– Смотреть на тебя, Синяк, тошно. Из рук вон плохо выполняешь служебные обязанности, а наверняка ведь мечтаешь стать капитаном? Или забыл уже об очередном звании? Сколько перехаживаешь?

– Три года, – насупился офицер.

– Солидный срок, однако. Но по случаю приближающегося дня части я назначаю тебя капитаном… – командир сделал театральную паузу и обвел взглядом притихшую аудиторию. Старлей посмотрел на него с недоверием и поддался вперед. – Да-да, капитаном, – отчетливо повторил полковник, – …капитаном футбольной команды.

Зал, опешивший от первой части фразы, взорвался хохотом. Синяк сник, как петух, разом превратившийся в цыпленка-табака.

– Не слышу ответа, – напомнил Надеждин.

– Есть!

– Садись! – позволил Надеждин. – А теперь о воровстве.

Повисла гробовая тишина.

– Думаю, вы в курсе, что заправщикам удалось пресечь хитроумные попытки своих подчиненных по хищению спирта? Хотя следует признаться, что наши доблестные воины проявили недюжинные изобретательские способности. Обращаю внимание всех, пока есть подобные «Кулибины», попытки достать спирт будут предприниматься на каждой боевой работе. Ты, кстати, не у солдат спиртом разжился? – снова обратился он к Синяку.

– Да вы что, товарищ полковник, – обиделся тот.

– И то хорошо, – стал серьезным Надеждин и просверлил взглядом аудиторию. – Среди нас, товарищи, затесался еще один «герой» дня. Это начальник продовольственной службы. Не скромничайте, товарищ капитан, явите свой сытый лик народу! – командир нашел глазами нерадивого не в меру упитанного подчиненного. – Поделитесь-ка с нами своими «подвигами».

Капитан встал, с трудом переводя дух. Глаза его беспомощно бегали, колени дрожали, руки самопроизвольно дергались. Он предпочел бы провалиться на месте от стыда, чтобы избежать прилюдного позора, и неловко просел под зорким взглядом командира.

– Предлагаете мне блистать красноречием? Зря. Я выражений выбирать не стану! Капитан Ручкин занимается вредительством и очковтирательством. Он месяц «провалял Ваньку», а свинарник, который ему приказано было построить к вчерашнему числу, дальше двух кольев так и не вырос. На исправление ситуации ему были даны сутки. Сегодня утром я проверил его исполнительность…


…Ночью прошел дождь, и вокруг «свинарника» образовалась несусветная грязь. В начале единственной тропки, ведущей к заброшенному строению, Надеждина караулил Ручкин. «Товарищ полковник, ваше приказание выполнено!» Командир посмотрел на противную мутную жижу, перевел взгляд на свои начищенные до блеска сапоги и предложил замполиту проверить качество работы. Тот вслед за Ручкиным, перепрыгивая через лужи, пробрался к постройке, постучал по стенке, пожал плечами и вернулся к машине.

– Стена как стена, вход с другой стороны.

– Сам вижу! Садись, поехали!

Сияющий вид Ручкина выдавал в нем победителя. Его распирало от гордости и удовольствия. «Обвел!» – словно бы кричала вся его нескладная фигура. Но торжествовать хитрецу пришлось недолго. Не проехав и сотни метров, командир приказал водителю развернуться. Многолетний опыт Надеждина подсказал ему, что строительство подобного сооружения одной ночью не ограничивается: солдат-то Ручкин не просил! Как и не заказывал машину под стройматериалы.

Вернувшись, полковник решительно открыл дверцу и, не разбирая дороги, пошел по грязи. «Что-то здесь не так», – убежденно повторял он, с сожалением наблюдая за тем, как его начищенные сапоги превращаются в ходячее недоразумение. Взглянув на бледнеющего капитана, Надеждин понял, что не ошибся – тот с ужасом следил за перемещением командира. Подойдя к дальней стене «свинарника», Надеждин заметил, что она подозрительно подрагивает на ветру. Блочной оказалась только та часть, к которой вела тропинка, выложенная битым кирпичом. Другие были обтянуты тканью поверх столбов с проволокой и загипсованы…


Ручкин ни жив, ни мертв стоял перед сослуживцами, все глубже втягивая голову в плечи, и каждой клеточкой дородного тела ощущал всеобщую неприязнь. Надеждин прокашлялся и напомнил:

– Что скажите в свое оправдание, товарищ капитан?

Тот молчал, как партизан на допросе. Командир посмотрел в зал.

– Значит так, товарищ капитан, отпуск ваш я отменяю и даю еще неделю для завершения строительства. И попробуйте только не успеть! Торжественную приемку вашего «творения» организуем всей частью! – сурово пообещал он. – Шутки в сторону!

Зал одобрительно загудел.

– И последнее, – командир повысил голос – стало тихо. – В гарнизоне начинается конкурс команд КВН. Поскольку веселых и находчивых в нашей части не счесть, осталось только сформировать команду. Начнем с выборов капитана. Какие будут предложения?

– Ручкина, – выкрикнул острослов, вызвав смех. – Или Синяка.

– Каково ваше мнение? – глянул на замполита командир.

– Э-э-э, – попытался собраться с мыслями тот, едва успев встать.

– С вами все ясно, – припечатал тугодума Надеждин и посмотрел в зал. – Кто предложил Ручкина и Синяка? Встань, если смелый!

Поднялся богатырского сложения офицер и представился:

– Капитан Головин.

– А почему бы вам не возглавить команду КВН? Подсказка была весьма остроумной, – хитро улыбнувшись, предложил Надеждин.

– Да у меня нет опыта, – стал отнекиваться тот.

– Вот и набирайтесь. Кто «за» это предложение?

Как по команде вырос целый лес рук: все торопились по домам и не желали вступать в дискуссию.

– На мотовоз вы все равно уже не успеваете, – заметив, что народ нетерпеливо поглядывает на часы, констатировал Надеждин и приказал: – Начальнику штаба выделить автобусы до «подкидыша». Так острословы именовали дежурный мотовоз.

Через четверть часа единственный исправный автобус был забит под завязку. В нем вольготно разместились старшие офицеры и стоя, как селедки в бочке, спрессовались капитаны. «За бортом» осталась одна молодежь. Счастливчики нетерпеливо подгоняли водителя: «Трогай, а то не успеем!» Вышедший из клуба Надеждин прищурился, всматриваясь, и приказал: «Всем выйти из автобуса!» Подчиненные недоуменно выполнили его приказ, сгрудившись у входа, чтобы успеть потом заскочить в числе первых. Командир усмехнулся и отдал команду:

– В две шеренги становись!

Офицеры построились.

– Лейтенанты, выйти из строя! Садись в автобус!

Молодежь не села, влетела в него. Оставшиеся замерли в нехорошем предчувствии, им стал ясен смысл командирской задумки.

– Старшие лейтенанты, выйти из строя! Садись в автобус! – отдал очередную команду полковник, заглянув внутрь. – Трогай! – приказал он водителю, убедившись, что свободных мест больше не осталось.

– А нам что делать? – возмутились «старики».

– С вашим опытом и не найти в части места для отдыха? Разойдись!..


Пассажиры мчащейся «на буксире» «Волги» не скрывали улыбок. Никита обернулся к Тополевскому.

– Андрей Васильевич, а за что этого чудака прозвали «Синяком»? Неужто били все, кому не лень?

– Это его настоящая фамилия, – расхохотался тот.

– Но было и прозвище – Бедоносец, – вставила Маша.

– А ты-то откуда знаешь? – удивился оператор.

– Кто не знает гарнизонного деда Щукаря? Наш Мишко не менее колоритная личность, некоторые его похождения давно стали анекдотами… – заметил Тополевский.


…Со временем Синяк все же стал капитаном. Его сослуживец капитан Терехов как-то решил разыграть неуклюжего приятеля, заступившего дежурным по стартовому комплексу. Взяв костюм химической защиты, Терехов доверху набил его тряпками, и, уходя со старта последним, повесил чучело над входом в сооружение. Дождавшись, когда стемнеет, Терехов позвонил из казармы на старт.

– Капитан Синяк, – послышался из трубки заспанный голос.

– Старик, – в «волнении» обратился к нему Терехов, – выручай. Провел вечернюю поверку – нет сержанта Климова. Не в службу, а в дружбу – проверь зиповую. Вдруг приснул?

– Ладно. Сейчас пошлю дневального, потом перезвоню.

Через пару минут в дежурку влетел встревоженный солдат.

– Товарищ капитан, беда! Там, кажется, Климов того…

– Что того?!

– Повесился!

Синяк вскочил, уронил журнал и снова рухнул на стул.

– Как повесился?! – в сердцах выкрикнул он.

– Как все. Качается над входом. Я не рассмотрел: темно.

Дежурный зачем-то выхватил пистолет – и вперед. Бежал и мысленно крестился – просил Создателя отвести беду. Глянул и отшатнулся – надежд не осталось: у входа в сооружение действительно качалось обмякшее тело сержанта.

Синяк ойкнул и бросился докладывать по команде. Не теряя времени, он развил бурную деятельность: были вызваны машина из госпиталя и командир из дома. «И почему все это на меня валится? Только стал капитаном и вот тебе, на», – причитал он.

Через час на старте собралось командование части и медики.

– Где труп? – оглядевшись, поинтересовался Надеждин.

– На месте, – кивнул на выход Синяк.

– На каком месте? – уточнил полковник. – Покойного сняли?

– Нет, – попятился капитан. – Он там и висит.

– Какого рожна? Может, его можно было еще спасти?

– Виноват, не подумал, – побледнел офицер.

– Доложишь рапортом! Куда идти? Показывай!

Дружно направились к «трупу».

– Ну, где твой повешенный? – грозно уточнил командир.

– Вот же он, товарищ полковник, – при виде покойника бедолагу замутило, у него подкосились ноги.

– Посветите-ка сюда фонарем, – приказал Надеждин, подходя ближе. – Так это же чучело, – возмутился он, потрогав для верности муляж. – Это что, шутка? – он двинулся на Синяка. – Или, может, тебе уже надоело ходить в капитанах? – полковник распалялся прямо на глазах. – И что это у тебя за вид?! – он схватил увальня за ремень и с яростью потряс его. – А пистолет твой где?

Офицер по стене сполз вниз, но сквозь землю не провалился. Он похлопал себя по кобуре и едва слышно прошептал: