Розмари была в ярости. «Спокойно, – сказала она себе. – Нельзя показать, что ей удается меня задеть. Это только поставит ее в выигрышное положение».

– Конечно, Хелен. Позвони, пожалуйста, и Паркер выполнит твою просьбу. А мне нужно еще поработать над фоном, я присоединюсь к вам позже. Не задерживай Дориана. Я сегодня в настроении писать. Портрет будет моим шедевром. Это уже шедевр.

Дориан потянулся – он ненавидел находиться без движения. Он выгнул спину, и тонкое полотно рубашки натянулось на худощавой груди и волнообразных мышцах подтянутого живота. Розмари наблюдала за ним, и необычное щекочущее ощущение между ног пробуждало в ней жажду чего-то, пока для нее непонятного. Она чувствовала, как пульсирует нерв. Там, внизу. Губы трепетали в ожидании долгого поцелуя.

Хелен посмотрела на Дориана с лукавым одобрением и вышла из комнаты, слегка коснувшись его плеча. Он едва взглянул на Розмари и повел Хелен в сад. Розмари поплелась за ними, как щенок, у которого отобрали игрушку, не понимая, кто на этот раз играл роль ее хозяина – Хелен или Дориан.

Они прошли вперед, весело болтая, как добрые знакомые, и дверь захлопнулась перед носом у Розмари.

– Я, пожалуй, поработаю над фоном, – пробормотала она.

Глава 3

День клонился к закату, и солнце постепенно таяло за горизонтом, но плотный, почти осязаемый воздух еще дрожал от зноя. Хелен сидела очень прямо на плетеной скамье, и внешне, казалось, была безразлична ко всему, но под грудой кружевных юбок ее ноги были широко разведены. Она чувствовала, как пот струится по разгоряченной коже, она жаждала ощутить прикосновение и тайком сдвигала и раздвигала бедра.

Казалось, что Дориан чувствует, как тело Хелен отвечает окружающему их зною, в котором был привкус эротики. Он вздрогнул и отшатнулся. Хелен увидела в его глазах испуганное выражение, которое бывает у внезапно очнувшихся ото сна людей. Она смяла руками нижние юбки, сжав их ногами между бедер, – ее тело требовало прикосновения с тех пор, как она увидела его. С губ сорвался сладострастный вздох, когда она сцепила большие пальцы, прижатые к промежности. Ее призывный жест и приглушенный животный вздох привели Дориана в волнение, и он сделал попытку отвлечься. Он зарылся носом в сирень, ветви которой покачивались возле его локтя, лихорадочно впивая густой, как вино, аромат.

Хелен положила руку на его плечо и начала массировать.

– Вы правильно делаете – ничто не лечит душу лучше ощущений, и ничто, кроме души, не может излечить от них, – сказала она, кивнув в сторону цветов.

– Вы уверены в этом? – спросил Дориан.

– Уверена, – ответила она, незаметно потирая колени друг о друга, как будто пытаясь еще больше заострить их. – Вы восхитительное создание. Вы знаете больше, чем вам кажется, и меньше, чем вам хотелось бы знать.

Дориан Грей покраснел и отвернулся. Хелен знала, что нравится ему – она не могла не понравиться, – но ей еще не было до конца ясно, как далеко он готов зайти. Для своих двадцати восьми лет она испытала уже, пожалуй, слишком много, но по-прежнему оставалась красивой, элегантной женщиной с великолепной фигурой, которую не могла испортить ни беременность, ни тяжелый труд. Ее чудесному оливковому цвету кожи не страшен был ни загар, ни краска стыда. В ее глазах, как в осенней листве, то вспыхивали яркие лучи, то ложились темные тени, в них загорались ослепительные изумрудные искры. Она слышала комплименты как от мужчин, так и от женщин, и восхищение мужчин выражалось не в словах, а в долгих зачарованных взглядах. У нее были полные, красиво очерченные губы и особенно глубокая ямочка над верхней губой. Это были те губы, которые знали, как доставить удовольствие.

Она не видела препятствий к тому, чтобы соблазнить Дориана. Он наверняка отказывал себе во многих приятных вещах. Соблазнить его так же легко, как расстегнуть на нем ремень. Конечно, для этого нужно, чтобы он расслабился и доверился ей. Хелен подумала, что он был немного похож на Розмари, хотя, в отличие от нее, у него, очевидно, уже был сексуальный опыт. А имея хорошего наставника, он еще многого может достичь прежде, чем станет жертвой скучного брака.

Хелен откинулась на спинку скамьи, положив руки на колени. Дориан бросил быстрый взгляд на ее сцепленные пальцы. Она надавила большими пальцами между ног и издала тихий стон, который можно было принять за вздох. Хелен всегда пользовалась этим приемом: никогда нельзя дать неопытному юноше увидеть больше, чем следует. Пусть ему кажется, что это всего лишь игра воображения.

Звук хлопнувшей двери заставил их обоих затаить дыхание – как будто их застали с поличным. Паркер принес напитки. Поставив поднос на плетеный столик в тени, он слегка поклонился Дориану и Хелен и ушел.

Дориан нервным жестом потянулся за бокалами, но Хелен удержала его.

– Позвольте мне, дорогой, – сказала она и задержала на мгновение руку на его плече. – Вы не можете позволить себе обгореть. Это было бы просто неприлично, – сказала она, напомнив Дориану, что он сидит на самом солнцепеке.

Пока они обменивались бокалами, Дориан опять пришел в возбуждение. Портрет не оставил его равнодушным.

– Да какое это имеет значение?! – воскликнул он с нервным смешком. Но тем не менее отодвинулся в тень.

– Для вас это должно иметь огромное значение, мистер Грей.

– Почему же?

– Потому что вы награждены даром прекрасной юности, а юность – единственное, ради чего стоит жить.

– Я с вами не согласен, Хелен.

– Сейчас – может быть. Но однажды, когда вы будете уродливым сморщенным стариком, лоб которого иссушили часы тяжелых раздумий, а губы искривила демоническая сила подавленных страстей, вы увидите в моих словах правду, ужасную правду… – Хелен театрально вздрогнула. – Сейчас весь мир под властью вашего обаяния. Но будет ли это продолжаться вечно? У вас удивительно красивое лицо, мистер Грей.

Дориан оперся подбородком на руки и нахмурил лоб, задумавшись над словами Хелен.

– Не хмурьтесь, – сказала ему Хелен. – Красота – это одно из проявлений Гения, высшее из его проявлений, потому что не требует разъяснений. Это одна из удивительных вещей, которыми полон мир, – как солнечный свет, или распускающиеся бутоны весной, или отражение серебристого диска луны в темных водах. Красоту нельзя подвергнуть сомнению. Красоте дарована божественная власть над миром. Тот, кто владеет ею, – владеет всем.

К Дориану вернулось хорошее настроение, и он счастливо улыбнулся. Хелен не могла удержаться от нежной улыбки в ответ. Она почувствовала желание прижаться к нему долгим поцелуем. Но, подумав, что для этого слишком рано, она снова заговорила, все больше углубляясь в абстрактные рассуждения. Возбудить страх – первый шаг на пути к соблазнению.

– Вы улыбаетесь? Ах, когда вы утратите свою красоту, вам не захочется больше улыбаться. Некоторые считают, что Красота – это всего лишь оболочка. Возможно. Но Мысль не так глубока, не говоря уже о том, что она всегда разрушительна. Мне, женщине, чья красота уже клонится к закату, как нельзя более очевидна божественная природа Красоты. Все, чем я владела, уходит от меня в прошлое. Скоро я буду отброшена в сторону, как сморщенная скорлупка, и мой одряхлевший муж даже не захочет смотреть на меня – хотя этому есть и другие причины. Я хочу сказать, Дориан, что боги были милостивы к вам. Но они отнимают так же легко, как дают. Вам остается несколько лет полной, яркой жизни. Вместе с молодостью вы потеряете красоту, а вместе с красотой – притягательность.

Дориан, зачарованный рассуждениями Хелен, вздрогнул, услышав последние слова. Он вопросительно посмотрел на нее. Она внутренне улыбнулась – теперь она научит его всему.

– Дориан, не делайте вид, что не понимаете. Мы оба знаем, что Розмари, эта невинная овечка, сознательно отрекшаяся от своей сексуальности, находится на грани нервного срыва, не в силах справиться с охватившим ее желанием. Меня тоже тянет к вам, но я нисколько не смущена. Меня это увлекает.

Дориан хотел что-то сказать, но Хелен прижала палец к его губам. Не отнимая руки и заглядывая в его глубокие серые глаза, она тихо заговорила:

– Время завидует вам и плетет интриги против вашей красоты. Ваше лицо приобретет землистый оттенок, щеки ввалятся, а глаза потухнут. Вы будете ужасно страдать… Наслаждайтесь юностью, пока она у вас есть. Наслаждайтесь этой яростной мужественной силой. Не бросайте на ветер золотых дней, прислушиваясь к советам зануд, пытаясь исправить непоправимое и растрачивая свою жизнь на невежественных заурядных глупцов. Это неверные цели, ложные идеалы – они принадлежат моему веку, не вашему! Живите! Прислушайтесь к зову вашего сердца и научитесь управлять им. Подчините себе свою сексуальность и покоряйте ею других.

Дориан изумленно слушал, широко открыв глаза. К его пересохшим губам все еще был прижат палец Хелен. Она видела, что ему хотелось облизать губы, но он сдерживался. Хелен еще сильнее прижала палец, так, что скоро ему пришлось бы оттолкнуть ее руку. Пришлось бы сделать хоть что-то.

– Когда я увидела вас, я поняла, что вы не осознаете, кто вы такой и кем могли бы быть, – продолжила она. – Вы – соблазнитель. В первую же секунду мне стало ясно, что вы можете подчинить себе любую девушку, и я почувствовала, что должна сказать вам это. Было бы большой ошибкой не воспользоваться этой силой, пока вы молоды и красивы.

Внезапно она отдернула руку. Он с облегчением вздохнул и облизал губы. Хелен снова протянула руку и коснулась его груди.

– У вас есть власть, – прошептала она, опуская руку ниже и ниже, намеренно помедлив, прежде чем положить ее на его пенис. Она продолжала легко массировать, пока не почувствовала, что он стал твердым. Поразительно большой, хотя было очевидно, что это еще не предел. Искушение дойти до конца было велико, но на этот раз Хелен решила не поддаться ему, что противоречило ее собственным словам. Ей нужно было, чтобы он оставался неудовлетворенным.