспешно добавила: – Все и так наше! Голодранцем пришел, голодранцем и уйдет! Нечего нам делить!

– Ну-ну. – Судья насмешливо глянула из-под очков. – Только не забудьте, что он тоже имеет право подать на раздел.

– Не волнуйтесь! – безапелляционно бросила бывшая теща. – Мы ему права-то поотшибаем…

Два месяца до суда Маруся жила как в тумане. Сразу навалилась куча проблем. Надо было бегать собирать бумажки, справки. Опять встал вопрос о сдаче квартиры. Вернее, Маруся сама предложила этот вариант, поскольку не хотела сидеть на шее у родителей.

– Можно подумать, – развеселился папа на семейном совете, – что раньше тебя содержал муж.

– А теперь в связи с потерей кормильца, – встряла мама, – ты собираешься бедствовать.

Получалось, что она иждивенка на шее у родителей. Подобный расклад был не просто неприятным, а обидным.

– Тогда я работать пойду, – не унималась она.

– А Максима куда?

– В ясли.

– Даже если дать взятку, такого маленького никуда не возьмут! Не болтай ерунду. Отец теперь нормально зарабатывает, меня начальником лаборатории сделали. Прокормим мы вас. А квартира тебе нужна. Надо все-таки личную жизнь устраивать…

– Да-да, – неудачно прокомментировал папа. – Пока совсем в тираж не вышла.

Мама попыталась испепелить его взглядом. Папа жутко покраснел и смутился.

– Это я так пошутил. Ты еще о-го-го!

– Звучит обнадеживающе, – горько подтвердила Маруся. – Какая личная жизнь, если у меня ребенок на руках?

– Ну, – решил разрядить обстановку Игорь Борисович, – когда станешь заниматься личной жизнью, можно будет его на время в кроватку положить.

– Это ты сейчас опять попытался шутить? – мрачно поинтересовалась мама.

– Попытался, – уныло согласился он.

В результате решили, что Маруся восстановится в институте на вечернем: днем она будет заниматься ребенком, а вечером учиться. Жить с Максиком они будут в бабушкиной квартире.

– Ты уже взрослая женщина, – наставительно произнесла мама. – У тебя должна быть своя площадь. Мало ли что… – загадочно добавила она.

Ни на какое «мало ли что» Маруся даже и не надеялась. А мама тем временем активно готовила почву для атаки. В ее лаборатории уже больше года работал младший научный сотрудник Аркадий. Аркаша. Изучив его личное дело, Валентина Макаровна пришла к выводу, что такой зять ее бы устроил. Живет с мамой в коммуналке в центре города. Не женат, не пьет, не курит. Тих и робок. Леденец в фантике, а не зять. Конечно, новый русский предпочтительнее, но где ж его взять? На безрыбье и рак рыба.

– Молодец, – пробормотала Лариса в трубку. – Без диплома у тебя не будет шанса нормально устроиться в жизни, если, конечно, ты не мечтала работать на конвейере или улицы мести.

Она торопливо перебирала груду бумаг на столе, пытаясь рассортировать их по кучкам. Сегодня она обещала Наине вернуться с работы пораньше, дочь готовила какой-то сюрприз и попросила прийти ровно в шесть. Зная нелегкий характер дочурки, которая могла устроить концерт из-за пятиминутного опоздания, Лариса планировала прийти минута в минуту.

– Ничего, что я хвастаюсь? – застенчиво шмыгнула носом Маруся.

– Правильно. Намного лучше, когда есть чем похвастаться, нежели когда хвастаться нечем вовсе, – утешила ее Лариса. – Я очень за тебя рада, солнышко. На тебя столько всего свалилось, что ты должна хоть иногда получать от судьбы какие-то подарки.

Маруся принялась длинно и обиженно рассуждать о том, что Виктор подлец, покалечил ей жизнь, отобрал молодость, никогда в жизни она не слышала о таком кошмаре, который произошел с ней: разумеется, мужья довольно часто бегают налево, но чтобы домой звонили его любовницы и он обнимался с ними на ее глазах, это просто анекдот, такого не бывает!

Лариса виновато закруглила Марусин монолог, опасаясь, что опоздает на автобус и тогда ей будет обеспечен дома как минимум недельный бойкот. Лучше бы она вообще в тот день домой не приезжала.

Войдя в квартиру, Лариса сразу увидела у входа в комнату гигантские тапки Федора. Она уже сто раз ему говорила, что ковер для того и постелен, чтобы по нему ходить, сосед постоянно снимал шлепанцы, опасаясь попортить напольное покрытие, будто подметки у него были с шипами.

Обрадовавшись, что сюрприз будет совместным, Лариса шагнула в комнату, радуясь, что уже одно то, что дочь помирилась с будущим отчимом, может осчастливить побитую судьбой мать. Но, видимо, фортуна решила, что еще не до конца отпинала бедную женщину: на коленях у Федора сидела абсолютно пьяная и голая Наина. Его брюки и рубаха валялись посреди гостиной.

Воздух внезапно стал твердым, словно булыжник, и Лариса, так и не сумев сделать вдох, с грохотом повалилась на пол.

Когда Лариса очнулась, Федора в квартире уже не было. Больше они никогда не виделись: сосед поменялся с веселой говорливой бабенкой и переехал. Наина некоторое время ходила тише воды. Ларисе она сказала, что Федор пришел днем, предложил помириться, налил выпить. Наина, желая сделать матери приятное, согласилась, поскольку знала: мужик в недалеком будущем станет членом их семьи. Что было дальше, она не помнила. После первой рюмки в сознании образовался пробел. В себя она пришла лишь от крика матери.

– Это он мне отомстил за побрякушки, – всхлипывала девушка. – Но разве можно так жестоко? Он же тебе отомстил, а не мне!

Лариса ей не верила. Но это была ее дочь, и однажды, пусть невольно, она уже променяла ее на мужчину. Больше такого не повторится. Никогда. Лариса гладила трясущуюся Наину по смоляным волосам и молча хоронила свои мечты о семейном счастье.

Аркаша был субтильным невысоким юношей с умеренно приятным лицом, копной черных как смоль волос и потрясающим носом, на котором ютились большие очки в толстой костяной оправе. Он приходил на работу в неизменном сером костюме с нашитыми на локтях кожаными заплатками, при галстуке и обязательно в белой рубашке. Этакий пай-мальчик из хорошей семьи. Никогда не опаздывал, не отказывал в просьбах и не разгадывал в рабочее время кроссвордов. Его можно было брать голыми руками. И Валентина Макаровна перешла в наступление.