– Майлс нашел бы на него управу, – уверенно произнесла Джулия, потирая виски. На нее свалилось слишком много бед. Глубоко вздохнув, она с отвращением выпалила: – Нечего сказать, хорош хозяин, если он бьет слуг, а те разбегаются!

– Мистеру Оутсу нравится избивать людей, – подтвердил Лайонел. – Каждый раз, когда он берется за хлыст, у него блестят глаза.

Сара нетерпеливо прикрикнула на него:

– Ступай разделывать курицу. Хватит болтовни. Надо накормить мисс Джулию, чтобы ей хватило сил поговорить с врачом и матерью.

Лайонел покинул кухню, а Джулия с благодарностью приняла из рук Сары чашку чаю. К чаю старая негритянка подала тарелку холодного сладкого картофеля и кукурузную лепешку, в которую Джулия с наслаждением вцепилась зубами. В пути она почти ничего не ела, погрузившись в тревожные размышления о будущем, но лишь теперь почувствовала, что ее силы на исходе.

Покончив с едой, Джулия блаженно откинулась на спинку стула. Сара уселась напротив и нахмурилась.

– Расскажите, что случилось с вами, мисс Джулия? Что сделали с вами эти пираты?

– Они вовсе не пираты, Сара. – Джулия улыбнулась, чтобы хоть немного разрядить гнетущую атмосферу дома. Она рассказала Саре обо всем, что произошло за время разлуки, разумеется, опустив интимные подробности.

Дойдя до того момента, как Дерек спрыгнул с доски, она сморгнула слезы. Сара слушала ее, внимательно тараща глаза, и наконец всплеснула руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

– Какой ужас, мисс Джулия! Подумать страшно! Как по-вашему, он добрался до берега?

Джулия отвернулась, глядя в кухонное окно на осенние поля. Лишь высокие сосны и магнолии оживляли пейзаж.

– Хотелось бы надеяться, – отрешенно пробормотала она, вспоминая о радостных часах, проведенных вместе с Дереком. – Знаешь, он не такой уж скверный человек. Он способен быть добрым и заботливым. Дерек пытался помочь мне, зная, что Вирджил – мошенник… Если кто-нибудь и сумел бы доплыть до берега, – задумчиво заключила она, – так только Дерек Арнхардт.

– Господи помилуй, мисс Джулия! – Сара в порыве веселья хлопнула себя по коленям. – Да вы, никак, влюблены!

– Что? – Джулия не верила своим ушам. – Сара, этого не может быть! Он держался надменно и покровительственно, однажды он даже ударил меня! Влюбиться в такого человека? Ну уж нет! Я привязалась к нему – потому что мы много времени провели вдвоем, но…

Сара продолжала смеяться, поблескивая глазами. Нельзя привязаться к человеку только потому, что вы долго пробыли рядом с ним, особенно если этот человек вас похитил. Я поняла, в чем дело, едва взглянула вам в глаза. К мужчинам вы всегда были равнодушны. А теперь ваши глаза сияют. Так что признайтесь: вы влюблены…

Внезапно Сара вскочила и в ужасе зажала себе рот руками. Обернувшись, Джулия поняла, что напугало ее: на пороге кухни стоял Вирджил.

– И давно вы подслушиваете нас? – осведомилась Джулия, поворачиваясь к нему с выражением холодного бешенства. – Узнали что-нибудь любопытное?

– Еще бы! – Вирджил злорадно потер руки. – Стало быть, вы увлеклись капитаном Арнхардтом, но судя по всему, он давно мертв? Прекрасно. Это избавит меня от лишних хлопот…

Джулия издевательски рассмеялась:

– Ничего более забавного я в жизни не слышала! Дерек свернет вам шею одной рукой, однако я боялась его не больше, чем вас.

– Вот как? – Вирджил побагровел. – Может, мне следует подняться в спальню вашей матери и поведать о ваших выходках? Конечно, вы о многом умолчали, но любой без труда представит себе, что творилось за дверью вашей каюты. Ваша мать будет потрясена, узнав, как провела последние несколько месяцев ее драгоценная дочь. Возможно, потрясение вызовет смертельный приступ…

Он повернулся, чтобы уйти, а Джулия схватила его за руку:

– Вы не сделаете этого!

– Как бы не так! – Он с силой оттолкнул ее. – Кое-что я хочу прояснить немедленно, чтобы мы поняли друг друга. Мне наплевать, выживет она или умрет. Своего я уже добился: плантация принадлежит мне!

Кровь бросилась Джулии в голову.

– Рано радуетесь! – выпалила она. – Скоро все в округе узнают, что вы – отъявленный лгун и мошенник…

Вирджил прервал ее язвительным смешком:

– От кого? От вас? Тогда позвольте предупредить, дорогая, что вас в округе уже давно считают падшей женщиной.

– Да как вы смеете? – Джулия занесла руку для удара, но Вирджил перехватил ее и резко опустил вниз.

– На вашем месте я бы этого не делал. Советую прислушаться к моим словам. Неужели вы и вправду считаете, что вам позволено задирать нос, хотя всем и каждому известно, что вы побывали в плену у пиратов? Кому нужен порченый товар? Кто станет слушать потаскуху?

Эти слова обрушились на Джулию как удар плети. Попятившись, она опустилась на стул. Ошеломленная и растерянная, она чувствовала себя совершенно беспомощной. Просить защиты было не у кого.

А Вирджил обратил гнев на Сару, которая съежилась перед ним, теребя подол белого передника.

– Что же касается тебя, черномазая ведьма, – продолжал он, – если я узнаю, что ты сплетничаешь о том, что происходит в этом доме, я спущу с тебя шкуру, ясно?

– Да, мистер, да. – Сара торопливо поклонилась и ускользнула в заднюю дверь.

Вирджил разгладил жилет, поправил галстук и с торжествующей улыбкой обернулся к Джулии:

– А теперь займемся вами. Вы немедленно отправитесь в свою комнату и приведете себя в порядок. Вскоре приедет доктор Перкинс, и когда он подготовит вашу дражайшую матушку к потрясению, вы навестите ее, всплакнете у нее на груди, а затем поздравите с замужеством и признаетесь, что о таком отчиме могли только мечтать.

Джулия промолчала. Она решила не говорить ни слова, пока не приедет врач и не объяснит, каково состояние матери. Разделаться с лицемером Вирджилом можно и потом.

– Бедная моя девочка! – непрестанно повторяла мать, гладя Джулию по спине и прижимая к своему хрупкому телу. – А я уж думала, что больше никогда не увижу тебя…

Она казалась неправдоподобно худой и хрупкой. Джулия с трудом скрывала тревогу. Лежа на огромной кровати среди больших подушек, ее мать походила на миниатюрную куклу.

– Мама, ты непременно поправишься. Я дома, и все будет хорошо, – принужденно улыбнулась дрожащими губами и нервным жестом поправила подушки под головой матери.

– Да-да, – слабо подтвердила мать. На миг она опустила веки, словно разговор отнял у нее слишком много сил. Джулия испуганно оглянулась на врача, но тот успокаивающе закивал.

Вскоре мать вновь открыла глаза.

– Джулия, простишь ли ты мне брак с Вирджилом? – прошептала она. – Я знала, что он любит тебя, но когда нам не удалось собрать деньги и мы опасались, что тебя убьют, нас… сблизило общее горе. – Ее грудь тяжело вздымалась, точно каждое слово давалось ей с трудом. – Мы привязались друг к другу. Я… нуждалась в его поддержке. Ты понимаешь меня?

– Мама, это не важно, – перебила Джулия. – Я хочу только одного: чтобы ты поправилась и была счастлива. – Наклонившись, она поцеловала мать во впалую щеку. – Отдыхай. Встреча стала для тебя потрясением. Завтра я побуду с тобой подольше.

– Да… подольше. Мы поговорим о том, как когда-нибудь Майлс вернется домой… в Роуз-Хилл… о том, как чудесно здесь весной… – Она смежила веки.

Доктор Перкинс поспешно подошел к Джулии и ободряюще похлопал ее по плечу:

– Не волнуйтесь. Она просто уснула. От слабости ее часто одолевает сон. А теперь позаботьтесь о себе. Вы должны внушить ей уверенность, убедить, что вскоре жизнь войдет в привычное русло.

Джулия пошатнулась и была вынуждена схватиться за столбик кровати. Лицо врача она видела сквозь пелену слез.

– Что вы имеете в виду? – прошептала она. – Неужели мама… не выздоровеет?

Врач за руку вывел ее из комнаты, прокашлялся и начал:

– Джулия, вы взрослая женщина, и я обязан сказать вам правду. Да, ваша мать не поправится. Она умирает. С каждым днем она слабеет. Все, на что способен я или кто-нибудь другой, – облегчить ее муки. – Он вздохнул и сокрушенно развел руками: – Сам Господь привел вас сюда в час испытаний. Благодаря вам ее жизнь продлится, правда, ненамного. Постарайтесь сделать ее счастливой. Ей нельзя волноваться. Не надо говорить с ней о Майлсе, о войне или других бедах. Я хотел бы чем-нибудь утешить вас, но, увы!..

В ушах Джулии вновь зашумело, она перестала понимать слова врача. Ей хотелось остаться в одиночестве, разобраться в своих мыслях, свыкнуться с суровой реальностью и превозмочь боль. Мама умирает! И ей ничем нельзя помочь!

Пошатываясь, она добрела до своей комнаты и закрыла за собой дверь. Окна были открыты, под порывами прохладного ветра тонкие белые занавески надувались и шуршали. Сара сняла атласное покрывало, обнажив хрустящие чистые простыни, но Джулии не хотелось ложиться. Она вышла на веранду, запрокинула голову и уставилась в усыпанное звездами небо, позволив слезам тихо струиться по лицу.

Домой ее привела сама судьба. Если бы она задержалась в пути, мать могла бы умереть, а Роуз-Хилл достался бы Вирджилу. Ну уж нет! Джулия вызывающе стиснула кулаки. Этого она не допустит! Бороться со смертью она не в силах, зато вполне может помешать Вирджилу отнять у нее то, что мать так долго пыталась сохранить. Мать наверняка одобрила бы ее поступок. Джулия молча поклялась, что найдет способ вернуть плантацию.

Стоя на ветру под покровом ночи, Джулия потеряла счет времени. Она видела, как доктор Перкинс сел в экипаж и скрылся из виду. Сара и Лайонел потушили лампы на первом этаже и отправились в людскую.

Джулии не верилось, что после всех скитаний она наконец-то очутилась дома, в своей комнате. Но почему судьба так жестока к ней? Джулию вновь охватили гнев и горечь. Почему, вернувшись домой, она застала мать на смертном одре?

В конце концов она озябла и вошла в комнату, закрыв за собой двери. В спальне было совершенно темно, и Джулия не стала заходить за вышитую ширму, чтобы переодеться. Она разделась и направилась к постели, на которой Сара разложила ночную рубашку.