– Как это? – возмутилась Лариса и мстительно покосилась на съежившегося Дрына. – Я каждый месяц до восемнадцати лет переводила по почте. У меня и квитанции есть!

Это была чистая правда, хотя она с таким же успехом могла и соврать, поскольку Валентина треснула по сгорбленной спине супруга тяжелым кулаком. Вадим Евгеньевич отлетел к стене и виновато заблеял:

– Не правда это! Не было никаких денег. Не получал я ничего!

– Квитанции показать? – нагло поинтересовалась Лариса, у которой не было ни одной квитанции. Ей даже в голову не приходило хранить их.

– Подотрись своими бумажонками, – посоветовала Валентина и попыталась закрыть дверь.

– Я за вещами. – Лариса решительно отпихнула жирную, дряблую лапу соперницы и, не снимая обуви, пошла в комнату дочери.

– Нету тут твоих вещей! – взвизгнула Валя и со слоновьей поспешностью рванула по коридору спасать имущество.

– Моих нет, – спокойно согласилась Лариса, с трудом сдерживая желание вцепиться в толстые щеки бывшей подруги, так легко разрушившей когда-то ее жизнь.

Она не узнавала свою квартиру, заклеенную аляповатыми обоями и заставленную невообразимым количеством хлама. Не узнавала некогда вальяжного и солидного мужа, даже саму себя. Лариса вдруг почувствовала себя всемогущей, словно поднявшись над своим тогдашним унижением, обидой, сломанной судьбой, и, крепко взяв за грудки отдышливо пыхтящую хозяйку, требовательно посмотрела в ее блеклые глаза:

– Где дочкины вещи и документы?

– Я милицию вызову, – неуверенно просипела Валентина, ошарашенная нехарактерным для тихой подруги поведением.

– Я сама вызову. Сейчас вот удавлю тебя, гадину, и вызову, – пообещала Лариса и поверила в то, о чем говорила.

Задохнувшись в волне ненависти, исходящей от нежданной визитерши, Валентина трусливо заорала:

– Дрын, ты где?! Помогите! Убивают!

– Масенька, вы уж тут сами… без меня. Поболтайте, молодость вспомните…

Жалостливое блеянье резко оборвал стук входной двери. Героический супруг торопливо покинул поле боя. Поняв, что защитник слинял, Валентина обмякла и в течение следующих пяти минут собрала мешочек с документами. Несмотря на испуг, жадность взяла верх, и вещи «масенька» решила отстаивать до конца.

– А одежда? – Лариса не рассчитывала, что ей отдадут тряпки. У нее и сумки-то с собой не было, но уступать не хотелось.

– Нету, – буркнула Валентина и в подтверждение потрясла для наглядности головой.

– Подавись! – Ларису затошнило от отвращения, и она двинулась к выходу.

Почувствовав слабость противника, Валя ожила и завопила:

– Воровка! Проститутка! И девчонку на панель продашь! Знаю я вас таких…

Лариса резко обернулась, и крики моментально прекратились, словно кто-то повернул ручку громкости до минимума: Валентина с тихим шелестом проскользнула в ванную комнату и закрылась на задвижку.


– Уже уходишь? – тихо поинтересовался скучавший на лестнице Вадим Евгеньевич.

Лариса молча брезгливо обошла его и, не оборачиваясь, побежала по лестнице, стремясь быстрее покинуть этот дом, где все напоминало о молодости, счастье и утраченной любви. Теперь дом походил на теремок, на который по недоразумению разгрузился мусоровоз. Ее колотило от омерзения и желания забыть все, что происходило до сегодняшнего дня. Хорошо бы и Наина сумела точно так же перешагнуть через «коровью лепешку», изуродовавшую тропинку ее судьбы, и идти дальше, наслаждаясь каждым днем своей новой жизни.

Глава 9

Новый год они собирались встречать у родителей, но все сорвалось, поскольку Виктор вернулся с работы только в одиннадцать ночи, совершенно пьяный, и завалился спать. Маруся позвонила маме и дрожащим от обиды голосом попыталась изобразить радость:

– Ой, мам, у нас планы поменялись, мы идем в другое место. Вы не обидитесь?

Конечно, мама обиделась, о чем не преминула сообщить:

– Если бы ты предупредила заранее, то мы тоже не сидели бы дома, как два старых валенка! Возмутительная беспардонность!

– Мусик, давай не будем ссориться, – едва не разрыдалась Маруся. – Новый год ведь!

Валентина Макаровна смягчилась, они обменялись дежурными поздравлениями и попрощались.

Это был первый Новый год вне дома. Этот праздник Маруся всегда встречала с родителями. Ночь она сидела в пустой кухне и печально смотрела в окно. С улицы доносились хлопки фейерверков и радостные крики. В квартире густой пеленой повисла тягучая тишина. Телевизор находился в комнате, где спал Виктор, идти туда не хотелось. Маруся разогрела вчерашний суп и, сгорбившись, села за стол. Они планировали, что пойдут к родителям, поэтому холодильник был почти пуст. Елочки тоже не было.

В тарелку с тихим плюханьем начали падать горькие тяжелые слезы. Маруся судорожно вздыхала, пытаясь остановить рыдания, но истерика набирала обороты, и заглушить ее не получалось.

Утром произошла первая ссора. Маруся орала на Виктора, осыпая его оскорблениями. Он не остался в долгу, и скандал понесся, как разъяренный бык, круша хрупкие останки семейного благополучия и топча едва зародившиеся ростки надежды на счастье. Впервые Марусе захотелось ударить мужа. В какой-то момент они оба выдохлись и замолчали, тяжело дыша и с ненавистью глядя друг на друга.

Маруся не выдержала первой. Всхлипнув, она убежала в ванную комнату и долго надрывно там плакала. Вскоре слезы закончились. Она еще некоторое время громко скулила в надежде, что пристыженный Виктор придет просить прощения. Наконец ей надоело сидеть на холодном бортике, и она вышла. Квартира встретила ее гробовой тишиной. Виктора дома не было. Маруся обалдело осмотрела вещи в прихожей, решив, что муж просто спрятался и сейчас выскочит откуда-нибудь, как черт из табакерки. Его куртка и ботинки отсутствовали. На всякий случай она проверила шкафы и заглянула за занавески. Супруг растворился в праздничной дымке первого дня наступившего года.

Маруся принялась строить планы мести. Лучше всего, конечно же, покончить жизнь самоубийством. Она даже расплакалась от жалости к себе, представив гроб, усыпанный цветами, и рыдающего у могилки Виктора. Единственное, что вселяло сомнения, – отсутствие уверенности в том, что муж действительно будет скорбеть, как положено. В свете последних событий от него можно было ожидать чего угодно. Панихида могла превратиться в праздник души для нечуткого супруга. Кроме того, невозможность собственными глазами увидеть последствия своей безвременной кончины направила Марусины мысли в другое русло.

«Надо его напугать, – решила она. – Пусть думает, будто я его бросила».

Маруся схватила старую спортивную сумку и начала набивать ее своими вещами, воображая, как ужаснется Виктор, открыв шкаф и обнаружив пустые полки. Он начнет метаться, рвать на себе волосы и помчится ее искать. Но и тут мысль зашла в тупик, поскольку богатая Марусина фантазия отказывалась рисовать сцену примирения. Необходимо определить место, где это произойдет. Но такового места не было. Маруся вдруг поняла, что пойти-то ей, собственно, некуда! Эта квартира, по которой она сейчас металась, собирая вещи, являлась ее единственным убежищем. О том, чтобы поехать к родителям, не могло быть и речи. Представив мамино лицо и торжествующе воздетый к потолку указательный палец, Маруся сникла. Подруги жили с родителями. Единственная самостоятельная из них – Дина – жила с кавалером. Вряд ли ее ухажера устроит наличие Маруси на снимаемой жилплощади.

Поразмыслив, она аккуратно разложила содержимое сумки по местам и принялась загружать ее вещами исчезнувшего мужа.

«Я его выгоняю», – решила Маруся и стала увлеченно продумывать очередную картину примирения.

Пойти Виктору некуда. Упав на колени, он повинится и будет умолять о прощении… Что-то не то. Получается, что он останется не из-за любви, а просто потому, что негде жить. Маруся внезапно похолодела, вспомнив, что у Виктора есть бывшая жена и ребенок. А вдруг он с ними общался, а она не знала об этом? Он ведь запросто может опять переехать туда. Маруся торопливо разложила уже упакованные для «изгнания» вещи по полкам и с растерянным видом присела на диван. Как ушат холодной воды, на нее обрушилась очередная догадка: «Он не просто ушел, а вернулся туда, к Веронике». Маруся разрыдалась, уткнувшись в шершавую спинку дивана.

На улице стемнело. Год начинался кошмарно. Недаром говорится, как встретишь Новый год, так и проведешь!

Ночью вернулся абсолютно пьяный Виктор. Свалив в прихожей вешалку, он добрел до кровати и, хрюкнув, как старый боров, грохнулся плашмя на затаившуюся Марусю. Вообще-то, ощущая неприятное чувство вины перед женой, которой он испортил Новый год, Виктор собирался реабилитироваться. Но его грандиозному плану не суждено было сбыться, поскольку на лестнице он наткнулся на свою старую знакомую, Нину. Девица ревела на подоконнике, а увидев Виктора, бросилась ему на шею, обмочив слезами и огорошив горестными взвизгиваниями о том, что без него жить не может. Возомнив себя рыцарем, за которого дамы готовы биться насмерть, Виктор поперся к Нине домой, утешать несчастную и кормить обещаниями. Процесс затянулся, поскольку любимая выставила на стол множество горячительных напитков. Уставший от избытка положительных эмоций, Виктор разомлел и вознамерился остаться на ночь, но Нина вдруг проявила понимание и начала выпроваживать его, причитая, что у нее сердце кровью обливается, как только она представляет, что чужая баба будет лапать любимого мужчину, слюнявить его и вообще заниматься всяческим непотребством, но семью рушить не может. Вот такая она положительная и принципиальная. Оценив ее жертву, Виктор окончательно загордился и с высоко поднятой головой, налетая на стены и углы, донес свой переполненный алкоголем организм до Маруси.

Возмущенная жена предположила, что супруг вспомнил про супружеский долг, и начала обличительную речь, прерванную на кульминационном моменте богатырским храпом. С трудом она выползла из-под исходящей алкогольными парами туши и, глотая слезы, ушла на диванчик.