Николь Спектор - Пятьдесят оттенков Дориана Грея

К облегчению Розмари, Хелен не стала вдаваться в подробности.

– Ты во власти его красоты, это очевидно. И твое искусство переживет его красоту. Он наверняка наскучит тебе быстрее, чем ты наскучишь ему. Сейчас лето, подходящее время для увлечений. Но скоро наступит осень, а затем зима, и страсть улетучится сама собой.

– Не говори так, – возразила Розмари. – Пока я жива, Дориан Грей будет иметь власть надо мной. Ты не можешь понять, что я чувствую. Ты слишком часто изменяешь.

– Ах, Розмари, – произнесла Хелен, зажигая сигарету. – Именно поэтому я и могу понять. Тем, кто всегда верен, доступна только будничная сторона любви. И только неверным – ее трагедия.

Они замолчали. Хелен с торжествующим видом курила сигарету и внезапно схватила Розмари за руку, будто совершила открытие:

– Я вспомнила! – вскрикнула она. – Мне знакомо имя Дориан Грей.

Сердце Розмари вздрогнуло и замерло на мгновение:

– Неужели? Откуда?

– Я слышала его имя в доме моей тетушки. Она сказала, что ее новое открытие – замечательный молодой человек, который собирался помочь ей в Ист-Энде, и что его имя – Дориан Грей. Она не упомянула, что он красив, сказала только, что он серьезный и прекраснодушный юноша. Я сразу представила себе веснушчатое существо, которое расхаживает повсюду на своих длиннющих ногах, прилизав волосы и нацепив очки. Знала бы я только, каков он на самом деле!

Розмари становилось не по себе, когда она думала о том, что у Дориана могут быть какие-то дела в городе. Она знала, что это глупо. Какое ей дело до того, что он делает и с кем встречается? Она не могла всегда находиться с ним рядом, правильнее даже сказать, что ей не следовало бы всегда находиться с ним.

– Отчего ты такая бледная, Розмари? Ты как будто сейчас упадешь в обморок.

– Я не хочу больше говорить о Дориане Грее, – отрывисто произнесла Розмари. – Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась, чтобы наблюдала за ним своим животным взглядом, чтобы он проникся твоим ядом.

В эту секунду в дверь осторожно постучал дворецкий и откашлялся.

– Да, Паркер? – сказала Розмари.

– Прошу прощения, мисс, – произнес он, нерешительно взглянув в сторону Хелен, которая ответила ему вызывающей улыбкой.

– В гостиной вас ждет Дориан Грей, мисс, – сказал Паркер.

На этот раз Розмари побледнела, как полотно. Хелен вскочила, схватив ее за руку.

– Теперь ты просто обязана представить меня!

Розмари, не отреагировав на слова Хелен, обратилась к Паркеру:

– Пожалуйста, передайте мистеру Грею, что я буду через несколько минут.

Дворецкий поклонился и ушел по дорожке к дому.

– Розмари! – пронзительно вскрикнула Хелен.

Розмари резко выпрямилась и схватила Хелен за плечи, взглянув ей прямо в глаза.

– Прошу тебя, не надо соблазнять его, – попросила она. – Не забирай у меня единственное, что может придать моей живописи очарование. Мое творчество зависит от него. Я доверяю тебе, Хелен.

– Не говори ерунды! – произнесла Хелен с лукавой улыбкой и, взяв Розмари за руку, повела ее за собой по коридору в гостиную.

Розмари физически ощущала, как ее сердце сжимается от нетерпения. Он был здесь. Вот уже несколько недель она не могла отказать себе в удовольствии – пусть и мучительном – каждый день видеть его – человека-загадку, который обладал магической властью над ней. Возбуждение, вызванное его присутствием, никогда не теряло своей силы. Каждый раз, как только Паркер объявлял о приходе мистера Грея, дыхание становилось сухим и прерывистым, как в лихорадке, руки начинали дрожать, она шла по коридору вслед за дряхлым лакеем, как будто ступая по шаткому подвесному мосту, и каждый шаг наполнял ее предвкушением встречи. Ей казалось, что она идет недостаточно быстро, и, когда она добиралась наконец до дверей в гостиную, желание увидеть его становилось невыносимым.

Хелен как будто была намерена окончательно затмить Розмари. Она соблазнительно покачивала широкими бедрами, и атласные юбки обвивались вокруг удивительно изящных лодыжек. У нее был невероятно самодовольный вид, и горящий взгляд выражал непоколебимую уверенность в собственной привлекательности. До боли прикусывая нижнюю губу, Розмари спрашивала себя, какое впечатление произведет на Дориана эта сильная и величественная женщина.

Он сидел за фортепьяно спиной к ним и листал «Лесные сцены» Шумана. Сердце Розмари так взволнованно затрепетало, когда она увидела его, что, казалось, она сейчас потеряет сознание. «Представляю, какой поднялся бы переполох», – подумала она. Возможно, он бросится к ней, подхватит на руки и отнесет на кровать, чтобы вернуть к жизни страстным поцелуем. Она уже и не помнила о Хелен. В мире существовал один лишь Дориан Грей, и он был здесь – в шаге от нее.

Он повернулся и, казалось, был слегка удивлен присутствием Хелен. Он обернулся к Розмари, вопросительно подняв бровь. «Еще один диалог без слов», – подумала она. Даже Хелен со своей дьявольской проницательностью не смогла бы заметить эту едва заметную игру взглядов. Реверанс с трудом удался Розмари, потому что колени ее дрожали. Хелен присела с изяществом светской дамы, приподняв юбки немного выше, чем следовало, так показалось Розмари. Она вздрогнула, заметив легкий румянец на щеках Дориана. Он встал, чтобы поздороваться.

– Это леди Генри Уоттон, Хелен, моя близкая подруга. Я как раз рассказывала ей, как вы прекрасно позируете, – проговорила Розмари и, чувствуя, что краснеет, добавила: – А вы стоите как истукан, и это наносит урон вашей безупречной репутации.

Никто не засмеялся. Хелен лишь грустно вздохнула.

– Удовольствию от знакомства с вами ничто не может нанести урон, мистер Грей, – сказала она, выступая вперед и протягивая руку. – Моя тетя часто говорила о вас. Вас можно назвать одним из ее любимцев и, боюсь, ее жертвой.

Дориан с нескрываемым изумлением смотрел на нее. Вероятно, он не часто встречал женщин, которые бы так смело вели себя, – и уж точно ни одна из них не была настолько красива. Он поборол изумление, и на его лице заиграла знакомая Розмари недобрая усмешка.

– Сейчас я на плохом счету у вашей тетушки Агаты, – сказал Дориан с наигранно покаянным видом. Розмари пронзило острое сомнение: что могло означать это выражение на его лице? – Я обещал играть с ней дуэт на вечере во вторник, но это совершенно вылетело у меня из головы. Я уже не в первый раз так небрежен и теперь слишком напуган, чтобы напоминать о себе.

Хелен смеялась, откинув голову назад. Розмари восхищалась продуманностью каждого ее движения. Попробуй Розмари так захохотать – у нее получилось бы только издать омерзительный булькающий звук.

– О, я помирю вас с тетушкой, – проговорила Хелен. – Она вас боготворит. И я не думаю, что ваше отсутствие испортило впечатление. Публика наверняка приняла это за дуэт: когда тетя Агата садится за фортепьяно, она шумит за двоих.

– Довольно неприятно для нее и не так уж лестно для меня, – рассмеялся Дориан. Розмари просияла от гордости – он не уступал Хелен в остроумии, это несомненно. А как красиво он смеется!

Розмари прочитала во взгляде Хелен, устремленном на Дориана, что она не только находила удовольствие в его остроумии, но и поддавалась обаянию его красоты. Все в нем было восхитительно прекрасным: тонкий изгиб алых губ, глубокий взгляд серых глаз, золотой оттенок шелковистых волос. Блеск и чистота страстной юности отражались на его лице. Что-то в Дориане возбуждало желание познакомиться с ним, почувствовать на себе его взгляд. Розмари ощущала это, как никто другой. Когда он смотрел на нее, ей казалось, что она уже в его объятиях. Она чувствовала, что живет по-настоящему, только когда он наблюдает за ней.

– Может быть, перейдем в студию? – спросила Розмари. Теперь, когда все внимание было приковано к роскошной Хелен, она чувствовала, что ее роль свелась к роли художника, который просто пишет портрет.

– Ах, я так устал сидеть, – сказал Дориан.

– Я почти закончила, – сказала она, нахмурившись.

Дориан пожал плечами и отвернулся, как избалованный ребенок. «Он и правда бывает капризным, – подумала Розмари и с удовлетворением отметила, что разочарована. – Вот и хорошо, мне нужно запоминать, какие плохие черты есть в нем и как неприятно он может вести себя».

Она поднялась, чтобы показать дорогу в студию. Хелен царственным жестом отстранила ее и прошла вперед, крепко и почти грубо схватив Дориана под руку. Розмари постаралась напомнить себе, что не стоит принимать это на свой счет, потому что Хелен стремилась в любой ситуации оставаться центром внимания. Но Дориан Грей принадлежал ей! Нет, принадлежал не в том смысле, который вкладывала в это слово Хелен, скандально известная своими отношениями с мужчинами, но так, как она не могла представить себе раньше в самых смелых мечтах. Она была счастлива уже тем, что происходило между ними.

В студии Хелен бросилась в просторное плетеное кресло и начала беспокойно скрещивать и выпрямлять ноги, наверное, пытаясь привлечь взгляд Дориана к своим дорогим тонким чулкам. Она была красива странной красотой – в ней было что-то почти мужское. Розмари никогда не видела, чтобы у женщины был такой рост, такие плечи и такая внушительная осанка. Ее губы всегда были алыми, на щеках играл румянец персикового оттенка, и лицо было покрыто тончайшим слоем воздушной пудры. Пепельно-русые непослушные волосы она всегда собирала сзади в тугой жесткий узел. Сухой воздух комнаты быстро наэлектризовывал вьющиеся пряди, выбивавшиеся по бокам. Леди Генри Уоттон могла позволить себе заказывать новые туфли целыми коробками, но она предпочитала из года в год надевать одни и те же полусапожки, покрытые толстым слоем грязи.

– Вы так очаровательны, вам незачем заниматься благотворительностью. Я бы сказала, даже слишком очаровательны, – говорила Хелен своим уверенным хрипловатым голосом, растягивая слова. Она открыла портсигар и предложила Дориану сигарету. Он вежливо отказался. Розмари улыбнулась ему.