Джейн Бонандер - Пыл невинности

Скотти подошла к огню и вызывающе встала перед ним, положив руки на бедра.

– Ты не ослышался. Мне хочется знать: почему у тебя на теле столько волос? Я помню, что у папы на груди волос почти не было, так, всего несколько волосинок вокруг сосков. У Тупи грудь тоже широкая и гладкая, как…

– Что ты несешь, черт бы тебя побрал? – взорвался Алекс.

Его громкий гневный оклик эхом отразился от стен хижины. Встревоженный Маггин испуганно пискнул в углу.

– Я веду себя, как ребенок, и задаю вопрос, который не давал мне покоя с той самой минуты, когда ты вломился в… мой дом.

Сначала она хотела сказать «в мое сердце», но вовремя остановилась.

– Юная леди, – в хрипловатом голосе Александра Головина слышалась неприкрытая угроза, – следите, пожалуйста, за тем, что говорите. Иначе…

– Что иначе?

Он гневно посмотрел на нее, но промолчал. И только шея налилась кровью и стала темно-пунцовой.

– Ты покраснел, – удивилась Скотти Макдауэлл.

– Не смеши меня, – мрачно откликнулся Алекс.

– Но почему ты покраснел? Разве я сказала что-то неприличное?

Головин угрожающе встал перед ней, широко расставил ноги и положил сильные руки на бедра.

– Интересно, ты на самом деле такая храбрая или только притворяешься?

Проглотив страх, Скотти упрямо кивнула:

– Я, правда, не боюсь.

Он усмехнулся и начал медленно расстегивать брюки. По всему телу Скотти разлилось тепло. Она знала, что он хочет сделать – испугать ее. Что ж, посмотрим, у кого первого не выдержат нервы.

Алекс снял брюки, бросил на пол и отшвырнул ногой подальше. Взгляд Скотти остановился на выпуклости у него между ног, которую только подчеркивали тонкие кальсоны. Сейчас она была намного больше, чем обычно. Затем девушка перевела взгляд на его грудь. Он неторопливо снимал повязку, которую она наложила вчера. Не прошло и минуты, как ее взору предстала вся широкая волосатая грудь.

– У меня на теле столько волос потому, – нараспев произнес Александр Головин, – что папа у меня весь зарос волосами, как гризли.

Скотти открыла рот, но оттуда не вырвалось ни звука. Что-то у нее в груди трепетало и рвалось наружу. Наверное, это сердце, хотя до этого оно никогда не вело себя так странно…

– А сейчас я сниму кальсоны, – предупредил Алекс. – Если хочешь, смотри.

Алекс сунул большие пальцы за пояс кальсон, но не успел спустить их с бедер. Скотти опрометью бросилась в пещеру.

Девушка с трудом перевела дыхание. Ей показалось, будто она слышит его голос в доме. Господи, какой же мерзавец! Хоть бы он поскользнулся, упал и утонул в лохани!

Скотти посмотрела по сторонам – делать в пещере было нечего. Она прибежала сюда, как олень, спасающийся от пумы, забыла захватить даже куртку. Очень удачное сравнение – олень, спасающийся от пумы! Да, сейчас она, похоже, здорово влипла. Выйти из пещеры на мороз без куртки нельзя. С другой стороны, нельзя вернуться и в хижину, до тех пор пока этот отвратительный мужчина не помоется.

С сердитым вздохом Скотти взяла щетку и провела по боку мула. Животное вытянуло шею и показало огромные зубы, будто в довольной улыбке.

– Что скажешь, Глория? Когда-нибудь он сведет меня с ума.

Мул засопел в ответ, и Скотти опять вздохнула.

– Со мной явно творится что-то неладное, – призналась Скотти. – Такое ощущение, будто внутри полнейший беспорядок. Мне кажется, что я вот-вот разорвусь на части.

Девушка закрыла глаза и тут же увидела язвительную улыбку Алекса. В ушах неожиданно зазвучал его голос, строгий и поучительный, советующий ей вырасти и перестать вести себя по-детски. Но ей не нужно расти, ведь она и так уже взрослая женщина. Правда, она ничего не знает об отношениях между мужчинами и женщинами… В этом смысле Алекс прав… И она не может побороть свое любопытство. Скотти никогда не считала себя застенчивой. Джейми не раз упрекал ее в том, что она открыто расспрашивает о различиях между ними. Прошло не так уж и много лет, с тех пор как она упорно уговаривала его показать то, чем он отличается от нее. Он долго смущенно заикался и отнекивался и, в конце концов, обратился в бегство, велев ей на прощание не говорить глупости. Тогда Скотти не поняла его смущения. Спрашивала-то она из чистого любопытства. В ее просьбе не было и намека на что-то другое. Однажды она все же случайно увидела это отличие…

Если бы была жива мама, она научила бы Скотти, как нужно себя вести: падать иногда в обморок, кокетливо хихикать и хлопать ресницами, словом, флиртовать, как девушки, приезжавшие каждое лето в долину.

Но Скотти не походила на городских девушек. Когда ей хотелось что-то узнать, то она спрашивала, не задумываясь о последствиях, и ничего не могла с собой сделать. Как сегодня! Ее на самом деле с первого же дня интересовали густые волосы на груди Алекса. Что же плохого в ее вопросе?

Интересно, закончил ли он мыться? Времени прошло много, скорее всего, закончил. Лохань была большой, но даже она не могла в ней лечь, не говоря уже об Алексе, который был вдвое больше ее.

Скотти в последний раз легонько ударила Глорию по боку и вернулась в дом. Войдя в теплую комнату, первым делом посмотрела на очаг, и ее сразу охватило удивление, смешанное с желанием.

Алекс стоял в лохани. Вода ручьями стекала по густым черным волосам у него на груди и ногах. Он взмахнул рукой и отбросил с лица мокрые длинные волосы.

Скотти пристально разглядывала каждый мускул его тела. Наконец ее взгляд добрался до восхитительного черного куста внизу живота. Он притягивал ее как магнитом. Широкоплечий красивый мужчина! Его признак принадлежности к мужскому полу рос с каждой секундой, и Скотти едва могла дышать.

Наконец собрав все свои силы, она подняла глаза. В его глазах пылал огонь. Он проник в сердце Скотти и растопил его.

– Скотти… – Из горла Александра Головина вырвался странный звук, напоминающий звук пилы. Скотти Макдауэлл смотрела на него с открытым ртом. – Скотти, дай мне полотенце.

Девушка рассеянно посмотрела на полотенце, лежащее на подлокотнике кресла рядом с ней, потом снова пристально взглянула на него. Казалось, она лишилась дара речи. Его детородный орган рос прямо у нее на глазах. Покачиваясь от собственного веса и поблескивая капельками воды, он дерзко выглядывал из завитков черных волос. Волоски на мускулистых ногах прилипли к телу.

Скотти проглотила подступивший к горлу ком, в груди бешено колотилось сердце. Возбуждение было таким сильным, что она боялась упасть в обморок.

– Скотти, дай мне, пожалуйста, полотенце, – хрипло повторил Алекс.

– Нет, – возразила она тихо.

Головин негромко выругался и вышел из лохани. Оставляя на полу мокрые следы, подошел к креслу, сам взял полотенце и обернул вокруг талии.

– Черт побери, девчонка, ты не понимаешь, что делаешь?

Скотти продолжала пристально смотреть на него с открытым ртом. Сердце трепетало, словно хотело вырваться из груди на свободу.

– А что я такого делаю? – непонимающе пробормотала она.

– Девушке неприлично стоять и пялиться на голого мужчину. – Головин сорвал с крючка над очагом второе полотенце и принялся вытирать густые черные волосы.

– Почему неприлично? – спросила она, не в силах отдышаться и отвести от него завороженный взгляд.

– Потому!.. – сердито буркнул он.

Скотти не шелохнулась, удивляясь странному гневу Алекса и не понимая его.

– Почему ты так рассердился, Алекс? – искренне удивилась она. – Ты же знаешь, я уже видела тебя раздетым. Тебе нечего стыдиться. Мне нравится твое тело. Оно у тебя очень красивое.

Александр Головин опять выругался и, швырнув на стул полотенце, угрожающе двинулся к ней. Подошел почти вплотную и положил руки ей на плечи.

– Запомни, такое нельзя говорить мужчине… Понимаешь? Никогда не говори мне такие слова!

Он говорил сердитым голосом, но в глазах… гнева не было – только желание. Оно сбивало Скотти с толку. Почему он ведет себя так странно? Она заметила на его лице черную щетину и удивилась. Ведь он брился вчера утром.

– Но, Алекс, – растерянно пожала она плечами, – ведь это правда. Почему мне нельзя говорить правду?

– Знаешь, как поступит большинство мужчин, если ты будешь так смело разговаривать с ними? – застонал он.

Скотти покачала головой.

– Но я не хотела… Просто я…

– По-моему, ты сама не понимаешь, на что напрашиваешься, – по-прежнему сердито прервал адвокат из Сан-Франциско. – Черт побери, раз не понимаешь, тогда мне следует преподать тебе урок. – Он притянул ее к себе и поцеловал.

Интуиция подсказала Скотти, что этим поцелуем Алекс хотел наказать ее: он почему-то рассердился. Но, несмотря на его злость, Скотти почувствовала себя на седьмом небе от счастья и блаженства. Она вспомнила то, чему он уже успел ее научить, и ответила на поцелуй, водя губами по его губам и чуть приоткрыв рот, чтобы впустить его язык внутрь.

Алекс застонал и сильнее прижался к ее рту. От его стонов Скотти вся задрожала. Она дотронулась языком до его языка, коснулась ладонями его влажной груди, нащупала пальцами соски. Они были сейчас такими же твердыми, какими часто бывали у нее самой. Сладкая боль желания заполнила все ее существо.

Выпуклость под полотенцем зашевелилась, будто жила собственной жизнью, и уперлась Скотти Макдауэлл в живот. Ей очень хотелось потереться о нее тем местом, которое ныло сильнее всех, но она была слишком низкой или, вернее, он был слишком высок. Она разочарованно вздохнула и пылко прижалась к нему. Алекс схватил ее за плечи, а ей страшно захотелось, чтобы он покрепче обнял ее, хотелось погладить его везде… Она осторожно потянула полотенце.