Лицо Латчера перекосилось от гнева, и он почти прохрипел:

– Вы, должно быть, издеваетесь надо мной, мисс Кинг. Я, например, слышал, что ваш брат все время мешал вам принять решение, за исключением того случая, когда вы собирались взять на работу эту еврейку.

– К вашему сведению, сэр, имя этой достойной женщины Сара Голдмен. Это раз. А второе – не знаю, откуда вы черпаете информацию, но уверяю, что Джеферсон поддерживает меня во всех важных начинаниях. Вижу, вам очень хочется снова рассорить нас, но это вам не удастся. До свидания, сэр.

Шарлотта хотела было уйти, но Латчер схватил ее за рукав.

– Вы лжете мне, мисс Кинг, а я очень этого не люблю!

Она застыла. Не от страха – от ярости, которая поднималась в ней.

– Сейчас же уберите руку, мистер Латчер, – проговорила она сквозь зубы, – или вам будет хуже – я закричу во весь голос, что вы хотите изнасиловать меня.

– Изнасиловать? – Латчер отдернул руку и спрятал ее в карман. – Да одна мысль о физической близости с вами вызывает во мне отвращение!

– У меня тоже!

И Шарлотта быстро пошла вперед по улице, но при этом прислушивалась, не раздаются ли вслед за ней шаги. Она не оглядывалась из гордости, но сердце бешено колотилось в груди, и ее охватила нервная дрожь. Постепенно, помимо своей воли, Шарлотта ускорила шаг, просто хотелось уйти подальше от этого места. Она чувствовала, что Латчер так и остался стоять там, злобно глядя ей вслед – его взгляд жег ей спину.

На фабрику она просто вбежала и сразу же наткнулась на Джефа.

– Ого, сестренка! – рассмеялся он, придержав ее за плечи. – Я знаю, что ты любишь свою работу, но чтобы вот так нестись очертя голову на любимую фабрику... – Он осекся, увидев выражение ее лица. – Что случилось, Шарлотта?

Едва переведя дыхание, она ответила:

– Я только что встретила Слоуда Латчера.

– Что он сделал? – вскричал Джеф. – Если он хоть пальцем тебя тронул...

– Нет, – поспешила объяснить Шарлотта. – Он не посмел бы. Во всяком случае, среди бела дня на улице.

– Что же он сделал, скажи? Ты так расстроена.

– Не сделал – сказал.

– Что? – как-то даже растерялся Джеф.

– Он говорил всякие гадости. По-моему, Латчер злится на тебя, потому что ты стал самостоятельным. Хотел тебя очернить в моих глазах, Джеф, чтобы мы опять поссорились.

– Что он говорил, Шарлотта?

– Он сказал, что ты якобы голосуешь «против» на собраниях, мешая нам провести важные решения. Что ты всегда возражаешь мне... Ну, в общем врал как мог. А я ему говорю – Джеф никогда не голосовал против, тогда он назвал меня лгуньей! Меня!

Джеф побледнел. Он слушал ее, боясь даже слово сказать.

– Не расстраивайся, Джеферсон. Все это абсолютно не важно. – И она потрепала его по щеке. – Латчер не может навредить нам теперь, когда мы вместе. Знаешь что? Я его больше не боюсь и никогда не буду бояться. Ладно, я побежала!


Джеф, застыв на месте, глядел вслед удалявшейся Шарлотте и думал: «О, как ты ошибаешься сестренка! Как ты ошибаешься!».

Он был в отчаянии, так как понимал: Латчера сейчас нужно бояться еще сильнее: ведь он узнал, что Джеф обманывал его все это время, и кипит от ярости. Даже подумать страшно, что он может предпринять в таком состоянии!

Джеф хотел было окликнуть Шарлотту, признаться ей во всем, но передумал. Так и простоял у входа, пока она не поднялась к себе. Он только представил, какой будет реакция Шарлоты, когда она узнает правду, и струсил.

За последние две недели благрдаря поддержке Люсинды он приободрился и совершенно спокойно продумывал свою предстоящую встречу с Латчером. Люсинда вселила в Джефа уверенность в том, что он может и должен это сделать, не опасаясь последствий.

Теперь слишком поздно.

Джефу необходимо явиться к грозному Латчеру сейчас. И лучше самому, иначе тот прибегнет еще к помощи Коба Дженкса, чтобы доставить провинившегося «тайного агента».

Джефу смертельно хотелось выпить.

Он незаметно выскользнул в дверь и поспешил прочь от фабрики, обдумывая на ходу, что можно предпринять. Хорошо было бы сбегать к Люсинде и спросить ее совета, но он отбросил эту мысль – нужно решать самому... Только прежде подавить это страшное желание выпить.

Наконец Джеф придумал – он сейчас же отправится к Латчеру и пошлет его ко всем чертям. Ну и что тот за это с ним сделает? Убьет? Джеф вдруг понял, что лучше умереть, чем жить в позоре и лжи.

Окончательно разобравшись с самим собой, Джеф облегченно вздохнул. Но объясниться с Шарлоттой пока не мог. Сходить бы ему к Клинту Девлину... Где-то неподалеку здание, которое он арендует для своей фабрики...

* * *

Клинт злился, ужасно злился. Он ходил вокруг станка, нервно раскуривая очередную сигару, и с ненавистью смотрел на него. Мартин Форестер, изобретатель станка, закручивающего сигареты, вытер грязные руки о тряпку и с испугом глянул на Клинта.

Этот станок, огромный и неуклюжий, был установлен десять дней назад. Клинт сначала подшучивал: как эдакая громадина может производить такие тоненькие, маленькие сигаретки. Теперь ему было не до шуток. Хотя Форестер, неделю провозившись с установкой, и объявил, что станок готов к работе, громадина не выпустила ни одной приличной сигареты: как только машину запускали, она ломалась.

Сегодня терпение Клинта лопнуло. Не далее как позавчера Форестер его клятвенно заверил, что все будет в порядке, и после этого станок выдал ровно три сигареты, чихнул и заглох. Кроме того, эти так называемые сигареты вышли сплющенными, почти без табака.

Теперь изобретатель уверял снова:

– Я его сейчас налажу, мистер Девлин. Обещаю, что к утру все будет работать, всю ночь глаз не сомкну, но доведу его до кондиции.

– Форестер! Я это уже сто раз слышал, – злобно огрызнулся Клинт.

Тот вроде бы даже обиделся:

– Я же предупреждал вас: он далек от совершенства, и мне требуется время доделать кое-что.

– Далек от совершенства? Черт возьми, вы просто шутите! У меня рабочие простаивают, зарплаты не получают. Я пообещал покупателям партию сигарет через неделю. И что я имею?

– Вам этот станок достался почти бесплатно, и вы ничего пока не теряете, – возразил Форестер. – Время и деньги теряю я.

– Бесплатно?! – взревел доведенный до крайности Клинт. – Черт подери, да я потерял все, раз ваше гениальное изобретение отказывается работать!

Он в бешенстве пнул ногой злополучную машину. Удар получился такой сильный, что Клинт вскрикнул от боли и, хромая, отошел в сторону. Конечно, поступил по-детски, но на душе стало немного легче.

Признаться Форестеру да и вообще кому бы то ни было в том, что у него деньги на исходе, Клинт не мог. Он с самого начала переоценил свои финансовые возможности, поэтому был уже почти на грани краха. Если к концу недели он не выполнит заказы по договорам, опрометчиво заключенным до установки и проверки чудо-станка, то у него даже не будет денег на зарплату рабочим. Для Клинта Девлина оказаться в таком положении означало потерпеть полный крах.

Конечно, он теперь сожалел о том, что поторопился. Как тут не вспомнить друга Бена, предупреждавшего его о возможных неудачах с внедрением новых станков? Да Клинт и сам чувствовал, что изобретение Форестера еще не доработано, но сама идея механического изготовления сигарет настолько захватила его, что он перестал слушать голос разума.

Что же теперь делать? Пойти обратно к Шарлотте и Бену с протянутой рукой? Да ни за что на свете! Она же рассмеется ему в лицо... Кому он теперь вообще нужен? Денег у него даже на сигары не будет!

– Мистер Девлин! Клинт обернулся:

– В чем дело, Форестер? Тот протягивал ему полсигары:

– Вот, вы обронили!

Он хотел чертыхнуться, но вдруг истерически расхохотался. Форестер подождал, пока Клинт успокоится, и сказал:

– Мистер Девлин, я насчет станка...

– Что еще?

– Можно мне еще попробовать починить его ночью? Думаю, на этот раз получится.

Кkинт только собрался послать и этого изобретателя, и его идиотский станок ко всем чертям, как вдруг увидел, что в помещение цеха входит Джеф Кинг.

– Делай что хочешь, Форестер. Теперь уже все равно, – сказал Клинт и, махнув рукой, подошел к Джефу. – Привет, Джеф! Ты, случайно, не хочешь поменять свое партнерство в «Табак Кинг» на собственную фирму?

Тот оторопел.

– Что ты имеешь в виду?

– Это я так, шучу. Похоже, я здорово промахнулся, друг мой. – И Клинт горько усмехнулся. – Так сказать, поставил не на ту лошадь!

– Так что, у тебя ничего не вышло?

– Это слишком мягко сказано, Джеф. Я – труп, осталось только похоронить. Надо же, чтобы это случилось именно со мной! А как у тебя?

– Ох, Клинт, от того, что тs сейчас узнаешь, тебе вряд ли станет легче. Я должен кое в чем признаться, но только обещай, что выслушаешь меня до конца. А потом... Скорее всего ты со мной после этого и знаться не будешь.

– Ничего, черт возьми, не понимаю, Джеф!

– Дело вот в чем. Твою долю в компании, Клинт, я купил не сам, а на деньги Латчера. Теперь он совладелец «Табак Кинг». Все принадлежит ему, все... Даже то, что на мне надето.

– Господи Иисусе! – воскликнул Клинт. – Так ты, значит, подставное лицо?

– Выходит, так. Правда, можешь не стесняться и называть вещи своими именами. Я знаю, кто я такой...

– Погоди! Прежде чем клеймить себя позором, расскажи, каким образом так получилось. Только давай отойдем, я не хочу, чтобы нас услышали.

Они перешли в дальний угол и сели на деревянные ящики. Клинт закурил сигару и сказал:

– Ну давай, я весь внимание.

Джеф поведал ему свою историю, не утаив ничего, а тот слушал, курил сигару за сигарой, но никаких замечаний не делал, а в конце сокрушенно покачал головой.

– Вот уж поистине мерзкие дела. То, что Латчер подонок, давно известно, но вытворять такое... Да, черт подери, влип ты, Джеф. Одного не пойму – как он решился потратить пятьдесят тысяч долларов на то, чтобы иметь шпиона в «Табак Кинг»?