— Мне пора на работу, — сказала Минди, протягивая руку Аннализе. — Надеюсь, мы скоро увидимся.

— Я потрясен! — воскликнул Билли, когда они с Аннализой шли по тротуару вдоль дома номер один. — Вы понравились Минди Гуч — событие без прецедента!

Аннализа улыбнулась и подняла руку, останавливая такси.

— Вы действительно читали «Одинокого солдата»? — спросил Билли. — Там восемьсот страниц сухого, как тост, текста!

— Читала, — призналась миссис Райс.

— Так вы с самого начала знали, что Джеймс Гуч — муж Минди?

— Нет. Я нашла информацию про нее в Google, когда мы выходили из церкви. В одной статье упоминалось, что она замужем за Джеймсом Гучем.

— Умно, — похвалил Билли. Остановилось такси, и Личфилд галантно открыл дверцу.

Аннализа села на заднее сиденье.

— Я привыкла выполнять домашнее задание, — пошутила она.


Как и ожидалось, должность референта Окленда оказалась легче некуда. Три раза в неделю — в понедельник, среду и пятницу — Лола приходила в квартиру Филиппа к полудню. Сидя за крошечным столом в просторной, залитой солнечным светом гостиной, она старательно притворялась занятой — по крайней мере первые несколько дней. Филипп работал в кабинете, не закрывая дверь, и часто выглядывал, прося Лолу найти, например, точный адрес ресторана, существовавшего на Пятой авеню в семидесятые годы. Лола не понимала, зачем это Окленду — в конце концов, он пишет сценарий, так почему бы не выдумать и ресторан, как персонажей?

Когда она спросила об этом, Филипп присел на подлокотник кожаного кресла у камина и прочел ей лекцию о важности аутентичности в литературе. Сначала Лола была заинтригована, затем заскучала, а в конце очарована — не словами Окленда, но тем, что он разговаривает с ней как с равной. Так повторялось неоднократно, но всякий раз Окленд вскакивал с места и бежал в кабинет, словно что-то вспомнив, и оттуда раздавался стук клавиш. Тогда Лола убирала мешающие пряди волос за уши и, сосредоточенно хмурясь, искала в Google нужный адрес. Но ее хватало ненадолго, и через пару минут она уже читала Perez Hilton, проверяла свой контакт на Facebook и тайком смотрела новые серии «Холмов» или видеоклипы на YouTube. В обычном офисе за подобные шалости ей бы не поздоровилось — подругу Лолы по колледжу недавно уволили с должности помощника юриста как раз за использование Интернета в личных целях, — но Филипп не возражал, видимо, считая это частью работы своего референта.

На второй день Лола нашла в YouTube клип, где девушка в шикарном свадебном платье с открытыми плечами лупит зонтиком мужчину на обочине шоссе. На заднем плане стоял белый лимузин — видимо, машина сломалась и невеста вымещала злость на водителе.

— Филипп! — позвала Лола, заглядывая в его кабинет.

Окленд, сгорбившись, что-то печатал. Длинные темные волосы почти полностью закрывали лицо.

— А? — отозвался он, отрываясь от работы и откидывая волосы назад.

— Кажется, я нашла для вас полезную информацию.

— Адрес «Грушевого дерева»?

— Кое-что получше. — И Лола показала ему видеоклип.

— Ух ты! — удивился Филипп. — Это что, на самом деле происходит?

— Ну конечно. — Они послушали, как невеста осыпает водителя отборной бранью. — Вот это, я понимаю, аутентичность, — сказала Лола, садясь на свой маленький стул.

— А еще такие есть? — спросил Филипп.

— Да сотни, — уверенно ответила Лола.

— Хорошая работа, — с уважением сказал Филипп.

Лола решила, что, несмотря на стремление к аутентичности, Окленд плохо знаком с реальной жизнью. Между тем ее собственная жизнь в Нью-Йорке текла совсем не так, как Лола ожидала.

Вечером в субботу она ходила в клуб с двумя девушками, с которыми познакомилась в очереди на собеседование. Хотя Лола и считала их заурядными, других знакомых в Нью-Йорке у нее не было. Развлекаться в квартале Митпэкинг оказалось интересно, но унизительно. В два клуба их не пустили, но они нашли третий и встали в очередь. Сорок пять минут они стояли за натянутой полицейской лентой, наблюдая, как подъезжавшие на внедорожниках и лимузинах звезды беспрепятственно проходят в клуб. Девушкам оставалось лишь завистливо вздыхать, мечтая о членстве в этом эксклюзивном клубе, но зато они увидели аж шестерых знаменитостей. Очередь сразу зажужжала разговорами, словно гремучая змея затрясла хвостом, и все полезли за сотовыми в надежде на удачный кадр. Войдя в клуб, девушки снова ощутили разницу между собой (никем) и звездами (всем). Знаменитости сидели в огороженной веревочным барьером эксклюзивной зоне со шкафообразными охранниками по периметру, и на столиках стояли бесчисленные бутылки с водкой и шампанским, а безымянные «пока ничто» вынужденно толпились у бара, терпя толчки от отрывавшихся на танцполе. Бармена приходилось ждать по полчаса, полученные бокалы все держали бережно и пригубливали нечасто, не зная, когда получат следующий дринк.

Так жить нельзя, решила Лола и начала активнее искать способ пробиться в элиту нью-йоркского общества.

Вторую рабочую среду она пролежала на диване в гостиной, читая таблоиды. Филипп ушел в библиотеку, приказав ей вычитать сценарий на предмет опечаток.

— У вас что, проверка орфографии не работает? — удивилась Лола, когда босс протянул ей сценарий.

— Я ей не доверяю, — объяснил Окленд.

Лола послушно занялась сценарием, но вспомнила, что сегодня выходят свежие таблоиды, и пошла в киоск на Юниверсити. Она обожала гулять по Пятой авеню. Проходя мимо швейцаров, она небрежно кивала им, словно уже жила в доме.

Таблоиды оказались неинтересными — никто из знаменитостей не попал в реабилитационную клинику, не прибавил и не потерял несколько фунтов и ни у кого не увел мужа. Лола с раздражением отбросила наскучившие журналы, огляделась и вдруг сообразила, что Филиппа нет дома и можно разнюхать обстановку.

Она подошла к стене с книжными стеллажами. Три полки занимали экземпляры «Летнего утра» на разных языках, еще одна была заставлена классикой в красивых переплетах. Филипп коллекционировал первые издания, в частности, за «Великого Гэтсби» он заплатил пять тысяч долларов (узнав об этом, Лола решила, что Окленд с приветом). На нижней полке лежали подшивки старых газет и журналов. Лола взяла The New York Review of Book за февраль 1992 года, полистала и нашла отзыв о романе Филиппа «Темная звезда». Скучища, подумала она, кидая журнал назад. Внизу стопки она высмотрела старый Vogue. Вытянув его, Лола взглянула на обложку: сентябрь 1989 года. Внимание привлек заголовок «Молодые таланты». «Зачем Филиппу хранить такое старье?» — удивилась Лола и открыла журнал.

Ответ нашелся на развороте, в десятистраничном фоторепортаже: молодой Филипп и совсем юная Шиффер Даймонд позируют на фоне Эйфелевой башни, кормят друг друга круассанами в уличном кафе и гуляют по парижским улицам в смокинге и вечернем платье. Материал назывался «Весна любви: обладательница «Оскара» актриса Шиффер Даймонд и лауреат Пулитцеровской премии писатель Филипп Окленд представляют новые парижские коллекции».

Лола унесла журнал на диван и рассмотрела фотографии повнимательнее. Она понятия не имела, что у Филиппа и Шиффер раньше был роман, и сейчас в ней проснулась ревность. За прошедшую неделю она несколько раз ощущала мимолетное влечение к Филиппу, но каждый раз ее останавливал возраст босса — все-таки двадцать лет разницы. Окленд выглядел молодо и поддерживал форму, ежедневно занимаясь в спортзале, да и браки пожилых знаменитостей с молодыми девушками перестали быть редкостью — взять хотя бы жену Билли Джоэла, но Лола все равно опасалась неприятного сюрприза. А вдруг у него старческие пигментные пятна или, чего доброго, импотенция?

Но сейчас, глядя на фото в Vogue, Лола поняла, что не на шутку увлечена Оклендом, и стала придумывать, как его соблазнить.

В пять часов вечера Филипп вышел из библиотеки и направился домой. Он не сомневался, что Лола уже ушла. Сегодня он снова героически удержался и не переспал с соблазнительной референткой. Лола вроде бы тоже строила ему глазки из-под пряди волос, которую имела обыкновение вытягивать и накручивать на палец, но ведь она еще совсем зеленая, хотя и разбирается в Интернете и знаменитостях. В ее жизни пока не случилось ничего значительного, и, честно говоря, Филипп считал молодую референтку несколько инфантильной.

Поднимаясь на лифте на свой этаж, он неожиданно для себя резко нажал на кнопку девятого этажа. Шесть дверей, квартира Шиффер самая дальняя. Он прошел по коридору, вспомнив, сколько времени провел здесь и днем, и ночью, позвонил в дверь и подергал ручку. Тишина. Опять ее где-то носит. Она по-прежнему не бывает дома.

Он поднялся к себе и, поворачивая ключ в замке, вздрогнул при звуке голоса Лолы:

— Филипп!

В холле стоял маленький розовый чемодан лакированной кожи. Лола, сидевшая на диване в гостиной спиной ко входу, обернулась и посмотрела на него через плечо.

— Вы еще здесь, — констатировал Филипп. Он удивился, но не почувствовал раздражения. Скорее наоборот.

— Случилось ужасное, — произнесла Лола. — Надеюсь, вы не рассердитесь?

— Что? — испугался Филипп, сразу подумав о сценарии. Может, снова звонила начальница киностудии?

— У меня дома отключили горячую воду.

— О! — только и смог сказать Филипп. Догадавшись о предназначении розового чемодана, он уточнил: — Вы хотите принять душ?

— Не только. Мне сообщили, что рабочие будут всю ночь менять трубы. Я чуть не оглохла от грохота.

— Ну, они скоро закончат — после шести, я думаю.

Лола покачала головой:

— Мой дом не как ваш. Там квартиры сдаются, поэтому владельцы могут делать все, что хотят. И когда хотят, — подчеркнула она.

— Так что вы намерены делать? — спросил Филипп. Неужели она решила у него переночевать? «Даже не знаю, плохая или хорошая это идея».