Маргарита Южина - Пёс, соединяющий сердца

– Если надо, я могу и дальше фотать, – охотно предложила хозяйка Рича. – Он ничего, не ругается.

И все же договорились, что больше съемок не нужно.

Людмила забрала фото и решила дома рассмотреть их в деталях. Да и Мышкину хотелось показать трофей. А пока ей надо было еще успеть в магазин и в кулинарию. Все же она обещала пирог.

В магазине работала одна касса, а потому очередь была длиннющая. Людмила набрала полную корзину и сейчас стояла и морщила лоб – все ли она взяла, ничего ли не забыла. Вот ведь, вроде бы и хотела взять чего-то к чаю, а получилось…

Неожиданно она почувствовала на себе пристальный взгляд. Обернулась. На нее смотрел мальчишка, который измывался над Мишкой. Как его звать-то? Лев же говорил… нет, забыла…

Людмила фыркнула, одарила мальчишку гневным взглядом и отвернулась.

– Здрассьть… – услышала она рядом с собой тихий шелест.

Он стоял уже возле нее, комкал в руках какую-то пачку с сухариками, и было видно, что сильно волновался.

– И тебе не хворать, – буркнула Людмила и отвернулась.

– А… а как там Груша? – снова едва слышно спросил парень.

– Груша? – вздернула брови Людмила. – Ну-у… я не знаю, какую вы конкретно имеете в виду, но думаю, что в этом году груши расцветут рано. Весна чудесная.

– Нет, я не про грушу, я про собаку…

– А-а, ты про собаку… Так он не Груша тебе, он Мишка. Какой же он Груша? Его никто не бьет, не пинает, собак на него не травит. Спит себе на постельке, со мной. Ест, гуляет, игрушки ему покупают, друзья у него появились… а не только враги. Мишка только сейчас жить начал.

– Вы… вы передайте ему, пожалуйста… – протянул мальчишка пачку с сухариками. – Он их любил. Скажите, что… ничего не говорите… просто передайте.

Людмила пристально посмотрела на мальчишку. У того дрожал подбородок, и глаза он уводил куда-то в сторону. Правда, что ли, переживает? Или так – притворяется?

– Нет уж… – отказалась она. – Не буду я ему эти сухари передавать. И тебе их есть не советую. Там только соль и перец. Зачем же собаке желудок портить? Он у нас мясо ест, с овощами, с рисом… Кефир любит. Витаминки ему даю, собачьи. Не надо ему это. Да и сам тоже не ешь.

Мальчишка послушно сунул пачку обратно на полку. Потом остановился, хотел еще что-то сказать, да так и не решился, быстро вышел из магазина.

– Вот что за отец урод! – с горечью выдохнула Людмила. – И собак мучает, и сына своего не жалеет…

Мышкин пришел ровно в семь. И опять с сумкой.

– Ничего, что я опять с Рыжиком? – осторожно спросил он в прихожей. – А то кот как увидел, что я собираюсь, так сам в сумку прыгнул… Ну не оставлять же его там на весь вечер.

– Это очень здорово! – радостно улыбнулась Людмила. – А то вы бы пришли, а Мишка бы искать начал – где Рыжик, где… ой, вы его выпустите, он скребется.

Скребся не Рыжик, это Мишка уже потерял всякое терпение и старался отпустить дружбана на волю. Мышкин расстегнул сумку, и оттуда осторожно показалась рыжая голова. Мишка радостно завилял хвостом и от нетерпения тявкнул. Голова тут же спряталась.

– Ты посмотри, какой он у вас кокетливый, – усмехнулась Людмила.

Но Мишка не стал ждать, когда гость накокетничается, он запрыгнул в сумку, и кот оттуда вылетел кометой. Мишка сиганул за ним.

– Вот и славно, – выдохнула хозяйка. – А то прямо как чужие.

– И не говорите, Милочка…

Вот что только имя не делает с человеком. Как только Мышкин называл ее Милочкой, Людмиле сразу хотелось стать мягкой, доброй, покладистой и милой. И она старалась изо всех сил. Даже прихихикивала глуповато. Но, похоже, Льву это очень нравилось. Он начинал острить и смелее строил глазки.

– А давайте сразу к пирогу перейдем, – игриво улыбнулась Людмила.

– Да! И даже не пойдем в гостиную! Прямо здесь, на кухне, и перейдем! – предложил Лев Венедиктович. – А я еще вина нам принес. Только оно слабенькое-слабенькое, чтобы не спиться.

Вот это Людмила уже не приветствовала. Чего это каждый день вино? А не алкоголик ли он? Еще не хватало.

– А что – без вина мы совсем не обойдемся? – насторожилась она.

Мышкин смущенно почесал нос, потом поднялся и молча вылил всю бутылку в раковину.

– Это чтобы… ну вдруг вы подумаете, что я алкоголик, – пояснил он.

– С чего это я вот так возьму и подумаю? – пожала плечами Людмила. – И потом… может быть, вы придете домой и выпьете еще одну бутыль, я ж не знаю.

– Нет! – испуганно вытаращился Мышкин. – Я не выпью. Мне мама не разрешает пить. Она… В общем, я сам решил – не пью, и все тут.

Людмила поверила. Не похож был Мышкин на алкоголика. Да и брюки у него второй день наглажены.

– У вас, я смотрю, брючки так наглажены, – сделала она ему комплимент.

– А! Это да, – закивал Мышкин. – Наглажены. Я вчера утюг купил. А то он у меня как сломался в каком-то году, так и… Да он мне и не нужен был, а уж раз вы… То я…

Людмила заалела. Вот ведь как приятно осознавать, что ты на кого-то благостно влияешь.

– Я вам сейчас фото Курищева покажу! – вдруг вспомнила она.

Теперь они сидели друг напротив друга и рассматривали фотографии.

– Какой неприятный овал лица, – аккуратно заметил Мышкин. – Расплывчатый такой, откормленный… И голова… волос совсем почти не осталось, обратили внимание? Заметили?

Людмила кивала. Она уже давно заметила, что и у самого Мышкина не райские кущи.

– И толстый еще. Вот не старик же, а толстый, – продолжал перечислять свои же «достоинства» Мышкин. – Очень неприятный типаж. Прямо очень! Особенно вот здесь.

На этом фото Курищев держал за шею Гурона и хищно улыбался. Гурон тоже скалился во всю пасть.

– Мне эту фотографию просто необходимо! – вдруг заявил Мышкин. – Только… А у вас есть фотоаппарат? Ах да! Вы ж нас вчера фотографировали! Милочка, щелкните, пожалуйста, Мишку. Но только чтобы он выглядел несчастным. Бе-едненьким таким. Мне очень надо.

Людмила достала фотоаппарат, а потом поискала глазами Мишку. Тот пытался достать лапой до кота, который восседал на подоконнике в гостиной. Там же, на подоконнике, стояли любимые цветы Людмилы – королевские герани. Но животные относились к растениям без трепета. Например, Рыжик, спокойно понаблюдав, как скачет Мишка, просто взял и лапой смахнул горшок с геранью псу на голову. Мишка отскочил, а горшок грохнулся на пол и развалился.

– Я вам куплю новый, – немедленно кинулся Мышкин подбирать осколки.

– Да ничего страшного… – попыталась улыбнуться Людмила. – Мне этот цветок… Ромка… на Восьмое марта… Я так хотела, и он… с первой получки…

– Так цветочек-то не погиб! Мы его спасем! – засучил рукава Мышкин и мельком скинул кота с подоконника – там еще оставалось несколько горшков, и по наглой кошачьей физиономии Лев Венедиктович усмотрел, что падения будут повторяться. – Рыжик, брысь! Милочка! Быстро несите новый горшок!

Людмила растерялась. Хорошо сказать – новый горшок, а откуда он у нее? Можно подумать, у нее тут ясли, что этих горшков… Может быть, в кладовке какой завалялся…

– Уже не надо! – снова кричал Мышкин. – Я нашел изумительную альтернативу! У нас будет не просто горшок! У нас будет произведение искусства!

«В вазу он цветок решил посадить, что ли? Так там дырки нет», – подумала она и уже хотела ему об этом сказать, но… не пришлось.

Мышкин стоял посреди комнаты, вертел в руках шляпу Людмилы, которую она надевала только в крайних праздничных случаях, которая ей невероятно шла и… и в которой она мечтала встретить майские праздники, он вертел в руках эту шляпу и уже выкладывал дно полиэтиленовым пакетом.

– Смотрите, Милочка! – восторженно блестел он глазами. – Я сам придумал! В эту шляпу мы кладем пакет, чтобы вода не пробегала… Кстати, потом я дырочки ножницами проверчу, теперь туда же садим цветочек с комом земли… Надо еще с пола земли добавить. Вот так, и вуаля! Была никому не нужная, старая рухлядь, а оказалась стильная, современная штучка! Милочка, вам нравится?

Милочка старалась не разрыдаться прямо при нем. Все же человек старался.

– Мне? О, да-а-а! Знаете, такой восторг… хны… хны… такой восторг… прямо… вот никак с эмоциями не могу справиться… ы-ы-ы-ы… – и она зарыдала в голос.

Вокруг нее взволнованно принялся прыгать Мишка и проситься на ручки. Он не знал, что делать, тревожился, а хозяйка закрыла лицо руками и совсем его не видела. Тогда он метнулся к Мышкину.

Тот подошел к Людмиле, неловко прижал ее к своей груди, а вернее, сам прижался и с удовольствием проговорил:

– Милочка, вы такая… такая нежная натура! Вы как скрипка – каждую нотку через себя пропускаете… Я приглашаю вас в органный зал.

– А… а когда? – всхлипнула Людмила, успокаиваясь.

– Я еще не знаю, я только сейчас придумал, но завтра побегу, куплю билеты и… и обязательно вам сообщу.

– Хорошо, договорились, – кивнула Людмила. – Только я не могу. Туда же с собаками не пускают, а я Мишку надолго еще никогда не оставляла. Он будет скучать. Видите, как он из-за меня волнуется. Иди ко мне. Ну чего ты испугался? Это я… так… расчувствовалась. Все ж таки… такой шедевр получился… Но я больше не буду. Чего это я?

– А тогда… – радостно блеснул глазами Мышкин, – мы возьмем своих архаровцев и будем гулять в парке органного зала. Там тоже все хорошо слышно. Пусть и мохнатики приобщаются к высокой культуре.

Людмила улыбнулась. Этот человек опять нашел замечательное решение! Хотя… почему – опять? Решение со шляпой было совсем не прекрасным, ну да ладно, чего уж…

Сегодня Мышкин с Рыжиком ушли еще позже. Людмила все пыталась выведать, как Лев Венедиктович собирается наказать Курищева, а Мышкин упрямо скрывал. Он только смущенно краснел, улыбался и махал рукой:

– Сами все увидите. Если все получится.

Пришлось довольствоваться обещанием, что в понедельник она все узнает.